XXVI. in risu enim occidit. (1/1)
Ровно два года.
Юнги выдыхает морозный пар из лёгких и медленно, переминая ногами, топчет снег, оставляя следы. Лёгкие обжигало мятным дымом сигарет, вынося из туманной головы мысли. Туман в мыслях, а в тумане — тень, такая родная, до боли знакомая. Юнги бежит. Бежит к нему, но достигнув — исчезает. Раз за разом.
Снег медленными хлопьями укрывал засыпающий город. Город спит, а он просыпается. Просыпается в мыслях, вечно смотреть сверху на него и улыбается. Юнги знает, что парень улыбается, ведь даже при полном отсутствии — чувствует, слышит мимолётный смех и тёплые слова, которые прежде казались галлюцинацией.
« Не думаешь, что это конец? »
Как-то заикнулся Чонгук, когда они вновь не виделись очередную неделю. А ведь именно эта неделя могла сохранить осколки себя, которые он терял с каждым днём. Разбитое зеркало, хриплые крики, горькие слёзы утраты, кровь стекающая по запястьям. «Почему? Где ты? Пожалуйста, обними меня». Существовала бы болезнь разбитого сердца, то он бы давно захлебнулся в своей же крови, немыми губами поговаривая его имя, которое немым звоном остаётся.
Чонгук
Единственное, что он мог сделать для них — разжёвывать боль на двоих. Медленная убыль в виде ухудшения здоровья, вредная привычка выкуривать по пять сигарет за раз и немые крики в подушку — каждую грёбанную ночь. Горячие слёзы и холодный кофе. Порез с узором по всему телу. Вырезанное лезвием имя под сердцем — Чонгук. Безмолвные слова о сожалении, которые может услышать только тишина квартиры. Такая тупая звонкая тишина. И что в итоге Юнги имеет? Ничего.
Ни любви. Ни чувств. Ни себя. Никого.
Очередной вечер, который греется последними тёплыми лучами солнца. Юнги ненавидит ночь. Ненавидит день, когда отсыпается от бессонной ночи. Ненавидит себя. Ненавидит пустую квартиру. Ненавидит тишину.
— Прости. — очередной раз срывается из уст.
— Юнги. — слышится рядом.
Он смотрит безмолвными глазами и заливается чувством давно забытого тепла. Юнги не хочет плакать. Хочет вновь почувствовать родное тепло и долго, до самого утра, говорить о сожалении. Говорить о той боли, которую он разжёвывал на двоих. Долго и сильно жаться к теплу, засыпать на крепкой груди, слушая биение сердца, и сонно говорить –я люблю тебя, и слышать в ответ тихое «и я тебя». Юнги — псих, если до сих пор держит желания, которые никогда не сбудутся. Он обещал, что будет жить, даже если сильно захочет умереть. Даже если останется один. Только почему Чонгук не смог сдержать обещание, взамен которому обещал своё сердце?
— Два года, — слегка улыбается. — Два года, как ты спишь вечным сном, Чонгук.
Видит улыбку, которая растворяется в последних лучах солнца.
Два года как тебя нет рядом.