Глава 6. Тайная комната (1/2)

Они сидели друг напротив друга и неловко отводили взгляд. Удивительно, но Гарри не испытывала привычной смелости, словно бы одно присутствие Гойла лишало ее внутреннего спокойствия. Грегори же собирался с силами, с мыслями и с духом.

— Ты мне нравишься, — наконец выдал он и посмотрел Гарри прямо в глаза. Кулаки его были крепко сжаты, и мальчик отчаянно боролся с собой, чтобы еще и не зажмуриться.

— Эээ, — вытаращилась Гарри. Собираясь на встречу, она ожидала услышать что угодно, но вообще-то хотела узнать, что за козни Малфой и приспешники решили строить против нее, а вместо этого получила признание. — Ты это серьезно?

Гойл молча кивнул, покраснел до кончиков ушей, быстро обернулся по сторонам, убеждаясь, что никто не собирается его подслушивать, а затем осторожно потянулся к лежащим на столе ладошкам Гарри. Девочка рук не отняла, но смелости обхватить их Грегори все же не хватило. Вместо этого он потупился и пробормотал:

— Ты очень красивая, милая и добрая, я бы очень хотел с тобой дружить, но…

— Но что? — нахмурилась Гарри, не понимая, к чему Гойл ведет. Если ему мешают дружить с ней взаимоотношения факультетов, то какая же это дружба может быть. А если дело в чем-то другом, то в чем? Девочка чувствовала себя растерянной: она не испытывала к Гойлу неприязни и вполне могла бы с ним дружить, если бы он не таскался все время вместе с Малфоем. И потом, он же таскается с Малфоем, значит, поддерживает его слова, а слова Малфоя — да лучше вылететь из школы, чем дружить с таким типом, как он.

— Да в общем-то у нас принято… Уже лет в пять заключают, но мне мама с папой никого не… Ну и вот… А ты лучшая, и мне очень-очень нравишься! Вот так!

Грегори с надеждой посмотрел на Гарри, но та лишь недоуменно хлопала ресницами, не поняв ни слова из его запутанной речи.

— Давай дружить! — выпалил Гойл, понимая, что на большее у него пока попросту не хватит смелости.

И они стали дружить. Вместе ходили в библиотеку, пользуясь тем, что Малфой туда практически не заглядывает, как и большинство слизеринцев. Чистокровные так гордились своими библиотеками, что школьной попросту брезговали, организовав в собственной гостиной хранилище из самых необходимых книг. Ну, а такие типы, как Флинт или Уоррингтон попросту игнорировали книги как явление, так что все складывалось прекрасно.

Они сидели рядышком, уткнувшись в один фолиант, и пусть Гойл очень часто не понимал из начертанного в книге ни строчки, но близость Гарри, ее внимательный сосредоточенный взгляд и торжество при разгадке очередной учебной тайны делали парня по-настоящему счастливым. К тому же, сделав свою домашку, Гарри с удовольствием помогала Грегори, объясняла ему все, и ее нежный ласковый голос медом проливался на мальчика.

Иногда к ним присоединялась Гермиона, и тогда Грегори с удовольствием наблюдал за двумя спорящими или щебечущими девчонками, подмечая, что его любимая гораздо лучше, чем все остальные. Пусть Грейнджер обладала большими познаниями, но они оставались книжными, почти мертвыми, а Гарри умела и объяснить понятно, и рассказать, для чего то или иное может пригодиться в жизни.

Вот Рональд Уизли в их компанию не вписывался никак. Он не любил учиться ровно так же, как и сам Гойл, но ему не хватало терпения сидеть рядом с девчонками и слушать, о чем они говорят. И потом он постоянно подозревал Гойла во всяких мерзостях, и Грегори очень боялся, что Уизли способен сдать его Малфою. Просто так, походя, потому что язык слишком длинный. Именно поэтому сначала он осторожно выяснял, что сегодня собирался делать Уизли, а только потом присоединялся к Гарри.

И время, когда ее начали считать наследницей самого Слизерина, показалось Гойлу самым счастливым.

Нет, конечно, он расстраивался тому, что с Гарри никто не хочет общаться, что школьники шарахаются от нее, как от вселенского зла, но сам он не оставил подругу, и наслаждался ее искренней благодарностью. Он поддерживал Гарри, успокаивал ее, а еще говорил, что будь она даже самой настоящей наследницей Слизерина, он бы только гордился бы за нее.

— Слизерин был великим магом, — робко заметил он после того, как профессор Макгонагалл рассказала гриффиндорцам и слизеринцам легенду о Тайной Комнате.

— Наверное, — Гарри пожала плечами, задумавшись. Конечно, она привыкла считать слизеринцев настоящим злом, полагала, что все их них злые и подлые, а потому сейчас ей было сложно. С другой стороны, Грегори надеялся, что тень его факультета не помешает Гарри и дальше дружить и общаться с ним.

— Если подумать, — в разговор вмешалась Гермиона Грейнджер, — то школа была построена четырьмя Основателями, которые, по легенде, были лучшими друзьями. А между Годриком Гриффиндором и Салазаром Слизерином вообще должна была быть настоящая мужская дружба, о которой пишут в рыцарских романах. Иначе школу бы они не построили.

— Правильно, — подхватил Грегори. — Они прекрасно понимали друг друга, потому и дружили очень сильно.

— А что насчет чистокровности? — скривилась Гарри, вспомнив недавнее выступление Малфоя. Удивительно, но его наглые речи никто не пресек, и подлый слизеринец наслаждался каждым оброненным словом, прямо-таки упивался своей исключительностью, едва ли не избранностью. Такая мерзость, если честно.

Девочка скривилась непроизвольно, но подметила, что Гойл скривился точно так же.

— Да кто знает, что там на самом деле произошло, — буркнул парень, а Гермиона с радостью подхватила:

— Ну конечно же! Истинную причину ссоры могли скрыть, если она вообще когда-то происходила. А о том, что Салазар Слизерин был против магглорожденных, придумали позднее. Кто знает, делились ли вообще маги тогда на чистокровных и нет, времена-то совсем другими были.

Гарри улыбнулась и посмотрела на Грегори, а тот вытащил из сумки маленькую фигурку единорога, сделанную матерью специально для Гарри, с любовью и хорошими заклятьями.

— Это тебе, — застенчиво улыбнулся мальчик.

— Спа-спасибо, — удивленно протянула девочка, — а за что?

— За просто так, — Грегори наблюдал за тем, как белоснежная, отливающая серебром игрушка уютно качается в тонких пальцах, как две перепачканные чернилами ладошки баюкают фигурку, просто радовался.

А потом окаменела Гермиона.

Это произошло как-то совсем внезапно. Вроде бы и нападения постепенно сошли на нет, и студенты уже устали передвигаться по коридорам, прячась от собственных теней, и преподаватели перестали так жестко отслеживать, все ли дети вернулись в спальню. Ребята даже думали, что все закончилось, однако в этот самый момент и была найдена Гермиона с зажатым в ладони зеркалом.

— Это все он! — обвиняюще прошипел Уизли, тыкая пальцем прямо в Гойла. — Это он напал на Гермиону, чтобы та не мешала ему с тобой забавляться!

— Рон, ты совсем с ума сошел?! — шипела в ответ Гарри, радуясь тому, что вокруг никого не было, и вообще они гуляли во внутреннем дворике, несмотря на прохладный весенний ветер.

Гойл разговаривать с Уизли не стал. Просто подошел поближе и со всей силы зарядил ему кулаком в нахальную рожу. Злиться у него сил не было: Гарри выглядела такой подавленной и перепуганной, она нуждалась в помощи и поддержке, а вместо этого получила обвинения. Нет, конечно, если говорить честно, обвинения получил сам Грегори, но вряд ли Гарри они сделали лучше.

— Я докажу тебе, Рон, что Грегори здесь не при чем, — крепко сжав кулаки, развернулась Гарри, и ведьминский огонь, разгоревшийся в ее глазах, невольно заставил обоих мальчишек вздрогнуть.

— Да больно надо, — прошипел Уизли и развернулся, чтобы вернуться в гостиную, а Гойл поспешил догнать разгневанную девчушку.

— Что ты задумала? — прямо спросил он, борясь с желанием прижать Гарри к себе. И потом, она сегодня впервые при посторонних назвала его по имени, а это многое означало.

— Я найду это чудовище и заставлю его прекратить нападения, — решительно сказала она, а затем сильно помотала головой и обняла себя за плечи. — Надеюсь, оно сможет расколдовать Гермиону.

Спорить с ней сейчас было бесполезно. Грегори лишь осмелился и все-таки притянул разъяренную девчушку к себе.