Победа разума над плотью (1/1)

Приходилось признать, машину он водил отлично, когда не превышал скорость. Как и многое другое, казалось, он делает это без малейших усилий. На дорогу он смотрел лишь мельком, тем не менее, колеса отклонялись от центра полосы максимум на сантиметр. Одна его рука лежала на руле, а вторая - на моей руке на сиденьи. Он смотрел на заходящее солнце, переводил глаза на меня - на мое лицо и волосы, развевавшиеся в окно, и наши сплетенные руки. Он нашел по радио станцию, передававшую музыку прошлых лет, и стал подпевать песне, которую я никогда не слышал. А он знал каждую строчку. - Тебе нравится музыка пятидесятых? - поинтересовался я. - В пятидесятые музыка была хороша. Куда лучше, чем в шестидесятые, или в семидесятые... пфф! - содрогнулся он. - В восьмидесятые было еще терпимо. - Ты когда-нибудь скажешь мне, сколько тебе лет? - спросил я нерешительно, не желав портить ему хорошее настроение. - А это имеет значение, сколько именно? - его улыбка, к моему облегчению, ничуть не померк. - Да нет, в общем-то, но мне просто любопытно... - я прищурился. - Ничто так не мешает спать ночью, как неразгаданная тайна. - Я вот думаю, не расстроишься ли ты... - задумчиво сказал он себе под нос. Его взгляд обратился к солнцу, минуты шли в молчании. - А ты проверь, - нарушил я тишину. Он вздохнул, и заглянул мне в глаза, на несколько мгновений совершенно, казалось, забыв о дороге. Что бы он в них не увидел, это его приободрило. Он повернулся к солнцу - свет заходящего светила отразился от его кожи рубиновыми блестками - и заговорил: - Я родился в Чикаго, в 1901 году, - он умолк, и глянул на меня искоса. Я тщательно изображал неудивленное выражение лица, терпеливо ожидая продолжения. Он еле заметно улыбнулся, и продолжил. - Широ нашел меня в больнице летом 1918 года. Мне было семнадцать, и я умирал от испанского гриппа. Он услышал мой внезапный вдох, хотя для моих собственных ушей он был практически не различим. - Я не слишком хорошо все это помню - много лет прошло, а память о человеческих днях вообще выветривается. - Он ненадолго погрузился в свои мысли, прежде чем заговорил снова. - Но я помню, как чувствовал себя до того, как Широ меня спас. Мне было очень плохо, такое состояние не забыть. - А твои родители? - Они уже погибли от болезни. Я остался один. Поэтому Широ выбрал меня. В хаосе эпидемии никто так и не заметил, что я пропал из больницы. - А как он... тебя спас? Прежде, чем он ответил, прошло несколько секунд. Казалось, он тщательно подбирает слова. - Это было очень тяжело сделать. Не у всех нас есть достаточно силы самообладания, чтобы все получилось. Но Широ всегда был самым человечным, самым сострадательным из нас... Не думаю, что равного ему можно найти за всю историю нашего существования, - он замолчал. - А для меня это было просто очень, очень болезненно. Он плотно сжал губы, и мне стало понятно, что ни слова более по этой теме он говорить не намерен. Я подавил любопытство, хотя оно было еще далеко не удовлетворено. Мне нужно было многое обдумать, взвесить по данному поводу, идея только начал формироваться в моей голове. Без сомнения, его быстрый ум уже разгадал, какой надеждой я начал тешить себя. Его тихий голос прервал мои размышления. - Он сделал это из-за одиночества. Обычно, именно по этой причине принимают такое решение. Я был первым членом семьи Широ, но и Мирац он нашел вскоре после того. Она упала с утеса. Ее привезли прямо в больничный морг, хотя, неизвестно из каких сил, ее сердце на тот момент все еще продолжало биться. - То есть, человек должен умирать, чтобы стать... - мы никогда не произносили этого слова, и сейчас я не смогл его выговорить. - Нет-нет, это просто Широ такой. Он никогда бы не сделал этого с человеком, у которого был бы другой вариант. Уважение в его голосе, когда он говорил о своем отце, каждый раз слышалось совершенно явственно. - Но он сам говорит, что в такой ситуации сделать это легче... когда кровь слаба, - продолжил он. Он смотрел на потемневшую дорогу, и я почувствовал, что тема снова закрывается. - А Кен с Дайго? - Широ сделал Дайго членом нашей семьи следующей. Я только много позже понял, что он надеялся, что он станет для меня тем, кем Мирай была для него... он всегда следил за тем, что думает, когда находился рядом со мной, - Шу закатил глаза, - Но он никогда не стал для меня никем, более другом. Всего лишь два года спустя он нашел Кена. Он охотился - мы жили в Аппалачах в тот период - и наткнулась на медведя, который его практически прикончил. Он нес его к Широ больше сотни миль, боясь, что у самий у него все сделать не получится. Я только сейчас начинаю догадываться, как тяжело ему дался тот путь, - он внимательно взглянул на меня, поднял наши руки, все еще сцепленные вместе, и провел тыльной стороной ладони по моей щеке. - Но у него же все получилось, - подбодрил я его, стараясь отвести взгляд от невыносимой красоты его глаз. - Да, - прошептал он. - Он что-то увидел в его лице, что придало ей достаточно сил. И с тех пор они неразлучно вместе. Иногда, они даже живут отдельно от нас, как супружеская пара. Но мы ведь должны притворяться, и чем младше возраст мы указываем, тем дольше мы можем прожить на любом новом месте. Форкс оказался для нас идеальным вариантом, так что мы все поступили в школу, - рассмеялся Шу. - Полагаю, через несколько лет, нам придется играть их свадьбу, в очередной раз. - А Луи и Фри? - Луи и Фри - два уникальных создания. Они оба стали разумны - как мы это называем - без руководства извне. Фри был членом другой... семьи. Семьи, очень отличающейся от нашей. Со временем, он стал чрезвычано подавлен, и начал странствовать в одиночестве. Луи нашел его. Как и у меня, у негл есть определенный дар за пределами нормы для нашего вида. - Правда? - перебил я его, забывшись. - Но ты же сказал, что ты единственный умеешь читать мысли людей. - А это так и есть. Он умеет другое. Он видит кое-что - события, которые могут произойти, грядущее, будущее. Но эти видения субъективны. Будущее не имеет четко предопределенной формы. Предпосылки меняются. Когда он это произнес, его челюсти сжались, и глаза метнулись на меня и снова прочь так быстро, что я не был уверен, не показался ли мне этот взгляд. - А что именно он видит? - Например, он увидел Фри, и понял, что он ищет егл, еще до того, как он сам это понял. Он увидел Широ и нашу семью, и вместе они пришли к нам. Он больше всего чувствительна к не-людям. К примеру, он всегда предвидит, когда другие группы нашего вида приближаются к нам. И любую угрозу, которую они могут собой представлять. - А что, существует много групп... вашего вида? - я был удивлен. И сколько же их ходит среди нас не узнанными? - Нет, не много. Но большинство из них не селится на одном месте. Только такие как мы, кто отказался от охоты на вас, людей, - быстрый взгляд в мою сторону, - могут жить бок о бок с представителями человеческого вида сколько-нибудь продолжительное время. Мы нашли только одну семью, подобную нам, в маленьком поселке на Аляске. Мы жили вместе с ними какое-то время, но нас там получилось слишком много, и это стало привлекать внимание. Ведь такие как мы, кто живет... иначе... стараются держаться вместе. - А другие? - Кочевники, странники, в большинстве своем. Нам всем довелось пожить такой жизнью, в свое время. Это приедается, как и все прочее в жизни. Но изредка мы набредаем друг на друга, потому что все мы предпочитаем север. - Это почему? Мы уже подъехали к моему дому, припарковались, и Шу заглушил мотор. Было очень темно и тихо, луны не было. Свет на веранде не горел, значит, отец еще не вернулся домой. - У тебя сегодня днем глаза открыты были, или как? - подколол он. - Думаешь, я могу пройти по улице среди бела дня, так что вся дорога не станет запружена авариями? По этой причине мы и выбрали Олимпийский полуостров - одно из самых пасмурных мест в мире. Приятно иметь возможность выходить на улицу днем. Ты себе не представляешь, как можно устать от жизни только в ночное время за восемьдесят с хвостиком лет. - Значит, вот откуда взялись легенды. - Скорее всего. - А Луи тоже пришел к вам из другой семьи, как и Фри? - Нет, и это настоящая тайна. Луи не помнит свою человеческую жизнь совершенно. И не знает, кто его создал. Он очнулся в одиночестве. Кто бы не создал его, он просто оставил его, и ушел, и никто из нас не понимает почему, и как, он сумел это сделать. Если бы у негл не было этого особенного дара, если бы он не предвидел встречи с Фри и Широ, и не узнал, что однажды он станет одним из нас, скорее всего, он бы превратился в совершеного дикарья. О стольком нужно было подумать, столько еще вопросов мне хотелось задать. Но, к моему величайшему стыду, у меня заурчало в животе. Я был так заинтересован рассказом, что даже не заметил, как проголодался. Сейчас голод вдруг прорезался с неожиданной силой. - Извини, я тебе не даю поужинать. - Да я в порядке, правда. - Я никогда так долго не бываю с теми, кто питается едой. Я забыл. - Я хочу остаться с тобой, - сказать это в темноте было намного легче, хотя я понимал, что при этих словах мой голос предаст меня, выдаст мою безнадежную зависимость от него. - А мне нельзя войти? - спросил он. - А ты бы хотел? - я не могл представить себе это богоподобное существо сидящим на облезлом кухонном стуле моего отца. - Хотел бы, если можно, - я услышал, как его дверца тихо закрылась за ним, и практически в ту же секунду он оказался рядом с моей, открывая ее для меня. - Очень человеческие манеры, - похвалил я его. - Безусловно, они у меня остались. Он шел рядом со мной в темноте, так тихо, что мне приходилось все время на него коситься, чтобы убедиться, что он не исчез. Ночью он выглядел куда обычнее. По-прежнему бледный, красивый, как мечта, но уже не то фантастическое сверкающее существо из нашего залитого солнцем дня. Он скользнул к двери передо мной, и открыл ее, придерживая, чтобы я вошел. Я остановился в проеме. - Дверь была незаперта? - Заперта. Я просто взял ключ из-под карниза. Я вошел вовнутрь, включил свет на веранде, и повернулся к Шу с приподнятыми бровями. Я был уверен, что никогда при нем не доставал ключ. - Мне просто было любопытно знать о тебе побольше. - И ты за мной шпионил? - но необходимой доли возмущения вложить в голос не получилось Я был польщен. А он и не раскаивался в содеянном. - Чем же мне еще заниматься по ночам? Я решил пока это никак не комментировать, и прошел из прихожей на кухню. Он снова оказался там прежде меня, не нуждаясь в проводнике. Он уселся на тот самый стул, на котором я пытался его представить. Его красота осветила кухню. Прошло несколько минут прежде, чем я сумел отвести взгляд. Я сосредоточился на ужине, достав из холодильника вчерашнюю лазанью, аккуратно выложив кусочек на тарелку, и поставив его в микроволновку. Тарелка вращалась, наполняя кухню запахом помидоров и орегано. Когда я заговорил, я не сводил глаз с лазаньи. - И как часто? - равнодушным тоном поинтересовался я. - М-м-м-м? - отозвался он, как будто я оторвал его от мыслей о чем-то совершенно ином. - Как часто ты здесь бываешь? - Я прихожу сюда практически каждую ночь. Я обернулся, в ошеломлении. - Зачем? - За тобой интересно наблюдать во сне, - сказал он просто, будто констатируя очевидное. - Ты разговариваешь. - О нет! - выдохнул я, и жар залил мое лицо до корней волос. Моя рука нашла край кухонного стола, чтобы не потерять равновесие. Я знал, что говорю во сне, мама часто поддразнивала меня за это. Но мне и в голову не приходило, что и здесь придется об этом беспокоиться. На его лице немедленно отобразилась досада. - Ты очень на меня сердишься? - Это зависит! - я чувствовал себя так - и голос звучал соответственно - будто из моих легких разом пропал весь воздух. - От? - Того, что ты услышал! - простонал я. Мгновенно, беззвучно, он оказался рядом со мной, ласково взяв мои руки в свои. - Не обижайся, - умоляюще попросил он. Его лицо опустилось до уровня моих глаз, не отпуская моего взгляда. Мне было стыдно. Я пытался смотреть в сторону. - Ты скучаешь по маме, - прошептал он. - Ты переживаешь за нее. А если идет дождь, от его звука ты не можешь успокоиться. Раньше ты много говорил о доме, то теперь уже реже. Однажды ты сказал - здесь слишком зелено! - он тихо рассмеялся, надеясь - это было очевидно - не обидеть меня еще сильнее. - Еще что-нибудь? - сухо спросил я. Он понимал, к чему я веду.- Ты звал меня по имени, - признался он. Я вздохнул, признавая свое поражение. - И часто? - Скажи конкретно, что ты понимаешь под словом "часто"? - О нет! - я уронил голову. Он прижал меня к груди, нежно и естественно. - Не чувствуй себя неловко, - прошептал он мне на ухо. - Если бы я мог спать и видеть сны, все они были бы о тебе. И мне за это не стыдно. В этот момент мы оба услышали звук шин на подъездной дорожке, увидели свет фар, который промелькнул через окна и пробежал по прихожей. Я застыл в его руках. - Ты хочешь, чтобы твой отец знал, что я тут? - спросил он. - Не уверен... - я старался быстро обдумать эту возможность. - Тогда в другой раз... И я остался один. - Шу! - прошептал я. Ответом мне был лишь призрачный смешок, и ничего более. Ключ моего отца отпер дверь. - Вальт? - позвал он. Раньше меня это раздражало - ну кто еще мог тут быть? Внезапно, вопрос показался не таким уж неуместным. - Я здесь, - надеюсь, он не услышал истерической нотки в моем голосе. Я схватил свою тарелку из микроволновки и уже сидел за столом, когда он вошел. Шаги Кенто звучали так шумно после целого дня с Шу. - Ты не подогреешь и мне кусочек? Я вымотался. - Наступая на задники своих ботинок, он принялся стаскивать их с ног, держать за спинку стула, на котором сидел Шу.Я подхватил тарелку, быстро глотая свою еду, пока разогревала ужин для отца. Она была все еще горячей и обжигала язык. Я налил молоко в два стакана, пока грелась вторая лазанья, и поспешно глотнул из своего, чтобы сбить жар во рту. Ставя стакан на стол, я заметил рябь на молоке, и понял, что мои руки трясутся. Кенто сел на свой стул, и контраст между ним и тем, кто сидел на этом стуле до него, был забавным. - Спасибо, - сказал он, когда я поставил его еду на стол. - Как прошел твой день? - спросил я. Слова вырвались поспешно, я с ума сходила от нетерпения улизнуть в свою комнату. - Хорошо. Клев был отличный... а ты-то как? Все сделал, что собирался? - Да не совсем - погода была слишком хорошая, чтобы дома сидеть, - я сунул в рот еще кусочек. - Да, денек был что надо, - согласился отец. И это сильное преуменьшение, подумал я про себя. Покончив с остатками лазаньи, я залпом проглотил остатки молока. Кенто удивил меня неожиданной наблюдательностью. - Куда-то торопишься? - Да, я устал. Хочу лечь пораньше. - А выглядишь ты каким-то возбужденним, - подметил он. Ох, ну почему, почему именно сегодня он решил обратить на меня внимание? - Правда? - все, что я смог сообразить в ответ. Несколькими быстрыми движениями я вымыл посуду, и поставил тарелку и стакан вверх дном на полотенце сохнуть. - Сегодня суббота, - протянул Кенто. Я ничего не ответил. - Никаких планов на сегодня? - Нет, пап. Я просто хочу лечь спать. - Что, в городе ни один парень тебе не приглянулся? - он явно что-то подозревал, но старался выглядеть равнодушным. - Пока никто из мальчиков как-то не нравится, - я постарался не делать особого акцента на слове мальчики, пытаясь не соврать Кенто. - Я думал, может этот Зеро Ньютон... ты говорил, он к тебе хорошо относится. - Он просто друг, пап. - Ну и ладно, все равно ты слишком хорош для любого из них. Погоди, пока в колледж поступишь, тогда и начнешь подыскивать пару. Мечта каждого отца - сплавить сына из дому до того, как ей в голову ударят гормоны. - Я тоже думаю, что так будет лучше, - согласился я, направившись вверх по ступенькам. - Доброй ночи, солнышко, - сказал он мне в след. Не сомневаюсь, что он весь вечер будет прислушиваться к каждому звуку, ожидая, когда же я попытаюсь ускользнуть из дома. - Утром увидимся, пап, - увидимся в полночь, когда ты будешь заглядывать в мою комнату, проверяя, на месте ли я. Я старательно изображал медленные и тяжелые шаги по пути в комнату. И дверь захлопнул погромче, чтобы он непременно услышал звук. И тут же на цыпочках подбежала к окну. Я распахнул его и высунул в ночь по пояс. Мои глаза безуспешно старались разглядеть что-то в непроглядной тени деревьев. - Шу? - прошептал я, чувствуя себя полним идиотом. С тихим смешком, его голос послышался из-за моей спины: - Да? Я обернулся, непроизвольно схватившись за горло от неожиданности. С широкой улыбкой, он развалился на моей кровати, подложив руки под голову, свесив ноги - воплощение расслабленности. - Ох, - выдохнул я, мои ноги подкосились, и я осел на пол. - Извини, - он плотно сжал губы, стараясь скрыть довольную ухмылку. - Просто дай мне минутку, чтобы сердце снова биться начало. Он медленно сел на кровати, чтобы снова меня не напугать. Затем наклонился вперед и протянул свои длинные руки, чтобы поднять меня, обняв за плечи, как будто я совсем дитя малое, и усадил меня на постель, рядом с собой. - Посиди со мной рядом, - предложил он, вкладывая свою холодную ладонь в мои руки. - Как сердце? - Ты мне скажи - я уверен, ты слышишь его лучше, чем я сам. От его тихого смеха по постели прошла вибрация. Мы посидели в тишине еще минуту, прислушиваясь к тому, как замедлялось биение моего сердца. Я думал о том, что Шу у меня в комнате... а отец, тем временем, дома. - Можно мне минутку побыть просто человеком? - спросил я. - Разумеется, - он сделал изящный жест, позволяя мне приступить к моим занятиям. - Останься, - сказал я, стараясь выглядеть строго. - Да, - и он притворно изобразил статую, застывшую на краю моей кровати. Я вскочил, подхватив пижаму с пола, сумку с туалетными принадлежностями со стола, и выскользнул за дверь, не включая света в комнате, и плотно притворив ее за собой. На лестнице было слышно телевизор из гостиной. Я громко хлопнул дверью в ванную, чтобы Кенто не вздумалось подниматься и проверять, чем я занят. Я старался делать все молниеносно. Я яростно почистил зубы, стараясь сделать это тщательно и быстро, избавляясь от малейших следов лазаньи. Но горячий душ принимать в спешке не получалось. Я расслабился напряженные мускулы спины, постаралась утихомирить пульс. Знакомый запах моего шампуня заставил меня почувствовать себя так, будто я все еще тот же человек, что и был сегодня утром. Я старался не думать о сидящем в моей комнате Шу, ждущем меня, потому что тогда весь процесс успокоения пришлось бы начинать заново. Наконец, больше тянуть я не мог. Я закрыл кран, поспешно растерлся полотенцем, снова начиная спешить. Я натянул дырявую старую футболку и серые короткие штаны. Сейчас слишком поздно было сожалеть о том, что я не взял с собой шелковую пижаму из коллекции "Секреты", которую мама подарила мне два дня рождения назад, и которая так и лежал с не оторванной этикеткой где-то в бельевых ящиках дома в Финиксе. Я снова просушил волосы полотенцем, прочесала щеткой. Забросив полотенце на сушилку, я сунул щетку для волос и зубную пасту в сумку, а затем сбежал вниз по лестнице, чтобы показаться Кенто в пижаме, с мокрыми волосами. - Спокойной ночи, пап. - Спокойной ночи, Вальт, - отец выглядел по-настоящему удивленным моим видом. Может быть, он все же не станет подниматься ко мне в комнату ночью и проверять, на месте ли я. Я взлетел по ступенькам, перепрыгивая через две, стараясь делать все очень тихо, и заскочил в комнату, плотно прикрывая за собой дверь.Шу не сдвинулся с места и на миллиметр - изваяние Адониса, присевшее на мое выцветшее одеяло. Я улыбнулся, и его губы тоже изогнулись в улыбке, заставив статую вновь вернуться к жизни. Он окинул меня оценивающим взглядом, остановившимся на влажных волосах и потрепанной футболке. Он приподнял одну бровь. - Славно выглядишь. Я поморщился. - Да нет, тебе и правда идет. - Спасибо, - прошептал я, возвращаясь на кровать, и присев подле него, скрестив ноги. Я рассматривал рисунок линий деревянного пола. - И для чего все это было? - Кенто думает, что я собрался улизнуть ночью. - Вот как, - он обдумал эту мысль. - А почему? Как будто он не мог прочитать мысли Кенто куда отчетливее моих собственных догадок. - Судя по всему, я выгляжу несколько перевозбужденной. Он приподнял мой подбородок, и вгляделся в мое лицо. - Вообще-то, ты выглядишь очень теплой. Он медленно наклонил свое лицо к моему, прикоснувшись холодной щекой к моей коже. Я старался сидеть совершенно неподвижно. - М-м-м-м-м-м-м..., - выдохнул он. Было очень сложно сейчас, ощущая его прикосновение, связно сформулировать вопрос. Мне потребовалась минута напряженним концентрации рассеянного внимания, чтобы начать. - Кажется тебе... сейчас намного проще дается... быть со мной так близко. - А тебе сейчас это проще дается? - промурлыкал он, скользя носом по краю моего лица. Я почувствовал движение его левой руки, легче крыла ночной бабочки, откидывающей мои мокрые волосы за спину, чтобы его губы смогли найти впадинку под моим ухом. - Намного, намного легче, - сказал я, пытаясь вздохнуть. - Хм-м-м. - Я хотел спросить... - начал я, но его пальцы начали медленно скользить по моей ключице, и я совершенно упустил свою мысль. - Да? - выдохнул он. - Почему стало легче..., - мой голос дрогнул, к моему величайшему смущению, - как ты думаешь? Я почувствовал дрожание его дыхания на моей шее, когда он рассмеялся. - Победа разума над плотью. Я отодвинулся. Когда я пошевелился, он неподвижно застыл, и я перестал чувствовать звук его дыхания. Мы осторожно глядели друг на друга несколько мгновений, а затем его стиснутые челюсти постепенно расслабились, и выражение его лица сделалось озадаченным. - Я сделал что-то неправильно? - Нет... наоборот. Я просто схожу от тебя с ума, - пришлось пояснить мне. Он задумался над этой фразой, а когда заговорил, голос его звучал очень довольно. - Правда? - торжествующая улыбка медленно загоралась на его лице. - Мне встать и поаплодировать? - с сарказмом поинтересовался я. Он просиял. - Я просто приятно удивлен, - пояснил он. - За последнюю сотню лет, или около того, - его голос сделался шутливым, - я себе даже не представлял ничего отдаленно похожего на все это. Я не предполагал, что найду когда-нибудь кого-то, с кем мне захочется быть вместе... иным образом, не так, как с моими братьями и сестрами. А потом выяснить, несмотря на то, что все это так мне внове, что у меня еще и хорошо получается... хорошо получается быть с тобой... - У тебя хорошо получается все, что ты делаешь, - заметил я. Он пожал плечами, будто соглашаясь с этим, и мы оба рассмеялись шепотом. - Но как же теперь тебе это стало даваться так просто? Сегодня днем... - Это не просто, - вздохнул он. - Но сегодня днем, я все еще... не решился. Прости меня за это, непростительно для меня было вести себя таким образом. - Ничего не непростительно, - возразил я. - Спасибо, - улыбнулся он. - Видишь ли... - продолжил Шк опустив глаза, - Я не был уверен, что у меня достаточно сил... Он поднял мою руку и нежно прижал ее к своему лицу. - И до тех пор, пока продолжал существовать возможность того, что это меня... пересилит, - он вдохнул запах моей ладони, - у меня были... подозрения к самому себе. Пока я четко не определил, что я действительно достаточно силен, что не существует возможности того, что я бы... что я когда-либо смог бы... - я никогда не видел, чтобы он так напряженно подыскивал слова. Это было так... по-человечески. - Итак, теперь такая возможность исключена? - Победа разума над плотью, - повторил он, улыбаясь, и его зубы сверкнули даже в полной темноте. - Ух ты... ну, это оказалось не сложно, - проговорил я. Он откинул голову и рассмеялся, тихо, практически шепотом, но все равно очень заливисто. - Не сложно для тебя! - поправил он, дотронувшись до моего носа кончиком пальца. И тут же его лицо, внезапно, посерьезнело. - Я стараюсь изо всех сил, - прошептал он, и в голосе слышалась боль. - И если почувствую, что это становится чересчур..., я практически уверен, что смогу уйти. Я нахмурился. Этот разговор про уходы мне совершенно не нравился. - А завтра станет труднее, - продолжил он. - Твой аромат наполнял меня сегодня весь день, и мое восприятие его стало на удивление мягким. Но если я пробуду вдали от тебя даже короткое время, мне придется начинать все заново. Ну, правда, не с нуля, я думаю. - Тогда не уходи, - ответил я, не в состоянии скрыть желания, чтобы он остался. - Мне это подходит, - ответил он, и на его расслабившемся лице появилась мягкая улыбка, - Неси кандалы, я твой пленник. Но при этих словах его длинные руки охватили, словно наручники, мои запястья. Он рассмеялся своим тихим музыкальным смехом. Сегодня вечером он смеялся куда чаще, чем я когда-либо слышала за все то время, которое мы провели вместе. - Ты выглядишь более... оптимистично настроенным, чем обычно, - заметил я. - Я не видел тебя таким раньше. - А разве не так и должно быть? - улыбнулся он. - Великолепие и радость первой любви, и все такое. Просто невероятно, какая огромная разница между тем, как ты о чем-то читаешь, видишь на картинах, и тем, что чувствуешь, когда фактически все это переживаешь, ведь правда? - Огромная разница, - согласился я. - Все это куда сильнее, чем я когда-либо представлял. - Например, - теперь его речь лилась так быстро, что мне приходилось изо всех сил сосредотачиваться для того, чтобы улавливать все слова, - эмоция ревности. Я читал об этом сто тысяч раз, видел, как актеры изображают ее в тысячах различных пьес и фильмов. Я полагал, что понимаю это чувство вполне четко. Но меня просто шокировало... - Он поморщился, - Ты помнишь тот день, когда Зеро пригласил тебя на бал? Я кивнул, хотя мне тот день запомнился по совершенно другой причине. - Тот день, когда ты снова начал со мной разговаривать. - Я был поражен той вспышкой протеста, почти ярости, которую я почувствовал. Я сам сначала не понял, что это за эмоция. В тот момент, я больше чем обычно злился, что не мог точно знать, о чем ты думаешь, не мог понять, почему ты ему отказал. Сделал ли ты это исключительно ради друга? Или у тебя кто-то другой есть? Я знал, что не имею права думать об этом, ни в том, ни в другом случае. И я старался не думать. - А потом начал выстраиваться очередь, - усмехнулся он, и я нахмурился в темноту. - Я все ждал, с неоправданной нетерпеливостью, хотел услышать, что ты им скажешь, хотел понаблюдать за твоим выражением. Я не могу отрицать, что чувствовал громадное облегчение, когда видел досаду на твоем лице. Но я не мог быть уверен до конца. - В ту ночь я впервые пришел сюда. Я боролся с собой всю ночь, глядя на спящего тебя, я разрывался между тем, что я знал было правильно, нравственно, этично и тем, чего я хотел. Я понимал, что если бы я продолжал игнорировать тебя, как и должен был, или если бы я уехал на пару лет, пока ты сама не уедешь отсюда, то однажды ты бы сказала "да" Зерк или кому-то вроде него. И от этого я приходил в ярость. - И тогда, - прошептал он, - во сне, ты произнесел мое имя. Ты произнесел его так отчетливо, что сначала я подумал, что ты проснулся. Но ты беспокойно перевернулся, и еще раз пробормотал мое имя, и вздохнул. Чувство, которое пронзило меня в тот момент, было обезоруживающим, шокирующим. Я понял, что больше не могу тебя игнорировать. Он помолчал несколько секунд, скорее всего, прислушиваясь ко внезапно ставшему неровным биению моего сердца. - Но ревность... это очень странная вещь. Намного более сильний, чем я когда-либо предполагал. И такая иррациональная! Только что, когда Кенто спросил тебя об этом ничтожестве, Зеро Ньютоне... - он сердито помотал головой. - Мне следовало догадаться, что ты станешь подслушивать, - простонал я. - Разумеется. - И все же... из-за этого ты испытал ревность? Правда? - Для меня все это в новинку, ты возвращаешь к жизни человека во мне, и все ощущается сильнее, потому что эти чувства не были испытаны ранее. - Да ну, брось, - подколол я его, - тебя раздражает эта мелочь, ничто, по сравнению с тем, что мне пришлось узнать, что Дайго - Дайго! воплощение идеальной красоты, Дайго - был предназначен для тебя. Есть Кен или нет его, но как мне соперничать с этим? - Соперничество неуместно, - его зубы сверкнули в темноте. Он завел мои руки, которые он продолжал держать за запястья, себе за спину, прижимая меня к своей груди. Я старался сохранять неподвижность, даже дыша с осторожностью. - Я понимаю, что соперничество неуместно, - пробормотал я в его холодную кожу, - В этом-то и все дело. - Конечно, Дайго красив по-своему, но даже если бы он не был мне как другом, даже если бы Кен не был егл половинкой, у него никогда бы не получилось стать даже на десятую долю, нет, на сотую долю такой же привлекательним для меня, какой являешься ты. Его голос звучал серьезно и задумчиво. - Почти девяносто лет, я жил среди моего племени, и вашего... все время считая, что я самодостаточен, не понимая, что я что-то ищу. И не находя ничего, потому что ты еще не родился. - Это так несправедливо, - прошептал я, все еще прижимаясь лицом к его груди, прислушиваясь к его вдохам и выдохам. - Мне ведь вообще не пришлось ждать. Почему мне все досталось совершенно просто так? - Ты прав, - согласился он довольным, задорным тоном. - Мне, безусловно, нужно сделать это все посложнее для тебя. Он освободил одну свою руку, отпустив мое запястье, которое тут же крепко перехватил второй рукой. Он нежно провел по моим волосам, от головы до талии. - Тебе всего лишь приходится рисковать своей жизни каждую секунду, которую ты проводишь со мной, а это ведь совсем незначительно. Тебе всего лишь приходится отворачиваться от природы, от человечества... разве это чего-нибудь стоит? - Не так уж и много. У меня нет чувств, что я чего-то лишен. - Пока нет, - и его голос внезапно наполнился вселенской печалью. Я попытался отодвинуться, чтобы взглянуть ему в лицо, но его рука держала мои запястья в необоримом захвате. - Что... - начал я, когда его тело внезапно напряглось и замерло. Я тоже замер, но он вдруг освободил мои руки, и исчез. При этом я практически упал на кровать. - Ложись скорее! - прошипел он. Я не мог понять, откуда в темноте доносился его голос. Я быстро накинул на себя одеяло, перевернувшись на бок, и лег так, как я обычно сплю. Я услышала как дверь бесшумно отворилась на ширину ладони, когда Кенто заглянул в комнату, чтобы убедиться, что я нахожусь там, где мне находиться положено. Я дышал очень ровно, нарочно изображая поверхностные вдохи и выдохи. Прошла длинная минута. Я все прислушивался, не будучи уверен, что услышал звук закрывающейся двери. И в следующий миг, я почувствовал объятие холодной руки Шу под одеялом, и его губы у моего уха. - Ты ужасниц актер... Должен тебе сказать, что эта карьера однозначно не для тебя. - Вот черт, - пробормотал я. Сердце бешено колотилось в моей груди. Он помолчал. - Хочешь, убаюкаю тебя? - Да конечно, - рассмеялся я, - Можно подумать, я смогу спать в твоем присутствии! - Ты постоянно это делаешь, - напомнил он мне. - Но я же не знал, что ты был здесь, - ледяным тоном ответил я. - Ну, если ты не хочешь спать... - начал он, игнорируя мою реплику. Дыхание замерло в моей груди. - Если я не хочу спать...? Он усмехнулся. - Тогда, чем ты хочешь заняться? Сначало, я не смог ничего ответить.-Я не уверен, - в конце концов проговорил я. - Дай мне знать, когда определишься. Я чувствовала его прохладное дыхание на своей шее, чувствовала его нос, скользящий вдоль кромки моего лица, с наслаждением делая медленный вдох. - Я думал, ты не воспринимаешь мой запах. - Лишь то, что я подавляю жажду вина, не значит, что я не в состоянии наслаждаться букетом, - прошептал он. - Твой аромат наполнен запахом цветов, что-то вроде лаванды... или фрезии, - заметил он, - Такой вкусный... - Да, я знаю. И дня не проходит, чтобы хоть кто-то не сказал мне, как съедобно я пахну. Он усмехнулся, а затем вздохнул. - Я решил, чем хочу заняться, - сказал я ему. - Я хочу больше узнать о тебе. - Спрашивай все, что угодно. Я перебрал в уме все вопросы, выбрав среди них самый важный. - Почему ты это делаешь? Я до сих пор никак не могу понять, зачем ты столько усилий прилагаешь к тому, чтобы сопротивляться своей... сущности. Пожалуйста, не пойми меня неверно. Я, безусловно, рад, что ты это делаешь. Мне просто не понятно, как минимум, почему ты вообще об этом задумался. Он помедлил перед ответом. - Это очень хороший вопрос, и ты не первиц, кто его задает. Прочие - большинство представителей нашего вида, которые вполне довольны своей долей - им тоже интересно, как мы живем. Но, видишь ли, лишь то, что с нами... судьба обошлась определенным образом... не значит, что мы не имеем права, не можем подняться выше этого... покорить ограничения того удела, которого никто из нас для себя не желал. Мы стараемся сохранить в себе ту базовую человечность, на которую способны. Я лежал без движения, в благоговеющем молчании. - Ты уснул? - прошептал он через несколько минут. - Нет. - Это все, о чем ты хотел спросить? Я закатил глаза. - Ну, не совсем. - А что еще тебе интересно знать? - Почему тебе доступно чтение мыслей... почему только тебе? А у Луи способность видеть будущее... почему так получается? Я почувствовал, как он пожал плечами в темноте. - Мы, в общем-то, не знаем. У Широ есть теория... он полагает, что в следующую жизнь все мы приносим свои самые значительные особенности, только они еще более усиливаются - например, разум каждого из нас, наше восприятие. Он считает, что я, скорее всего, уже был восприимчив к мыслям окружающих. А у Луи был дар предвидения, кем бы он ни был. - А что он сам принес в свою следующую жизнь, и все остальные? - Широ принес свое сострадание. Мирай принесла свою способность страстно любить. Кен принес свою силу, а Дайго свою... целеустремленность. Или еще это можно назвать тупым упрямством, - усмехнулся он. - У Фри очень интересный талант. Он был весьма харизматичен в своей первой жизни, был способен заставить окружающих его увидеть ситуацию с его точки зрения. А сейчас он умеет манипулировать эмоциями, скажем, успокоить целую комнату рассерженных людей, или наоборот, воодушевить сонную толпу. Это очень нетипичный дар. Я поразмыслил над теми невозможными вещами, которые он описывал, пытаясь все переварить и усвоить. Шу терпеливо ждал, пока я думал. - Так когда же все это началось? То есть, вот Широ изменил тебя, значит, кто-то когда-то изменил его, и так далее... - Ну а откуда появился ваш вид? Эволюция? Акт творения? Не могли ли и мы эволюционировать таким же образом, как хищник и его добыча? Или, если ты не веришь, что весь этот мир мог произойти самостоятельно, что и мне самому сложно принять, - так ли сложно представить, что та же сила, что сотворила рыб-ангелов и акул, тюленят и кашалотов-убийц, могла сотворить и наши виды в паре? - Так, давай-ка определимся - тюлененок - это я? - Точно, - он рассмеялся, и что-то прикоснулось к моим волосам... его губы? Я хотел повернуться к нему, чтобы проверить, действительно ли это его губы прикоснулись к моим волосам. Но я должен был вести себя правильно, мне не хотелось усложнять для него все это ни на грамм более, чем уже есть. - Ты готов уснуть? - спросил он, прерывая краткий миг тишины. - Или у тебя есть еще вопросы? - Только пара-другая миллионов. - У нас еще есть завтра, и следующий день, и еще один... - напомнил он мне. Я улыбнулся - эта мысль наполнила меня эйфорией. - А ты уверен, что не испаришься по утру? - Это я хотел знать точно. - Ведь ты мифическое существо, в конце концов. - Я не покину тебя, - в его голосе послышалась нерушимая печать обещания. - Тогда, еще один вопрос, на сегодня... - и я вспыхнул. И темнота тут не помогал, я уверен, он почувствовал внезапное тепло под моей кожей. - Какой вопрос? - Ой, нет, забудь. Я передумал. - Вальт, ты можешь спрашивать все, что угодно. Я не ответил, и он застонал. - Я все думаю, что меня должна начать меньше раздражать невозможность слышать твои мысли. Но с каждым днем, раздражает все больше и больше. - Я рад, что ты не можешь читать мои мысли. Мне хватает того, что ты подслушиваешь, как я говорю во сне. - Ну, пожалуйста? - его голос был таким настойчивым, ему было невозможно сопротивляться. Я помотал головой. - Если ты мне не скажешь, я решу, что это что-то куда более страшное, чем есть на самом деле, - мрачно пригрозил он. - Ну, пожалуйста, - снова умоляющим тоном. - Ну, - начал я, радуясь, что лица моего он не видит. - Да? - Ты сказал, что Дайго и Кен скоро поженятся... И-и-и... этот брак... это то же самое, что и брак для людей? Он рассмеялся, теперь с облегчением и пониманием. - Так вот ты к чему клонишь! Я заерзал, не найдясь с ответом. - Да, я полагаю, практически то же самое. Я же говорил тебе, что большинство человеческих желаний у нас сохраняется, просто поверх них выходят более сильные желания. - О, - вот и все, что мне удалось произнести. - Была ли причина твоему любопытству по этому поводу? - Ну... я задавался вопросом... о нас с тобой... однажды... Вдруг, он сделался серьезным, я понял это по внезапной неподвижности его тела. Я тоже замер, среагировав автоматически. - Я не думаю, что... это... когда-либо будет возможно для нас. - Потому что тебе было бы слишком трудно, если бы мы стали... настолько близки? - Это было бы, безусловно, проблематично. Но я подумал сейчас не об этом. Просто ты такиц мягкий, такий хрупкий. Мне приходится следить за своими движениями каждый миг, чтобы не причинить тебе боль. Я ведь с легкостью могу убить тебя, Вальт, просто, совершенно случайно, - его голос превратился в тихое бормотание. Он сдвинул свою ледяную ладонь, положив ее на мою щеку. - Если бы я стал двигаться слишком поспешно... если бы на единую секунду прекратил достаточно концентрировать внимание... я мог бы протянуть руку, желая дотронуться до твоего лица, а вместо этого размозжить тебе голову. Ты не представляешь себе, насколько легко тебя поранить. Я никогда, никогда не смогу позволить себе потерять контроль ни на йоту, когда нахожусь с тобой. Он замолчал, ожидая моего ответа, и я ощущал, как растет его нетерпение, когда он его не получил. - Ты напуган? - спросил он. Я подождал еще минутку, прежде, чем ответить, чтобы мои слова стали правдой. - Нет, я в порядке. На мгновение, мне показалось, что он сам в замешательстве. - Теперь мне любопытно, - сказал он, и его голос снова звучал спокойно. - А ты когда-нибудь...? - он оборвал вопрос невысказанным предположением. - Конечно нет! - вспыхнул я. - Я же тебе говорил, что никогда в жизни ничего подобного ни к кому не испытывал, даже близко. - Я знаю. Но просто я знаю, о чем думают люди. И я знаю, что любовь и вожделение не всегда идут рука об руку. - Для меня - идут. По крайней мере теперь, когда они для меня вообще стали существовать, - вздохнул я. - Это хорошо. Как минимум, хотя бы в этом мы с тобой похожи, - он звучал удовлетворенно. - Твои человеческие инстинкты... - начал я. Он ждал. - Ну, ты... находишь меня привлекательной... в таком смысле, ну, хоть чуть-чуть? Он рассмеялся, и слегка взъерошил мои, почти высохшие, волосы. - Я может и не человек, но я вполне мужчина, - уверил он меня. Я непроизвольно зевнул. - Я ответил на твои вопросы, и теперь ты должна спать, - настойчиво проговорил Шу. - Я не уверен, что смогу уснуть. - Хочешь, чтобы я ушел? - Нет! - сказал я слишком громко. Он рассмеялся, и начал напевать ту же самую незнакомую колыбельную. Ласковый голос архангела в моих ушах. Я оказался куда более уставшим, чем сам отдавал себе отчет, я выдохся за долгий день постоянного умственного и эмоционального стресса, которого ранее никогда не испытывал, и потому, я соскользнул в сон в его холодных руках.