Нанак (1/2)

Нанак сидел в кресле, рассматривая комнату. В углу стоял книжный стеллаж с Библиями и Евангелие практически на всех языках мира, напротив находился киот<span class="footnote" id="fn_30889710_0"></span> со старинными иконами. Кресло же в комнате было всего одно.

Старший брат позвал его не для того, чтобы попить чайку. Это было очевидно. И потому напрягало ещё больше, несмотря на то, что из всех старейшин — представитель христианства был ему самым близким.

— Ты ведь знаешь, для чего она это сделала, — Моисей вошёл в комнату, держа в руках Псалтырь. — А также предполагаешь, кто может быть вместе с ней.

— Знаю и предполагаю.

— Почему же молчишь об этом? — Моисей говорил тихо и спокойно, как и всегда, не изменяя своим привычкам. — Почему, брат?

— Потому что обещал её отцу. И я держу своё слово. Если бы не держал - был бы я старейшиной? Была бы моя душа настолько сильна, настолько заполнена, если бы убеждения, данные мной слова и принципы не соблюдались? — Нанак улыбнулся брату. Моисей на это лишь кивнул.

— Поступай как знаешь. Поступай по совести. Однако учти: второй раз от твоего сумасшествия я тебя не спасу.

Нанак встал с кресла.

— Прощаться не буду. — младший старейшина вышел из комнаты, аккуратно закрывая за собой дверь.

Второй этаж цитадели служил единственным местом, где старейшины могли побыть в одиночестве. Ажурные медные перила, служившие ограждением, и комнаты с резными дверьми шли кругом по всему этажу.

Нанак дотронулся до поручня. Под его пальцами заискрило и ограждение пропало. Лестница, повинуясь этому жесту, двинулась с середины залы, делая полукруг и приставая к открывшейся части этажа. Старейшина одёрнул полы синей накидки, чтобы не оступиться.

— Нанак! — но это не помогло. — О Будды! Не упади! — Сиддхартха<span class="footnote" id="fn_30889710_1"></span> – тёмноволосый мужчина средних лет – подхватил младшего брата под руку, не давая тому упасть. Представитель сикхизма сделал лёгкий поклон головой, как только твёрдо встал на ноги.

— Спасибо, — Нанак улыбнулся и наклонился, чтобы отряхнуть жёлтые шаровары.

— Ты был у Моисея? Из-за Бинер?

— Да, — легко ответил Нанак, собираясь идти дальше.

— Подожди!

Нанак никогда бы не признался, что в этот момент проклял всех богов, которых знал.

— Скажи, ты ведь сегодня ответственный за камень?

— Сиддхартха, — Нанак повернулся к брату. — Зачем тебе это?

— Просто скажи, я забыл, чья сегодня очередь.

— Нет, не я, — весело продолжил младший старейшина. — Сегодня очередь Дзимму.<span class="footnote" id="fn_30889710_2"></span>

— А, точно. Спасибо.

Нанак, нахмурившись, проводил Сиддхартху взглядом.

Он открыл массивные двери цитадели лёгким прикосновением руки, выходя наружу.

Вокруг туда-сюда сновали маги различных возрастов: кто-то по делам, кто-то просто прогуливался. Деревянные двухэтажные домишки, раскинувшиеся по двум сторонам вечно оживлённых дорог Столичного грани́те, были увиты различными узорами из дерева.

Дети бежали, разнося пыль во все стороны, оживлённо споря, кто же быстрее почувствует и наполнит душу. Нанак невольно улыбнулся, направляясь к району, где живёт семья Бинер. Мимо прошли маги в пышных платьях и рубахах с широкими рукавами с изображением цветов, которые были ещё и в волосах, — из Лавандового граните Аэдеса. Видимо, приехали к кому-то в гости.

— А когда подъедут Май и Майя?

— Не знаю! Сам понимаешь, в Студенческом сейчас завал.

— И чего им в родном Паховом не сиделось? Захотелось, видите ли, в судьи метиться.

— Так Майя ж на управляющего землёй в Паховом пошла, чего ты завёлся, Крис?

— У меня дети уехали, и мы не видимся уже полгода, а ты ещё спрашиваешь?

Невольно подслушав чужой диалог, Нанак смутился, спеша поскорее уйти. Его взгляд наткнулся на сгоревший дом. Он уж было хотел спросить, что произошло, но увидел Парамошинов, разговаривающих с магом-буддистом, которому этот самый и дом принадлежал. Нанак подошёл поближе.

— Нет, это вы не понимаете, мухтарам<span class="footnote" id="fn_30889710_3"></span> Парамошина! Ваша дочь – не приёмыш Бинеров, чтоб так безответственно колдовать! — афганец<span class="footnote" id="fn_30889710_4"></span> (как подумал Нанак), злясь, размахивал руками. Старейшина поморщился, подавляя желание вмешаться. — Вы ведь знаете: то, что разрушено магией из гнева, - не восстановить!

— Ничего, новый построите. Не вы ли жену в Ремесленный граните спровадили? Вот и верно, — мать семейства фыркнула, перейдя на еле разборчивое бурчание. — Не понимаю, и почему здесь мужики всем управляют? И это только из-за первого мага, который мужчиной был, только подумать!

Буддист ничего не ответил, развернулся и ушёл. Парамошин тяжело вздохнул, обращаясь к жене:

— Агафа, дорогая, давай пойдём? Не к чему ссориться. — несмотря на видимое спокойствие, он волновался, даже скорее был напуган. Глаза беспорядочно бегали от цитадели к сгоревшему дому и обратно.

— Вов, слушай, я не думаю, что стоит оставлять это просто так...

— Извините! — прервал их Нанак, подойдя ближе. — Владимир, Агафоклия Парамошины, прошу ещё раз прощения за то, что вмешался, но могу ли я поинтересоваться, что произошло?

— А вы будто не знаете, старейшина! — Агафа, казалось, метала глазами молнии, когда взглянула на Нанака. Представитель сикхизма впервые видел её близко, ведь чаще с этим семейством общался Моисей, поэтому с удивлением отметил, что Ева очень похожа на свою мать, нежели на отца, хотя характер был точно его.

Нанак лишь сочувственно посмотрел, более он сделать не мог. Все знали, что девочка ещё слишком молода, чтобы совладать с эмоциями. Магия может стать неконтролируема, особенно магия огня. А это может привести к полному выгоранию души, а после смерти.

Сгоревшие до угольков брёвна были точкой невозврата.

— Мне жаль, — всё, что он сказал. Слова бесполезны, они никого не вернут. Полные осуждения и отчаяния взгляды были выше его сил. Нанак развернулся и пошёл прочь, не разбирая направления.

— Защищай её дальше, предавай нас, магов. Она проклята. Никто не знает, кто она, откуда пришла, хоть нам и утверждают Бинеры, что девчонка будто была русскими в плен взята да из Великобритании увезена, да не верит никто. А даже если и так - что-то с ней не то. Душа её не способна наполниться. Она принесёт беду, смерти и тьму чужими руками. — это было последние, что услышал Нанак.

Он чувствует себя как никогда паршиво.

***</p>

На берегу реки появились розовые искры, медленно перерастающие в портал.

Нанак вышел оттуда, махнув рукой и растворяя магию. Он закрыл глаза и вздохнул, чувствуя, как лёгкие наполняются запахом цветов, поздневесенней травы и прохладной свежестью. Птицы пели то близко, то далеко, перекрикивая бурное течение Венгерки или наоборот, оставляя звучать лишь её и насекомых. Настоящая гармония. Ах да, Гармония и её видение...

Он был единственным из представителей, кому было известно о видении.

Нанак присел на траву, крутя в руках какую-то веточку.

Вестер и Гармония его близкие друзья. Конечно, случилось это лишь потому, что старейшинам нужен был дар миссис Бинер, но Нанак действительно с ними сблизился. Выгода, выгода и ещё раз выгода... Старейшина понимает, что всё это нужно для блага деревни (что, между прочим, может своими размерами сравниться с немаленьким городом), но ему не ясно: почему же все его названные братья так пренебрегают заветами своих вер ради того, что можно получить иным, менее подлым способом? Всё-таки Ной<span class="footnote" id="fn_30889710_5"></span> был прав: Нанак слишком наивен в своих представлениях о мире.

«Зато единственный, кто действительно следует учениям своего пророка и не зря носит данное ему имя» — в памяти невольно всплыли слова Моисея. Действительно... А как раньше звали Нанака? Он уже и не вспомнит. Старейшина посмотрел на гладь реки. Белые волосы... а когда-то они были чёрными...

Магия. У него есть власть. Он способен уничтожать. Уничтожать, даже не задумываясь. Перед глазами эшафот, площадь. Людские тела, растерзанные молниями и бурей, которые были созданы страхом и гневом. Оно было настолько сильно, что разорвало всех на части. Никто не выжил. Больше сотни людей. Нет. Даже не близко к сотне. Больше. Намного больше. Наверное. Он не знает. Он не хочет знать, сколько было жертв. Дети тоже были среди них... Он сделал это испугавшись. Он сделал это неосознанно. Это были эмоции. Он не виноват, ведь так? Да? Он не виноват? Нет. Нет нет нет нет нет нет нет нет. Нет. Он виноват. Виноват. Всё это его вина. Невинные люди были убиты вместе с теми, кто желал ему смерти. Он не сделал благого дела. Не сделал...

Он вызвал молнию. Сейчас он умрёт. Наконец это болото вины закончится. Он не может больше тонуть в нём без возможности выбраться.

Люди из города смотрят и кричат, что он безумец, сумасшедший, что поделом магу, адскому созданию...

Крик...его крик. А его ли? Не важно. А может и важно. Это был Моисей.