Часть 49 (1/2)
Осень затянула небо непроглядными тучами, и Минъянь досадливо сморщилась, плотнее запахивая полы плаща. Мелкая водяная морось висела в воздухе, вездесущие сквозняки разгуливали по комнатам, и спасения от них не было.
Вуаль промокла и неприятно липла к коже, и окружающая серость накладывалась на серость внутреннюю.
Жизнь на пиках стала куда сложнее и запутаннее. Без Бинхэ ее не покидало чувство какой-то незавершенности, незаконченности; Мин Фань незаметно ото всех отстранился, будто нарочно стараясь выстроить между собой и окружающими высокую стену. Лю Цингэ уезжал часто, и его отсутствие давно стало привычным, но не сейчас.
Слишком многое изменилось, и сама Минъянь изменилась тоже. Недавно она поймала себя на сочувствии некоторым младшим ученикам, которые про произошедшее на Собрании слышали только краем уха и теперь бурно обсуждали, как повели бы себя при открытии Бездны. Маленькие и глупые, думала девушка с оттенком грусти, такие маленькие. Жизнь не спрашивает и просто катится кувырком, неважно, насколько ты силен и уверен в себе. Разве Шэнь Цинцю был недостаточно силен? О нет. Просто он принял слишком сложное решение, и счастьем для подрастающего поколения пиков будет только одно — никогда не попадать в ситуации, где придется выбирать, сохранить ли жизнь себе или кому-то из близких людей.
Пик целителей встретил Лю Минъянь полной тишиной. После тяжелого ранения Нин Инъин долгое время провела в забытьи, а после, уже придя в себя, отказывалась есть и говорить. Даже на звук чужой речи она предпочитала не реагировать, упорно глядя куда-то поверх говорящего, а ночами принималась кричать.
Получив серьезную травму головы, она могла не очнуться вовсе, и только мастерство Му Цинфана сделало почти невозможное — несколько лет спустя Нин Инъин наконец снова стала почти обычной девушкой.
После сильнейшего потрясения и воздействия демонического яда ее ци стала нестабильной, а ядро — хрупким и тусклым. Лю Минъянь понятия не имела, когда девочке достался яд, а Бинхэ и Мин Фань только виновато пожимали плечами — во время нападения все были растеряны, и никто не следил друг за другом поминутно. Сама Нин Инъин ничего не смогла вспомнить ни о нападении, ни о яде; помнила только о том, как наивно верила во влюбленность Лю Цингэ и как привела в школу демонов.
Этого она забыть не смогла, и это знание настоящую дыру прожгло в ее душе. Если первый проступок казался ей просто несмываемым позором, то второй она считала настоящим преступлением, за который должны наказать по всей строгости.
Оправившись, Нин Инъин осталась на пике целителей. Мин Фань тоже проводил там много времени, переживая собственную боль от беспомощности, которой он до нападения демонов в себе не ощущал. Со временем постоянные визиты к девочке переросли в интерес к медицине, и Мин Фань все свое свободное время отдавал общению с Му Цинфаном, невольно став учеником сразу двух лордов.
Минъянь не знала, на каких условиях осталась Нин Инъин, но она до сих пор проживала в одной из комнат для больных. Мин Фань говорил, что она стала молчалива и боязлива, а ночами ее донимают кошмары. Он подарил ей крошечную музыкальную шкатулку, с которой Нин Инъин не расставалась. Помимо шкатулки, в ее комнате скопились многочисленные музыкальные инструменты, на которых девушка часто играла, прогоняя тишину.
Тишина пугала ее. В те минуты, когда она уставала от звуков музыки, она тайком пробиралась в кабинет Му Цинфана и слушала его лекции или просила Мин Фаня почитать ей вслух.
Лю Минъянь чувствовала некую ответственность перед девушкой. Они с Бинхэ с самого начала ввязались во все это, но так и не смогли предотвратить, и теперь Минъянь могла только успокаивать свою совесть редкими визитами. Дела пика грозили полностью поглотить ее, и она с удовольствием решила навестить Нин Инъин. Откуда же ей было знать, что на плечах главы пика на самом деле столько дел скапливается!
Тихонько постучав, Минъянь дождалась приглашения и вошла.
Бывшая безликой комната со временем преобразилась. На стенах были развешаны музыкальные инструменты и несколько изящных рисунков, в одном из которых Минъянь безошибочно определила кисть Шэнь Цинцю; стол скрывался за ровными стопками книг, а в углу на подставке лежал развернутый веер c незаконченным пейзажем.
Нин Инъин старательно переписывала текст из старого свитка. Она склонилась низко-низко, и тонкая кисть в ее пальцах жила собственной жизнью, оставляя четкие и изящные символы.
При виде Минъянь девушка отложила кисть и торопливо поднялась на ноги. Несмотря на частые встречи, Нин Инъин все еще относилась к ней как к старшей и частенько робела, а уж сейчас, когда Минъянь заняла пост временной главы пика, и вовсе иногда теряла дар речи.
— Садись, садись, — замахала руками Минъянь и выложила на стол крупное красное яблоко. — Погода сегодня просто отвратительна, не хочется лишний раз нос за порог высовывать. Чем ты занята?
Нин Инъин осторожно разгладила старинный свиток, норовящий свернуться. На ее тонком и живом, не скрывающим эмоций лице мелькнула нежность.
— Мин Фань принес мне свитки с мелодиями, успокаивающими разум. Глава Юэ разрешил взять их из библиотеки, зная, что мне все еще тяжело выходить. Все они слишком добры ко мне.
— Ничего не слишком, — фыркнула Минъянь и осторожно потрясла намокшую вуаль. — Секта — это не совсем школа, но и не семья. Дети, которые приходят сюда, становятся частью единого целого, и за них отвечают учителя. То, что случилось с тобой, несправедливо, но изменить это уже нельзя. Однако можно приложить усилия, чтобы ты выздоровела как можно скорее.
— Я все равно боюсь выйти за пределы комнаты, — Нин Инъин потерла уставшее запястье. — И сильной заклинательницей мне вряд ли удастся теперь стать. Лорд Лю…
— Уже и думать обо всей этой чуши забыл лорд Лю. Это для тебя все случившееся кажется концом, а он уже и не вспомнит, слышал вообще что-нибудь о тебе или нет. А с ядром… если кто и сможет укрепить его, то только мастер Му.
— Я справлюсь, но пока мне все еще сложно обо всем этом говорить, — вежливо и пусто улыбнулась Нин Инъин, и Минъянь присмотрелась к девушке повнимательнее.
От ее взгляда не ускользнули ни покрасневшие белки век, ни тени вокруг глаз. Нин Инъин выглядела прилежной и робкой юной госпожой в своем бледном одеянии, волосы ее туго свивали шелковые косы, но в глазах тлел застарелый страх и безысходность. Такой страх Минъянь показался странным.
После травмы прошло много времени, но девушка словно до сих пор оставалась во власти кошмаров.
— Инъин, ты помнишь ведь, что можешь мне рассказать, если что-то произошло? — негромко заговорила Лю Минъянь. — Что-то до сих пор не дает тебе покоя, но это вовсе не стыд. Так что?
Нин Инъин вздрогнула и подняла на нее огромные темные глаза. Взгляд ее был беспомощным и несчастным.
— Все хорошо, — с запинкой отозвалась она и переплела пальцы так крепко, что они побелели. — Я просто…
— А я просто заменяю брата и насмотрелась на лгущих учеников, — прервала ее Минъянь. — Мы не сможем помочь, если ты молчишь. Не нужно повторять прошлых ошибок.
В этом году Нин Инъин минуло восемнадцать, она должна была покинуть стены школы и отправиться по поручениям глав, спасая людей и познавая уже не книжную науку, а саму жизнь. Однако она упустила слишком многое и теперь спешно нагоняла остальных, занимаясь по принесенным книгам и подсказкам Мин Фаня. Она выглядела куда младше своих лет, и Минъянь никак не отпускало ощущение, что говорит она с одной из младших учениц.
— Нет, все и правда хорошо, только сны, — Нин Инъин покачала головой и уперлась взглядом в пол. — Я больше ничего не скрываю. Мне снится один и тот же человек, не человек даже, а демон. Я сказала мастеру Му, и он говорит, что демона я могла увидеть во время нападения и теперь он снится мне снова и снова, или он мог быть тем, кто меня отравил. Разум мой не хочет забывать случившееся. И сам лорд Му, и лорд Юэ проверяли, нет ли вокруг меня демонической ци. Они говорят, что демоны не могут воздействовать на мой разум без ци или крови, но не нашли ничего подозрительного.
— И как же выглядит этот демон? — осторожно уточнила Лю Минъянь, недобрым словом поминая лорда Му. Теперь для Нин Инъин и Бинхэ, и Гунъи Сяо были опасны и могли спровоцировать новый виток кошмаров и страхов, а уж о приснившемся демоне она вовсе слышала впервые. Вдруг это и вправду был отравитель?
— Он… очень красив, наверное, — решилась заговорить девушка и передернула плечами. — Не слишком высок, быть может, ростом с меня. Лицо его почти всегда скрыто в тени, видны только пряди волос и глаза. Очень изящный и даже напомнил мне учителя, но все-таки Шэнь Цинцю выше и мужественнее. У него очень темные волосы и глаза черные, но яркие, в них такие отсветы фиолетовые, словно молнии в ночном небе. Он кажется таким спокойным и мягким, но мне страшно становится от его взгляда. И у него такая отметина между бровей, фиолетовый тотем. Он ничего не делает, просто в каждом сне стоит и смотрит на меня, и я знаю, что он имеет надо мной власть. Иногда мне кажется, что я вижу его силуэт даже при свете дня, и в последнее время все стало только хуже.
— И ты раньше его не видела? — Минъянь мысленно перебрала всех известных ей обладателей меток. Бинхэ с ярко-алой, ледяной демон с голубой, но больше она никого не смогла вспомнить. Демоница–Хуалин метку скрывала за ажурным украшением на лбу, а больше чистокровных во время нападения на школу Минъянь не заметила.
— Нет, не видела, — рассеянно отозвалась Нин Инъин. — Или забыла.
— Так, — Минъянь потерла виски. — Проникнуть сюда без ведома главы демон точно не смог бы. Потревожить главу я не смею, они с мастером Му весь день о чем-то совещаются, но я не хочу сама решать, важны эти сны или нет. Лучше спросить совета кого-то поумнее, чем мы. Госпожа Ци точно не откажется выслушать тебя. Может, вместе мы найдем причину. Хорошо?
Девушка смущенно кивнула и потянулась к яблоку.
Вернувшись на Байчжань, Лю Минъянь послала весточку Ци Цинци и с головой погрузилась в странные проблемы воинственных подростков, которые раз за разом ставили ее в тупик.
Лорды были поглощены решением огромных проблем, и неважно, каких именно — борьбы с демоническим миром или спасением Шэнь Цинцю, а на долю подросшего поколения выпала ответственность подавать пример и воспитывать своих младших соучеников, и эту долю сама Минъянь считала крайне важной.
После ужина Ци Цинци нанесла визит на пик целителей, отказавшись от сопровождения хмурого Му Цинфана.
— Девочка напугана и при вас может ничего не рассказать, — бросила она, жестом прося целителя оставаться на месте. — Я сама поговорю с ней.
За окном уже сгустились сумерки, но в комнате Нин Инъин было светло, как днем. Добрый десяток толстых свечей освещали каждый уголок.
При виде Ци Цинци девушка сорвалась с места и склонилась в глубоком поклоне.
— Ну, рассказывай, — бросила заклинательница и огляделась в поисках стула. — Здесь куда уютнее, чем в ученических комнатах.
— Госпожа, на самом деле ничего не произошло, — пролепетала Нин Инъин. Щеки ее покрылись насыщенным румянцем. — Но из-за моего прошлого… Мне не стоит ничего скрывать.
— Из-за какого твоего прошлого? — приподняла бровь Ци Цинци, с удобством разместившись у стола и осматривая стопки книг. — Ребенок под неизвестным воздействием, попавший в лапы к лорду-предателю, тебе-то о чем переживать?
— Предателю? — Нин Инъин с недоумением замерла, прижимая ладони к груди.
— Да сядь ты. Глава Юэ может сколько угодно хранить молчание и отделываться общими фразами и этими своими ласковыми улыбочками, но уж лорды-то знают, кто на самом деле свернул шею Шан Цинхуа, — фыркнула Ци Цинци. — Быть двойным шпионом — работа опасная, в два раза больше шансов остаться без головы. А ты все себя винишь, глупое дитя?
Опустив глаза, Нин Инъин робко опустилась на место, сдвинув в сторону неоконченный веер.