Барьер в недосказанности (2/2)

Он усмехнулся, решил показать, что не все так плохо, как может показаться на первый взгляд. Только двинул ей, так сразу же почувствовал, будто сейчас все внутри разорвется на мелкие кусочки, в особенности восстанавливающиеся мышцы. К сожалению, пришлось резко прекратить.

— Ну-у-у… — он замялся. — Может и стоит отдохнуть от работы часик другой…

— Если не будешь относиться к своему телу серьезно, то будет только хуже. Главное ведь не только победа, но и восстановление, — Николь серьезно посмотрела в его сторону.

Если не знать какими проблемами сама одержима, то можно вполне понять ее претензии, даже удивиться серьезному выражению лица, которое так и гласило, что нужно подчиниться ее словам, дабы в будущем не возникло никаких проблем, связанных с конечостями.

Слеш усмехнулся, заметив такую перемену. Он вспоминал каждый ее визг, стон, когда он неловко прикасался плеч, когда дотрагивался до щек, когда пытался хоть как-то приобнять, а сейчас перед ним, словно другая робианка, способная побороть отклонения самостоятельно.

— Не смотри на меня так, я просто… волнуюсь… — и тут ее холодная стена мгновение ока спала. — Вот и все…

К другим она также холодна, расчетливо принимает решения, чтобы не допустить шпионов Акорн в армии, но смотря на него все менялось. Эта огромная стена, выраженная в серьезном отношении ко всему, разбивалась, как только она смотрела в сторону Слеша.

Она уже не боялась подойти к нему, ведь тренировки, которые не переходили ни к чему серьезному, дали свои плоды. Тело стало устойчиво принимать попытки к нему дотронуться, к счастью, помощь от того, кто симпатизирует, всегда приятнее и быстрее, нежели от других.

Он смотрел на нее, будто на нечто особенное. Размышлять ехидна не любил слишком долго, но когда дело касалось Николь, то мысли сами затмевали все перед глазами. Ехидна знал, что это нечто необычное в его сердце, то, чего не хотел допустить, но не мог привыкнуть.

— Лучше за себя беспокойся, — сошло с его уст. — Я могу постоять за себя, а ты…

— Я… тоже могу, но не так эффектно как ты, — произнесла Николь со вздохом. — Все же… не приходилось еще.

— Надеюсь и не пригодится, — Слеш улыбнулся после своих же слов.

Но это теплое чувство смешалось со смущением, ведь следующее, что он сказал, вырвалось непроизвольно, словно подсознание, отдаленно от реальности, самостоятельно распорядилась устами, не спрашивая разрешения у мозга.

— В любом случае я смогу защитить тебя, если вдруг что-нибудь случится, — заявил Слеш.

В это мгновение и сама Николь залилась краской, услышав столь теплые слова от него, сразу же посмотрела в его сторону, дабы убедиться, что не послышалось. Слеш же не смог отвернуться от ее взгляда, он так манил, особенно в моменты, когда хотелось почувствовать тепло.

— Н-надеюсь, что так и будет, — ласково произнесла девушка.

Оба затихли, словно боялись испугать друг друга. Только приблизились, стояли, как вкопанные, не способные ни на единое словечко. Слеш пытался что-то выдавить из себя, а сама Николь пыталась не поддаться вновь своему тело, которое в данный момент готово было сгореть в теплоте.

К прикосновениям девушка пыталась привыкнуть, но к словам все еще нет, ведь так мало слышала столь согревающих именно от него. Робианка вздохнула, смотря на ехидну, будто ожидала дальнейших действий или же сама боялась вновь испугать его своими поступками.

Солдаты стали расходиться, ведь праздник закончился, осталось только добраться домой, чтобы провести оставшийся день в кругу семьи. Ехидна вместе с рысью пошли во дворец, дабы забрать кое-какие документы, а затем вернуться в свои комнаты, чтобы тоже провести выделенные часы в тишине.

В этот момент во дворце находился Айво, ведь сейчас нужно было решить небольшие проблемы с сопротивлением. Руж стояла прямо перед ним, поклонившись, как и нужно приветствовать императорские особы, вновь выпрямилась. Эггман же подмечал изменения в ней.

Мышка выглядела слегка похудевшей, ошейник прикрывала одежда, дабы не выдать то, что находится в подчинении, а сама пыталась говорить только то, что хотел услышать по передаче Тейлз, сидевший за своим главным компьютером, наблюдая за всеми действиями воровки.

Лис же держал в своей восстановленной руке кусок мяса, который лежал еще давно в холодильнике, так и не был приготовлен Ваниллой. К счастью, сейчас этот свежий продукт был зажарен, поэтому он мог насладиться его вкусом, утоляя возникший голод.

— А теперь, — произнес Тейлз. — Ты знаешь, что говорить, Руж.

Мышка ничего не отвечала, глядя в глаза Айво. Император ждал новостей, которые должны порадовать душу, а не разнести ее в прах, как обычно это происходило. Эггман ожидал результата, хоть чего-нибудь, некоего осознания Борцов за Свободу, что все бесполезно.

— Ну что же, Руж, как поживают наши знакомые, — произнес Айво. — Мне нужно знать… настроение.

— Настроение сопротивления… — она сама не знала, что и говорить.

Тейлз стал диктовать прямо в наушник внутри ее организма, чтобы она в точности повторяла его слова, чтобы она не могла иметь своей воли, не могла сказать, что находится в подчинении, что ее надо спасти, дабы не лишиться столь драгоценной жизни.

Помимо этого лис жадно разгрызал кусок жаренного мяса, каждый дюйм, который попадал ему в рот, приносил неистовое наслаждение, но этого было недостаточно, не то, что нужно для его организма, работавшего как-то странно после восстановления всех конечностей.

«Хочу… мяса… — думал про себя умник. — хочу… мяса… но я его ем… что не так?»

— Они все еще пытаются придумывать планы, чтобы поднять свою репутацию среди солдат, а также поднять своих сторонников среди Империи, — произнесла в точности те слова, которые и должны быть сказаны.

— Ничему жизнь не учит… — со вздохом произнес Айво. — Они же понимают, что один мой приказ и их сотрут с лица земли?

— Понимают, поэтому и пытаются сделать все, что только возможно. Загнанный в угол зверь всегда пытается из последних сил вгрызться в охотника, — сошло с ее уст. — Они настолько отчаялись, что решили повторить свою задумку.

— Ч… чего? — удивленно произнес Айво.

Тейлз наблюдал за этим результатом. Он знал, что Эггман поверит, станет думать так, как нужно лису, как он желает. Дезинформация самое лучшее средство в партизанской войне, чем сами боевые действия. В этот момент он поднял второй кусок мяса, чтобы откусить сочный кусок от него.

— Салли пришла в себя, если можно так назвать ее состояние, и решила, что нападение на одну и ту же деревню отличное решение, — пожала плечами мышка. — Они уже составили план, скоро реализуют…

— Когда это произойдет? — спросил Айво.

— Через семь дней, — смело заявила мышка. — План могу сфотографировать, когда буду на их базе, но за это… — и здесь она решила проявить свою самостоятельность. — Дополнительная плата.

Тейлз не стал никак это опровергать, мог, конечно, активировать ошейник, который мог провести ток по ее телу, чтобы мышка упала на колени, стала биться в конвульсиях, но не стал этого делать, ведь тогда выдаст себя, а значит ложь раскроется.

— Что ж. Если эти документы не будут фальшивкой, то так тому и быть, будет должная награда, — заявил Айво с улыбкой. — Но ты же знаешь, что придется хорошо поработать.

— Конечно, не первый раз это делаю, — с улыбкой произнесла Руж, ведь смогла поиметь выгоду для себя.

Лис был более чем доволен. Айво повелся на его уловку, чтобы выделить солдат на одну деревню, когда нападение совершится на другую. Так можно было поступить один раз, но это того стоит, ведь не он рискует свое жизнью, а именно Руж, от которой хотел поскорее избавиться.

Тейлз сидел за своим главным компьютером, на тарелке уже ничего не осталось, но он хотел продолжать, он желал вкусить еще раз мясо, которое так сладко раскроет свои вкусовые качества на языке. К сожалению, организм требовал еще и еще, не объясняя ничего.

Но то ли мясо он хочет? Простого животного, которое и было подготовлено для такой участи? Нет. Он долго держался свои мысли под контролем, думал, будто больше никогда не посмотрит в сторону мобианского мясо, которое вкусил еще тогда на провальном восстании.

Как разрывал зубами их кожу, мог прикоснуться клыками к живому еще сердцу, как оно разрывалось под давлением челюсти. Возвращенные конечности сделали эти мысли еще хуже, ему хотелось есть, жутко, будто бы слишком долго голодал, хотя пять секунд назад закончил есть.

«Я… не… не хочу… есть… — думал про себя Тейлз. — Я… все еще… держусь…»

Он посмотрел на свою темно-серую руку, двигающуюся по указаниям его нервных окончаний. Лис ощущал в полной мере все движения, что радовало, но с другой стороны. Именно из-за этого возвращения, странного и быстрого, он захотел вкусить мобианского мяса.

«Я… лучше… лучше сожру весь холодильник, чем вновь сорвусь! — с долей злости подумал Тейлз. — Я… не… каннибал!»

Он резко сорвался со своего места, кидая наушники в сторону. Он хотел есть, голос настраивал его на необдуманные действия, ничего не приняв лучше, он направился в сторону кухни, дабы забить свой рот оставшийся едой, сырой или готовой — без разницы, лишь бы прекратить думать о мобианцах.

Руж в эти мгновения ничего не знала. Она все еще думала, что он следит за ней, отключившись лишь для того, чтобы мышка потеряла бдительность. К сожалению, пришлось покинуть дворец, так и не сказав, что это все ложь, которую заставили сказать против воли.

Девушка хотела помочь именно Империи Эггмана, а не сопротивлению. Идти против собственных мыслей самое ужасное для нее, но, к счастью, это перебивало другое чувство, а именно удовлетворение тем, что вскоре получит выручку за собственные слова.

Айво же остался в тронном зале, раздумывая о ее словах. Воссел на трон, наблюдая за тем, что происходит на улице. Счастливые мобианцы гуляют перед дворцом, они не раздумываются о том, что происходит в сопротивлении, что вскоре вновь будут жертвы.

Все идет спокойно, что не хотелось этого нарушать. К сожалению, Борцы за Свободу продолжали нарушать гармонию, выстроенную в Империи Эггмана по крупицам. Вздох, а затем полное эмоциональное выгорание, ведь он больше не чувствовал никакой боли за тех, кто хочет восстать.

— Они не учатся на ошибках, они просто… жалкие фанатики, которые пытаются нарушить спокойствие, — произносил Айво, прижав руку к подбородку. — Они не хотят ни моей милости, они не хотят ничего мобианского… Они просто существуют, чтобы разрушать инфраструктуру, другие судьбы.

Он понял одну вещь: быть милым с врагами ни к чему не приводит. Быть справедливым к тем, кто хочет его убить, тоже не стоит. Они заслужили то, где сейчас находятся. Айво вспоминал, как его Иви верила во всех живых существ на Мобиусе, а что в итоге?

Разрублена пополам перед первой построенной базой Айво вместе с дочерью. Кулак сжался. Роботник ударил по подлокотнику трона. Если же они не хотят видеть его таким, каким сейчас предстает перед всеми жителями Империи Эггмана, то пусть увидят другую сторону.

Ту сторону, которую привыкли распространять в пропаганде. К сожалению, он не мог так поступить, но и продолжение этого фарса не может существовать больше. Эггман усмехнулся, понимая, что слишком долго спускал с рук террористические акты от рук Борцов за Свободу.

— Ради защиты своей Империи… — он стал произносить это в слух. — Ради защиты своих подданных, ради защиты робианцев, ради защиты… Ниры… — на этом он слегка сбился.

Он ощущал, что чувствует к ней нечто другое, такое родное, к которому хочется только подойти, не убегая никуда. Эггман вновь посмотрел в окно, в котором находилась уже пустая улица, а те мобианцы, которые там находились, уже зашли в свои дома, к своим семьям.

— Что ж. Сопротивление хочет поиграть в праведных борцов? Хорошо. Отлично. Замечательно! — с гневом уже произносил Айво. — Больше никаких игр, больше никаких дурацкий попустительств, больше никаких бесполезных переговоров!

Он поднялся с трона. Он готов был действовать, но не сейчас, когда все расслаблены. Лучше бить террористов тогда, когда они наиболее уязвимы, а именно на месте их операций, направляясь прямо в логово врага, чтобы навсегда сломить щит, навсегда сломить фанатизм.

— Как только они еще раз сунутся в деревню, то ответ долго не заставит себя ждать! — заявил сам себе Айво. — Пора покончить с этими крысами.</p>