Сказки города холодных туманов. День четвёртый. (2/2)

Особенно, когда у самого рвёт все заслоны при одной мысли об этом.

Он выходит из Сэма, чувствуя, как высказывают пальцы из него самого и слыша разочарованный стон, который бальзамом ложится на душу. Устраивается рядом, тянет брата на себя. Сам нащупывает тюбик смазки и щедро смазывает член младшего.

Тот немного приходит в себя, встаёт на колени между расставленных ног Дина и закидывает их себе на плечи.

Дина вздёргивает наверх. Сэм высок, очень высок, и старший Винчестер сейчас опирается на кровать только лопатками и затылком, всё остальное повисает в воздухе.

Опасная, неустойчивая поза. Дин чувствует себя настолько уязвимым и зависящим от брата, от его рук, которые сейчас поддерживают его под ягодицы, что у него снова в голове что-то отключается. Возможно, это отключилось чувство самосохранения. И остаётся только желание и доверие. Сэм никогда не причинит ему вреда.

Он растянут настолько, что Сэм входит, не вызвав даже искры боли.

Дин перестаёт дышать, ощущая, как его заполняет и растягивает практически до предела. Вот оно. То самое.

Он хочет двигаться навстречу, он хочет сам насаживаться на член, он хочет больше, дальше, сильнее, быстрее, но может только висеть в воздухе и надеяться, что его удержат. Он полностью сейчас зависит от Сэма.

А тот не торопится. Медленно входит до половины, так же медленно выходит полностью. Снова пристраивается головкой ко входу, надавливает, входит, любуется тем, как она исчезает в теле брата. Поворачивает голову и целует Дина во внутреннюю часть бедра, заставляя его вцепиться в простыни.

Снова входит до половины. Дин пытается двинуться навстречу, но у него не получается, а Сэм снова выходит.

Дин стонет отчаянно, до всхлипа.

— Сэмми…

— Просто попроси, Дин.

— Сэм…

— Что, Дин?

— Трахни меня уже, сукин ты сын!!!

— Ты забыл волшебное слово, — смеётся Сэм, но устраивается поудобнее и наконец-то резко, почти грубо, входит до самого конца.

И мир перестаёт существовать.

Сэм трахает размашисто, равномерно, с каждым толчком вызывая у Дина низкие, хриплые стоны и нескончаемые фейерверки под зажмуренными веками.

Дин уже не сдерживается, он стонет, просит, умоляет. Он не знает, о чем просит, его уже трахают именно так, как ему хотелось, до темноты в глазах хотелось, до ломоты в пальцах, но он просит:

— Сэмми, пожалуйста…

Продолжай? Не останавливайся? Никогда больше меня не бросай?

… Люби меня?

Он не знает.

Дин кончает именно так, как хотел Сэм — не дотронувшись до себя.

Он чувствует, как бешено пульсируют стенки его заднего прохода, сжимая член Сэма, вызывая у того длинный, утробный стон и заставляя кончить сразу вслед за братом.

Сэм пошатывается, но Дина опускает на постель бережно; выскальзывает из него и вытягивается рядом.

Своих ног Дин не чувствует. Кровь плохо умеет подниматься наверх, поэтому ноги на плечах у Сэма жутко затекли, и кровь, возвращаясь в привычное русло, сначала всего лишь покалывая иголками, в конце концов начинает ломать так, что Дин не сдерживает болезненного стона и садится, чтобы попытаться их растереть.

Сэм подхватывается:

— Дин, что?..

— Затекли чуток. Сейчас пройдёт.

— Ложись.

— Не на…

— Ложись, я сказал.

«Кнут» наконец-то щёлкает и привычно вынимает из Дина все кости. Он буквально валится на кровать.

Сэм садится рядом и начинает растирать.

Это пиздецки больно поначалу, и Дин изо всех сил пытается не стонать и не кривиться. Но кровь наконец расходится, и дальше он уже лежит, наслаждаясь умелыми прикосновениями рук брата, пока не вспоминает, что ему так и не ответили на вопрос.

— Так кто она? Или он?

Сэм улыбается, опустив взгляд на ступню, которую он сейчас прокручивает по часовой стрелке, превращая Дина в кисель.

— Не поверишь. И он, и она.

«Кисель» мгновенно возвращается в прежнее агрегатное состояние, выдергивает ногу и садится на постели.

— ЧЕГО?!

Смеётся, зараза такая, показывая ямочки на щеках. Дин готов убить кого-нибудь за эти ямочки.

— Пошли в душ, Отелло. Потом расскажу.

Они сидят за столом с бутылкой виски и Сэм рассказывает о своих приключениях.

Дин шестым чувством понимает, что брат что-то не договаривает, но решает не давить. Рано или поздно всё равно всё вскроется.

— Русалки. Очешуеть. А пиратов там случайно не было?

Сэм смотрит на него и почему-то еле сдерживает смех:

— Не видел. Может, не там искал.

— Ну, зато нашёл фаната. Тоже мне, архангел с туманными крыльями.

— Завидуй молча, отцовская фигура в кожаной куртке. Тебя нарисуют только раз. Да и прекрасные русалки тебе в любви не признавались.

— Принц Эрик нашёлся. Иди, трахай свою Ариэль.

— Это приглашение, принцесса?

— Пошёл ты.

Сэм смеётся.

Он вообще непозволительно много смеётся в этом городе. Словно в кои-то веки действительно счастлив.

— Пойду схожу за ужином. Сможешь полчаса не думать о том, как я трахаю русалку?

— Не уверен. У меня сейчас перед глазами сплошные рыбьи хвосты и лифчики из ракушек.

— Дин, там нечего было прикрывать лифчиком.

— Ну спасибо, утешил. Запал на русалку, у которой даже сисек нет.

— Она и так очень красивая, Дин.

Сэм набрасывает на плечи куртку и выходит из номера.

Через полчаса он не возвращается.

Через полтора тоже.

В очередной раз выслушав автоответчик Сэма и попросив перезвонить, Дин идёт в ванную и смотрит на себя в зеркало.

Один глаз более-менее открылся, хоть и багровеет кровоподтёком, второй всё ещё закрыт и, если не приглядываться, выглядит точь-в-точь как будто на нём чёрная пиратская повязка.

— Сучка, — бормочет Дин.

Он прислоняется лбом к зеркалу и закрывает глаз.

— Где ты, Кроули тебя побери…

Белая рубашка, галстук и костюм федерала вообще не скрашивают впечатление от разбитой физиономии, но Дин всё же старается хотя бы одеждой походить на представителя власти, а не на бомжа, которых во Фриско — с его круглогодичной температурой в 60-70 градусов<span class="footnote" id="fn_31286550_0"></span> — словно веснушек на его собственном лице в далёком детстве.

С фотографией Сэма он обходит ближайшие кафе и магазины.

В одной из забегаловок официантка за стойкой, лет пятидесяти на вид, говорит, что да, заворачивала этому красавчику с собой ужин на двоих. Махнув значком, Дин требует запись с камер наблюдения.

На записи видно, как Сэм, забрав пакет, выходит из кафешки, внезапно поворачивает голову, пару секунд медлит и идёт за угол. Оттуда он уже не появляется. Камер с той стороны нет.

Дин выходит и заворачивает за тот же угол. Там стоят несколько мусорных баков, возле одного из которых валяется знакомый пакет. Внутри пакета обнаруживается тот самый ужин на двоих и Сэмов телефон с нарисованной маркером на крышке издевательской зубастой улыбкой.

И ни малейших следов драки или крови.

Дин прислоняется спиной к кирпичной стене и сползает по ней на землю.