И ради чего это все? (1/2)

Прошло несколько дней с тех пор, как было подавлено восстание в деревне. Из-за этого ситуация в Империи Эггмана лишь улучшилась. Те, кто надеялся на спасение из власти Айво, ушли в подполье, больше не показываясь на глазах, так как произошедшее — полный провал всех сторонников Акорн.

Произошел полный разгром радикальной оппозиции, которая могла снести весь фундамент, заложенный Роботником. Все еще поговаривали о том, что Салли вернет свое законное место, но это сводилось только за посиделками у стола, воспоминания прошлого, которое так манило разумы мобианцев.

Но на большее идти не было смысла у других. Информаторы, которые работали до нападения на деревню, исчезли, так как их стали преследовать, организовывать налеты на их дома, чтобы выгнать тех, кто всё ещё пытался возродить престиж возвращения под крыло Акорн.

Через несколько дней должны были пройти выборы в парламент, честные, которые показали бы насколько Айво преуспел на посту императора, поскольку только так он понимал — смог ли он добиться успехов, когда воздвигал новые дома, давал деньги на строительство инфраструктуры, с помощью Майлза смог вакцинировать практически всех от новых болезней.

Сторонники Акорн не участвовали, оно и понятно. Все они были в деревне погибшего героя, не вылазили из норы, затаив дыхание, надеясь, что смогут одолеть Эггмана! Другая же оппозиция, в виде социал-демократической партии Империи Эггмана, уже начинала пропаганду.

Было ли страшно Айво? Нисколько. Эти мобианцы не хотели республики, как могло показаться на первый взгляд, то, как выглядит конституционная монархия их вполне устраивало, но их программы по преобразованию Империи в нечто народное поражало даже самого Эггмана.

Так не скрывать свои взгляды могли только смелые граждане, которые не бояться репрессий со стороны правящей партии. Благо, такого не было, так как это только помешало другим осознать, что Роботник о них заботиться, а не пытается захватить силой, как раньше.

СДПИГ (сокращенно социал-демократическая партия Империи Эггмана) открыто призывала к введению социализма в жизнь мобианцев, в предоставление влиянию профсоюзов над господством корпораций. Любой бы другой император давно уничтожил их, как и сотни других государств.

Но не Айво. Он помнил, что существует та странная республика, изгой, от которого все отходят, не хотят торговать, обрекают на мнимое существование, но то, каких успехов благодаря своей политике они провели, тоже могло поражать, поэтому даже в мыслях запрета не было.

Конечно, социализм и монархия — это невозможный симбиоз, но как он припоминал, то в России двадцатого века были люди, которые превозносили в общество такие странные идеи, вроде бы их звали младороссы, но они были столь непопулярны, что даже связываться с ними никто не хотел.

И видеть таких же мобианцев, напоминающих этот симбиоз в своей Империи Эггмана, действительно, занятное зрелище. Айво иногда думал, что они смогут победить партию «возрождения», ту, которую он и основал, но надежды на это не особо питал, потому что неизведанное пугало больше, чем то, что было сделано.

Сонет, хоть и был ранен, но проводил свою пропаганду, выставлял только положительные стороны, которые были в стране под правлением его партии, под его эгидой премьер-министра. Это все было правдой, но кто знает, что в умах у простого мобианца.

Пока жизнь налаживалась в Империи Эггмана один из главных в ее иерархии сейчас находился в своей комнате. Он не выходил с того момента, как сопротивление полностью провалилось в своем намерении восстановить контроль хоть над одной деревней.

Слеш не хотел видеть других, сидел на своем стуле, перебивая документы, в которых видел новых курсантов, лояльных власти и не пытающихся ничего противозаконного совершить ради восстановления Империи Акорн. Это радовало, но так пусто на душе.

После смерти Наклза он не мог отпраздновать свой триумф, ведь последний выстрел сделал не ехидна, нет, он желал чистой победы, без вмешательство остальных, сделать так, чтобы доказать — робианец лучше мобианца. Но вместо ожидаемого результата все пошло иначе.

Робот, которого не должно было там быть, появился, как гром среди ясного неба, кто его подослал, когда команд не поступало лично от Слеша? Почему именно разрывные пули, которые не должны производиться в таких моделях? Неужели Айво или кто-то еще решил помочь?

Но ему не нужна была помощь, сам спокойно разобрался с настоящим ехидной, чтобы полностью занять его место, показать, что не только Соник погиб, но и его верных товарищ, а там недалеко и до Тейлза, чтобы Майлз полностью мог ощущать себя полноценным, а не простой копиркой.

Слеш всматривался в страницы, чтобы найти подвох в их досье, но ничего не было. Это облегчало работу, так еще и радовало исчезновение головной боли, после которой думать очень затруднительно. В дверь постучали, он даже не заметил, когда разрешил войти незнакомцу.

Это была Николь. Рысь увидела, что ехидна полностью отдался своим мыслям, перебирая пальцами листы. В другой руке держал ручку, чтобы подписать одобрение, которое могло бы помочь одним мобианцам подняться по карьерной службе, другим же вступить в полицию, армию, секретную службу.

На самом деле он не отдавал себе отчета, механически записывал все, что видел, так как уже заранее знал о проверенных кадрах, поэтому лазутчиков не должно находиться в этом списке. Он думал о другом, о том, что мог бы честно одолеть Наклза, а не как трус смотреть, как его лицо разлетается на куски из-за разрывных пуль робота.

— Слеш? — выдала свое появление Николь.

Он услышал этот милый, по его мнению, голосок, который сразу же смог остановить его поток мыслей. Слеш, будто бы ожил в эти секунды, оборачиваясь в сторону того, кто подзывал его к себе. Увидев Николь, столь красивую, какой всегда предстает перед ним, ехидна полностью пришел в себя.

— О, Николь, — радостно произнес Слеш. — Что привело тебя сюда?

Работая секретарем Слеша, она многое повидала с ехидной дел, даже сейчас ее уважение к робианцу превосходило иные чувства, ведь сколько они вместе пытались решить множества судеб мобианцев, которые посмели работать двойными агентами в их армии.

Прошлая жизнь полностью стерта у нее в голове, но это не мешает все ощущать по-новому. Сейчас она не была прочь власти Эггмана, конечно, как и других, ужасали эксперименты Майлза, но также верила в каждое политическое действие Сонета, когда дело доходило до результатов.

Рысь подошла ближе к Слешу, чтобы посмотреть какие именно имена сейчас крутились в его голове. Увидев множество фамилий, имен, тут же поняла, что идет второй набор в полицию и армию, которые так нуждаются в персонале после случившегося в деревне.

— Странно видеть тебя в документах, — усмехнулась Николь. — Обычно я в них сижу.

— Иногда стоит развеяться и работать, а не проводить время в тренажерном зале, — произнес Слеш с улыбкой. — Тем более… мне уже не нужно там быть.

— Почему? — спросила Николь, не понимая последних слов. — Ты мышцу подвернул?

— Нет. Наклз мертв, поэтому все бессмысленно, — вздох, будто бы он потерял веру в жизнь.

Единственное ради чего он пытался тренироваться, оттачивать навыки, так это победа над ехидной, но когда она в его руках, то зачем продолжать? Он мог, но почему должен, когда все решилось благодаря роботам, а не его силе, не трудом и старанием робианца.

Это выбивало его из колеи, благо, были и другие занятия, в которых он мог найти свое место. Николь подошла ближе, ничего не проговаривая, ее рука коснулась плеча Слеша, из-за чего он застыл, будто бы вкопанный в землю, на секунду растерялся, продолжая смотреть ей в глаза.

— Но это не повод сдаваться, — произнесла Николь. — Враг уже повержен, так может стоит идти дальше? В сопротивлении еще много мобианцев, которые поражают своим мастерством.

— Особенно, если верить отчетом, то Тейлз… Но он не то, это не тот противник, который мне нужен, — продолжал ехидна. — Ты не поймешь…

— Так позволь понять тебя, — произнесла Николь. — Чем я могу помочь твоему горю?

Ее ладонь, прикасаясь к плечу Слеша, невольно тряслась. Николь, не привыкшая к таким прикосновениям, не могла понять, что хочет в данный момент сделать. Возможно, стоило отпустить, чтобы прийти в надлежащее состояние, но девушка и не думала о таком варианте.

Вновь ее охватывал жар, от которого невозможно избавиться, что-то не могло отпустить взбудораженное сердце, хватало до глубины души, не слушаясь разума, утверждающего, что нужно слушать о проблемах Слеша, а не позволять себе вновь уйти куда-то в мирские края.

— Это не зависит от помощи, просто нужно свыкнуться с новой реальностью, — ехидна вновь посмотрел в отчеты. — А тебе нужна помощь?

— М-мне? — удивленно произнесла Николь.

— После того, как победа в моих руках, начал замечать, что оставил на тебе слишком непосильную ношу, — произнес Слеш, понимая, что был слишком зациклен на своей победе. — Сколько там накопилось уже, может помочь?

— Что ты, не нужно, — произнесла с долей радости Николь. — Я сама прекрасно со всем справляюсь.

Она до сих пор не отпускала его, даже поставила вторую ладонь на другое плечо Слеша, будто бы этого ей не хватало. Жар охватывал все сильнее, невозможно устоять, но она это делала, хотелось чего-то непонятного, отчего такая сильная чувствительность к простым прикосновениям?

От того, что вовсе не знала какого это, когда другой мобианец обнимает или просто-напросто хватает тебя? Из-за того, что все прошлые воспоминания стерты напрочь? Слеш замечал, что в ее поведении что-то изменилось, ехидна не предавал этому особого значения.

До этого момента. Когда все образумилось, то стал подмечать некоторые детали. Он помнил, что говорил Айво по поводу Николь, что она слишком уж чувствительная личность из-за нового настоящего. Повернувшись головой на нее, он заметил столь теплое дыхание с ее рта.

— Все в полном порядке? — спросил Слеш.

— Конечно, — произнесла Николь. — Просто… какие крепкие у тебя плечи…

Этот комплимент не был бы удачным, если б не ее выражение лица. Что-то смешанное с улыбкой, но в то же время ее губы пытались отодвинуться от зубов, будто бы вторые хотели нарочно прикусить первых. Ее сердце готово сгореть в любую секунду, если не отпустить ехидну.

«Какая… красивая все же Николь, когда пытается улыбаться, да и… фигура… и как раньше не замечал этого?» — спрашивал сам себя Слеш.

Он повернулся на стуле, из-за чего Николь пришлось отпустить его плечи, к сожалению, это только озадачило девушку, сердце, вспыхнувшее от огня, заполоняющее всю душу, пыталось вернуть те ощущения, от которых не хотелось отказываться робианке.

— У нас много дел осталось? — спросил Слеш.

— Не так, как в начале года. Где-то двести с лишним, — точных цифр она не называла из-за смешанных мыслей в голове.

— Разделим пополам, завтра навещу твою комнату, — произнес Слеш. — Нужно выполнять свои обязанности босса.

— Не стоит, Слеш, я могу сама вполне справиться, — сошло с уст Николь. — Я… не привыкла работать в паре…

— Какое совпадение, — улыбка появилась на его лице. — Не бойся, если будут ошибки, то мешать потом не буду.

Она замялась. Никогда раньше он не предлагал таких авантюр, конечно, Николь в глубине души рада, что он будет присутствовать рядом с ней, но в то же время такая быстрая смена того, что он привык ничего не делать, могло сыграть злую шутку, а именно не желание работать.

Но ее размышления прервали. Его руки схватили ее ладони, будто бы в умоляющей форме просили, чтобы она согласилась, не отворачивалась, когда ехидна мог вполне поработать, а не быть лишь командиром, который любит проводить время больше в спортивном зале, а не на своем месте.

— Пожалуйста, Николь, я способен выполнять свои обязанности, — произнес Слеш. — Понял, что не люблю спихивать все на своего секретаря.

Его хватка становилась все сильнее с каждым новым словом из его уст. Приятные и столь нужные для сердца чувства вновь возобновились в душе, все ее внутренности тряслись от какого-то припадка адреналина в крови. Зрачки шатались в разные стороны, а дыхание прерывалось, будто не в силах справиться с нагрузкой.

— Я… п-п-подумаю… — произнесла рысь. — С-Слеш…

Его глаза впивались во всю ее фигуру. Он оглядывал девушку, подмечая некоторые детали. Покраснение на щеках после того, как он прикоснулся к ее рукам, не понятная речь, которую очень сложно разобрать, не будучи хоть каким-то ученым в понимании языка мобианцев, а еще одна не мало важная деталь — ноги подкашивались.

«Его руки… руки… как… приятно… руки… он… хочу… объятий… объятий… хочу. к-как приятно…» — в голове Николь крутились только эти мысли.

— Как-то странно… — тихо сошло с уст Слеша. — Что с тобой…

Но следующее было нечто неординарное, что невозможно назвать особенностями организма, подконтрольного своему носителю, а не выбивающего его из роли повелителя над собой. Между сжатых ног, пытающийся, по всей видимости, что-то прикрывать, стало медленно выделяться жидкость.

Сперва Слеш не обратил на это внимания, смотря на ее лицо, но затем все больше и больше Николь пыталась сдерживаться, но штаны не могли ничего больше скрывать. Ее плоть была на пределе возбуждения, из-за чего выделения стали капать на пол, а сама робианка чуть ли не открыто стонала от любого проведения пальцем по своей ладони.

— С-Слеш… С-Слеш… — она и не пыталась уже ничего скрыть.

— Т-ты ч-чего… — Слеш уже и не пытался смотреть на ее лицо. — Возбудилась…

— П-прости, С-Слеш… Я… Н-не… п-привыкла… к… п-прикосновениям… — но каждое ее слово, будто отдельный стон, что манил слух. — М… мне… х-хорошо… к-как… п-приятно…

— Это что за… — чуть ли не криком выдал Слеш, но не успел.

В ту же секунду Николь не в силах больше держать себя на ногах, свалилась, как камень с неба в какой-нибудь обычный день. Слеш попытался словить ее, успешно задержал падение, но из-за смены координации тела девушка полностью вжалась в торс ехидны.

К сожалению, это еще больше взбудоражило тело девушки, он почувствовал ее теплое и прерывистое дыхание на своей груди, как она судорожно пытается хоть как-то противостоять своим чувствительным органам. Язык невольно прикоснулся к Слешу, к его телу, будто бы она пыталась что-то сказать, но вместо этого предпочла «язык» жестов.

— Ты что творишь?! — полностью покрасневший и лицом произнес Слеш.

— Я… не… не… хотела! — что-то на подобие голоса выдала Николь.

Она продолжала вжиматься в его тело, даже слишком сильно, что заставило невольно сдвинуться ехидну, из-за этого неудачного решения, он упал, ударившись рукой об стол, благо, ничего особенного, что не скажешь о хи положении, когда Николь нависала над ним.

— Слеш… Слеш… Слеш! — ее голос манил его так часто и так больно отказываться.

— Успокойся!!! — из его уст это неудачная попытка.

— Я… не знаю… чего хочу… помогите… пожалуйста… ч-что со мной… я… хочу… тепла… тепла от вас… пожалуйста… — ее руки прижимались к телу Слеша, ее губы почти у уст ехидны, осталось совсем чуть-чуть.

Но здравомыслие не позволило этому случиться. Слеш, схватив ее за плечи, резко оттащил от себя. Конечно, сердце, бьющееся, как бешеное животное, хотело продолжение, душа таяла в ее дыхании, но не мозги. Ехидна не может отдаться желаниям, когда все еще не привык к своему положению после смерти Наклза.

— Это неподобающее поведение моего секретаря! — завопил Слеш. — Быстро пришла в себя или тебе будет сделан выговор!

— С-слеш… п-простите… п-простите… меня… — пыталась совладать с собой Николь. — Н-не хотела… о-обидеть! П-прошу…

Он встал, смотря на Николь. Пытаясь сделать презрительный взгляд, он знал, что вредит самому себе, что прогоняет ее, когда нужна некая помощь для понимания собственного тела, но не сейчас, ни в этом месте, куда может войти любой без особых проблем.

Она ощущала его презрение, видела, как он впивался в ее глаза, будто бы говорил, чтобы она остановилась, чтобы прекратила вести себя, словно неуправляемое существо, которое то и дело, что хочет лишь одного, не задумывается ни о прекрасном, ни о великом.

— А теперь иди в свою комнату, — грозно произнес Слеш. — Я поговорю с тобой позже, а с этого момента считай, что у тебя выходной!

— Н-нет! Я…я могу р-работать… — пыталась выдать Николь.

— Я вижу как ты можешь работать, только не тем делом и местом, — указал на ее тело Слеш. — Грудь видна, не очень подобающий вид для того, кто решает судьбы кадетов, так и еще из тебя льет, как из ведра. Прочь с глаз моих!

Николь понимала правдивость его слов, поэтому без лишних возражений быстро собралась с силами, встала с пола, а затем, будто бы ветер из окна, побежала прочь. Слеш в последнюю секунду попытался остановить, чтобы извиниться за свой тон, но не смог, так как дверь уже была закрыта.

— Я… — он говорил сам себе. — Да черт! Не нужно было так резко выражаться!

Его кулак впился в стенку, слегка протаранив ее. Выдыхая и вздыхая воздух, чтобы успокоиться, Слеш попытался вновь прокрутить ситуацию в голове. Она ведь только из-за его прикосновений такой стала, значит, необдуманные действия привели к таким последствиям.