Глава 2, в которой Ибрагим идёт в кофейню. (1/1)
В кофейне было тихо, как в приемном покое. Звучала трагичная классическая музыка, бармены бегали по своим делам и здоровались с каждым вошедшим.
Ибрагим налил себе неразбавленный кипяток и сел. Сидеть хорошо. Тепло, уютно, спокойно. Людей в кофейне практически не было. К Ибрагиму никто не подходил, и он был всем благодарен за это.
Он думал о том, идти или нет на вечеринку Готы. С одной стороны он давно знал Готу, и восхищался его трудолюбием и упорством. С другой – там опять будет множество старых знакомых, которые все будут выпытывать, как у него, Ибрагима, жизнь и дела. А дела у него не сказать чтобы шли хорошо.
Его бледная рука потянулась к солонке и посолила стол. Ибрагим стал зубочисткой копаться в солевом песке, думая тяжкие думы. Он решил, что пойдет на выставку к Готе, но перед этим нужно раскрасить свою черную водолазку серебряными узорами – чтобы не быть на празднике как черная ворона.
Ибрагим всё же был художником, поэтому зачем ему покупать новую яркую одежду, если можно разукрасить старую?
— Добрый вечер! Можно я уберу чашку? Вам понравился кофе? — Ибрагим чуть не вскочил от неожиданности, когда услышал, что к нему обращаются. Официант стоял возле столика и тянул свою захватническую руку к пустой чашке из-под кипятка.
— Нет! То есть да...Я не брал кофе. Мне еще нужна кружка. — Ибрагим резким движением преградил путь руки официанта.
— Как скажете — Официант посмотрел на него, как на идиота. Потом посмотрел на злополучную кружку тоже как на идиота. И отступил.
— Ибрагим опять налил полную чашку кипятка и продолжил зубочисткой ковыряться в соли.
Он заметил, как настроение в кофейне сменилось – прибежала куча народу и уселась вокруг него. Музыка с траурной сменилась на заунывно-веселую. Пора было уходить.
*** *** ***
Он шел по улице и смотрел, как почтивые слоники пролетают на уровне окон домов и думал о том, как сейчас, прийдя домой, приступит к разрисовыванию серебряными красками одной из своих черных водолазок. Жизнь казалась лучше в моменты ожидания. Когда он не думал о том, что так ничего и не дождется, а просто ждал.