Глава 5. Слизняк (1/2)

— Любопытно, — сказал отец, разворачивая за завтраком газету.

Мама как закончила разливать по чашкам молоко и пододвинула в центр тарелку с подрумянившимися тостами. Она с любопытством покосилась на отца, а затем лукаво подмигнула Грегори. Тот же смущенно уткнулся в тарелку.

С тех пор, как он вернулся на каникулы, родители то и дело заставляли его краснеть, намекая на девочку, с которой познакомился в школе их сын, и которая так сильно завладела его сердцем. Они уже выяснили, что Грегори так и не сознался Гарри в том, что это именно он присылал ей сладости и подарки, а потому разрабатывали целые планы того, как донести до девочки эту тайну. И они так сильно наседали на него, что Гойл даже не выдержал и послал Гарри свою верную сову. Увы, она вернулась без свертка, но ответа никакого не принесла.

Зато Грегори не уставал рассказывать родителям о том, какой потрясающей оказалась Гарри Поттер. Какой доброй и милой, отзывчивой и мягкой. Рассказывал о полетах и квиддиче, о Невилле Лонгботтоме и Драко Малфое, а еще о Квиррелле и предостережении профессора Снейпа.

Мама тогда нежно взъерошила волосы на его макушке и перевела предупредительный взгляд на отца. Тот же лишь покачал головой и упрямо сжал зубы, затем спустился вниз, где хранился родовой гобелен, а, вернувшись, тяжело вздохнул и сказал:

— Спасибо за новости, сын. Мы никогда не выбирали легких путей, и я горжусь с тобой. Нужно будет связаться со Снейпом, наверняка ему известно чуть больше, чем всем остальным. А насчет Малфоя не беспокойся, сын, осталось потерпеть совсем немного: в конце этого года мы должны будем выкупить свой дом и, наконец, сможем жить спокойно.

— Правда? — Грегори весь расцвел от этих новостей, и дело было не только в Гарри: мальчика томила ловушка, в которую угодила его семья, и он был рад долгожданному освобождению.

Мальчику было приятно, что родители ведут с ним такие откровенные разговоры, он чувствовал себя совсем взрослым, а потому подумал вдруг о том, что и он сам тоже должен оправдывать доверие близких людей. Что могло бы сделать его достойным сыном? Быть может, взрослое занятие?

Грегори не блистал в магических науках, однако всякие животные ему очень нравились, и он с удовольствием возился в семейном загоне. А этим летом решил и вовсе полностью взять на себя заботы о них. Родители с уважением отнеслись к решению сына и, хоть и страховали его, но разрешали самостоятельно заниматься тяжелой работой. Мальчик возился со зверюшками с раннего утра и до позднего вечера, очень уставал, но сдаваться отказывался. Ему нравились собственные окрепшие мускулы, нравилась ласка, с которой пушистые, зубастые и когтистые любимцы тянулись к нему, и он не замечал бега времени, замечая только, что очередной день закончился и наступило новой утро.

И вот он пришел в себя в тот момент, когда отец, улыбаясь, развернул «Ежедневный пророк». Грегори как раз вернулся из загона, принял душ и с нежностью поглядывал на горку поджаристых тостов и масленку, в которой оплывало нежнейшее душистое масло.

— Так вот она какая, девочка, что похитила сердце нашего малыша… — поцокал языком отец и неодобрительно покачал головой. — Что за легкомысленная девица, не успела только прийти за покупками, как сразу же угодила в газету. Пользуется своей славой? Нос задирает? Ты учти, такая жена нам не нужна, женщина должна быть милой и кроткой, словно овечка.

— Ты еще скажи, что ума у нее должно быть столько же! — притворно нахмурилась мама и уперлась кулаками в бока.

— О нет, эту истину из моих уст не вырвать даже пытками! — добродушно расхохотался отец, а мама как раз ловко отняла у него газету.

— Батюшки мои! — ахнула она. — Бедный ребенок, он же ей сейчас руку оторвет! Вот паршивец! Решил нашей девочкой воспользоваться! Сейчас я ему покажу! Любитель дешевой славы!

Гойл уже не мог терпеть и подлез матери под руку, жадно разглядывая изображение Гарри. Все такая же маленькая и изящная, хотя и немножко подросшая, она пыталась выбраться из кадра, но широко улыбающийся Локхарт с силой тянул ее обратно. Руки Грегори сами собой сжимались в кулаки, но он помимо воли не мог отвести взгляда от Гарри, рассматривал ее испачканную в саже щеку, чуть растрепавшиеся волосы и сползающие с носика очки. Он даже не подозревал, что так сильно по ней соскучился… Хотя, стоп!

— Так ведь скоро в школу! — опомнился Грегори и торжествующе воздел кулаки вверх.

— Точно, — улыбнулась мама, — а потому нам нужно срочно покупать тебе учебники, новые мантии и красивую метлу. Ты же хочешь быть самым красивым парнем среди всех, чтобы твоя Гарри точно мимо тебя не прошла.

Грегори покраснел, но ничего не сказал, лишь запихнул в себя быстро несколько тостов и помчался в свою комнату — переодеваться.

Увы, в Косом переулке Гарри не оказалось, так что Гойлу пришлось пройти все круги ада, начиная с примерки новых мантий у мадам Малкин, заканчивая открытием собственного счета в Гринготсе, на который отец совершенно серьезно положил десяток галеонов.

— Заслужил, работая в загоне, — кивнул он и пожал все еще детскую, но уже приобретающую твердость ладошку сына.

— Но… — Грегори хотел возразить, сказать, что он вовсе не хотел получить деньги за свой труд и вообще маме с папой сейчас они гораздо нужнее.

— Любая работа должна оплачиваться, сын, — серьезно сказал мистер Гойл и, не удержавшись, потрепал сына по макушке. — Тем более, что твои труды принесут нам гораздо больше пользы и выгоды, чем этот десяток галеонов.

Вопрос был закрыт, тем более, что очень скоро Грегори стало не до этого. Заглянув во «Флориш и Блоттс» за учебниками, мальчик наткнулся на мужчину, закутанного в длинную васильковую мантию. И хоть изображение в газете было черно-белым, он сразу же узнал того самого типа, который осмелился прикоснуться к его Гарри.

— Сфера инсендио! — тихо прошептал он, ткнув палочкой в сторону задней части Локхарта.

Яркое, словно бы заключенное в шар пламя весело плясало на мантии мужчины, заставляя его испуганно подпрыгивать, визжать и носиться из стороны в сторону. Вообще-то Грегори частенько зажигал этим заклинанием свет в хлеву, подвешивая огненный шарик над головой. Оно было зачаровано так, чтобы держаться на одном месте, но не выходить за пределы сферы, поэтому Локхарту ничего не грозило, зато Гойл злорадно прошептал: «Хотел славы — вот, получи».

— Маме не говори, — подмигнул мистер Гойл, — но спускать обиды, причиненные любимой женщине, нельзя. Запомни это, но маме все-таки не говори!

Он и не собирался, зато восхищенно смотрел на отца, который этим летом частенько делился с ним такими вот мудростями, разговаривая на равных и обучая всему понемногу.