Глава 3. Семья (1/2)
«Молодой человек, что за глупости вы мне рассказываете! — возмущалась Распределяющая Шляпа. — Вам же никак не подходит Слизерин, да и вы сами туда не хотите. Откуда столько упорства?»
«Мне нужно в Слизерин! — вздохнул Грегори, вспоминая наставления отца. Тот очень просил своего сына перед тем, как отправить его в Хогвартс, распределиться именно на Слизерин, чтобы продолжать охранять Малфоя. — Можешь считать, что у меня там дела».
«Слизеринский подход, — одобрила Шляпа и едва слышно проворчала. — Ладно, парень, хочешь испортить себе судьбу, мешать не смею».
— Слизерин! — громко провозгласила Шляпа, и Грегори, спотыкаясь, направился к столу родного отныне факультета. Крэбб, Малфой и Панси вскорости тоже оказались рядом с ним и завели привычную болтовню.
Гойл слушал их вполуха, а сам внимательно наблюдал за распределением. Колонна первокурсников медленно таяла, и наконец очередь дошла до щуплой девчонки, в глазах которой уже отчетливо читалась самая настоящая паника.
— Поттер, Гарри! — воскликнула Минерва Макгонагалл. Зал немедленно напрягся, во все глаза рассматривая самую обычную девчушку, которая, спотыкаясь в полах непривычной мантии, брела к табурету со Шляпой.
Воцарилось томительное молчание. Гойл тайком от всех скрестил под столом пальцы, но, конечно же, это не помогло.
— Гриффиндор! — торжественно возвестила Шляпа, и зал взорвался ликующими воплями.
— Что и следовало ожидать! — фыркнул Драко, недовольно скрестив руки на груди. — Теперь Дамблдор пустится во все тяжкие, и грязнокровки заполонят школу. Надо было отправляться в Дурмстранг, как отец предлагал.
«В Дурмстранге таким девчонкам, как ты, делать нечего!» — недовольно подумал Гойл и уныло уставился в пустую тарелку. Есть хотелось очень, мамино угощение давным-давно провалилось, а ужин все не подавали. Дамблдор вещал какую-то ерунду о том, что в школе можно умереть мучительной смертью, все его внимательно слушали, вот только в тарелках от этого не прибывало.
— И это называется школа! — фыркнул Драко, и Гойл в кои-то веки был с ним согласен.
Украдкой он посмотрел на Гарри, и та как раз прижала ладонь ко лбу, сморщившись от боли. Гойл проследил направление ее взгляда: Северус Снейп, декан факультета Слизерин, тоже не отводил глаз от Поттер.
Все это было как-то подозрительно.
Школьные дни бежали, повинуясь им одним известным законам: то летели, как выпущенная из тугого лука стрела, то ползли со скоростью беременной улитки. Гойл исправно посещал уроки, с трудом вгрызаясь в непростую колдовскую науку, а все свободное время послушно таскался за Драко.
Гарри он частенько видел на совместных уроках, но вот тут ему не повезло: в пару Гриффиндор и Слизерин ставили только на Зельеварении, и каждый раз профессор Снейп пытался как-то обидеть или задеть девочку, так что настроение у нее на этих уроках было подавленным.
Гойл видел, как она расстраивалась после каждой придирки Снейпа, Гойл видел и то, что декан специально доводит Гарри, отнимая баллы и оскорбляя девушку совершенно незаслуженно. Замечал Грегори и то, с каким старанием на самом деле Гарри готовится к этим занятиям. Когда Драко Малфою хотелось заглянуть в библиотеку, Гойл частенько видел там в самом дальнем углу уткнувшуюся в книги по Зельеварению Поттер.
Все остальное время возле Гарри отирался младший Уизли, всюду таскаясь за ней и требуя то лазать по всему замку, то знакомиться с интересными Уизли людьми, то просто слоняться без дела вокруг замка. Гойл злился и бесился, но пока никак не мог позволить себе подойти к девочке.
С другой стороны, свою неуверенность он считал подлой трусостью, и она грызла его с такой силой, что порой он даже, засыпая ночью, видел разочарованное и опечаленное лицо Гарри.
Идея пришла Гойлу неожиданно. Он написал домой несколько строчек, а потом целый день ходил, как на иголках, шугаясь собственной тени и даже на слова Драко отвечая недовольным хмыканьем.
Зато ранним субботним утром, когда заспанные школьники медленно подтягивались к завтраку, мальчик едва ли не раньше всех уселся за свой стол. Гарри всегда вставала рано, вот и сейчас она мирно крошила в овсянку маленькие кусочки фруктов. Девочка выглядела задумчивой и немного печальной, и Гойл догадывался о причинах ее грусти. Как только большие часы пробили девять утра, а большая часть студентов и преподавателей собралась за завтраком, под потолком зашуршали десятки сов.