Часть 41 (1/2)
Школу закрутил водоворот странных и пугающих событий. Ветер перемен оказался внезапным и принес с собой предчувствие скорой беды, до самых костей пронизывая заклинателей мертвенным холодом.
Шэнь Цинцю пожертвовал собой и спас из Бездны своего ученика, но угодил туда сам и остался жив. Никто из лордов не делал заявлений и не спешил открывать истину, и сплетни расходились одна чудовищнее другой.
Говорили, что Шан Цинхуа погиб, защищая слабых. Говорили, что Шан Цинхуа — просто жертва, с помощью которой была открыта Бездна. Только верхушка пиков была в курсе истинного положения дел и мысленно поминала недобрым словом робкого и неприметного лорда, принесшего не только пользу своим служением сразу двум хозяевам, но и великий вред.
В любой грязной игре хорош не тот, кто останется самым чистым, а тот, чьи поступки будут полезнее победившей стороне.
Бинхэ старался никому не показываться на глаза. Говорили, что демоны могут менять свой облик и принимать человеческий вид, но кровь, запертая много-много лет, бунтовала и требовала свободы. То отрастающий, то пропадающий хвост сердито бил по ногам Бинхэ и окружающей мебели, острейшие клыки ранили мгновенно затягивающиеся губы, а пульсирующие чистым огнем глаза сияли, словно два фонаря. В таком виде его посещали только Минъянь, Гунъи Сяо и Мин Фань. Юэ Цинъюань зашел только однажды — он был бледен и без лишних разговоров выдал Бинхэ экземпляр рукописи Шэнь Цинцю о демонических землях.
Никто, кроме лорда пика Цинцзин, не мог рассказать больше о демонах и их иерархии, никто не смог бы так подробно изложить основные правила и законы. Оставалось надеяться, что знания помогут самому Шэнь Цинцю.
На подготовку глава Юэ выделил два дня. Этого должно было хватить, чтобы Бинхэ хоть немного освоился, а Му Цинфан успел подготовить все необходимое. Сам глава без обезболивающих сборов не мог и шагу ступить, а сердитый Лю Цингэ бродил за ним следом, едва не наступая на пятки. Стоит ему уехать, и вся тяжесть рухнет на лишившегося всякой опоры Юэ Цинъюаня. Это приводило Бога войны в бешенство, но иного выхода придумать он не смог.
После долгих споров пик Шан Цинхуа решено было передать в руки Мин Фаня, оставив Гунъи Сяо рядом с ним в качестве помощника. Оба были в ранге старших учеников, и Юэ Цинъюань посчитал, что такая практика им не помешает. На поиски нового лорда не было ни времени, ни сил.
О демонической сущности Гунъи Сяо все словно позабыли, чем немало смутили самого юношу. Он едва смирился со своим настоящим происхождением, видел пугающее превращение Бинхэ и готов был повторить его путь, но его кровь молчала.
Му Цинфан заперся на своем пике и тоже не показывался. Он лихорадочно составлял новые сборы, которые могли помочь в темных землях. Он работал от рассвета до заката и надолго засиживался при свете тусклой свечи, едва успевая перехватить несколько часов сна. Чем дольше Шэнь Цинцю находится в Бездне, тем меньше у него шансов выбраться. Нужно собрать те зелья, которые помогут спасти его даже в случае самых ужасающих травм…
Иногда целитель замирал, слепо глядя в пустоту, но быстро приходил в себя. Сейчас не время беспокоиться о своем поцарапанном сердце.
На исходе второго дня по телу прошелся знакомый холодок. Му Цинфан выпустил из рук склянку и стремительно обернулся, выставив перед собой меч.
В глубине комнаты стоял ледяной демон и смотрел исподлобья, тяжело и жадно; губы его кривились, словно он никак не решался заговорить. Плечи его скрывал глухой темный плащ, и несимметричность так остро бросилась в глаза, что целитель невольно вздохнул, отслеживая под тканью обрубок плеча.
— Зачем пришел? — ровно спросил целитель, на всякий случай недвусмысленно покачивая мечом прямо перед собой.
Мобэй шагнул вперед, не сводя пронзительно-голубых глаз с лица Му Цинфана. Он подходил все ближе и ближе, а целитель отступал; упершись бедром в стол, Му Цинфан замер и поднял клинок на уровень шеи Мобэя.
Острие пробило плотную ткань и впилось выше ключицы.
— Уходи, — вибрирующим от злости голосом предупредил Му Цинфан. — Просто уходи и забудь сюда дорогу.
В глазах Мобэя что-то дрогнуло, словно хрупкая корочка льда пошла трещинами. Ладонью обхватив острие, он отодвинул его в сторону и опустился на колени, продолжая смотреть снизу вверх тяжело и отчаянно. С порезанной ладони на пол закапала кровь, и Му Цинфан с дрожью заметил, насколько она похожа на человеческую.
— Что ты делаешь?
Му Цинфан совершенно растерялся. Если бы Мобэй напал или заговорил, можно было ответить ударом на удар, словом на слово, но демон словно пришел сдаваться в плен.
— Что ты делаешь? — повторил целитель, и меч задрожал в опущенной руке. — Думаешь, можешь предать меня, а потом врываться вот так с виноватым лицом?
Гнев, неверие, напряжение последних дней бешеным потоком хлынули наружу, и целитель с силой толкнул Мобэя в плечо, опрокидывая на пол.
Демон упал, не попытавшись защититься или избежать удара — только скривился, по привычке попытавшись опереться на руки. Культя дернулась, и весь гнев Му Цинфана превратился в одно сплошное отчаяние.
— Просто… просто уходи, хорошо? — сбивчиво забормотал он, глядя в сторону и старательно избегая взгляда демона. — Нам больше нечего друг другу сказать.
— Есть, — Мобэй едва заметно качнул головой и сел, подобрав под себя ноги. — Мне есть что сказать. Я пришел попросить прощения.
— За предательство не просят прощения. Ты выбрал своих, и это… наверняка это правильно. Просто уходи, слышишь?!.
— Я не выбрал своих, — Мобэй запрокинул голову, и голубая отметина между его бровей засияла ярче. Он говорил медленно и сосредоточенно, с трудом подбирая слова. — Слово повелителя — закон. Во мне… его кровь. Я не могу ослушаться приказа. Мне повезло, что он не знает о тебе и не приказал убить тебя.
— И ты убил бы? — Му Цинфан безуспешно попытался удержать слова на кончике языка, но те слетели так быстро, что даже невозмутимый вид сделать не вышло. Боль хлестала через края, как кровь из смертельно глубокой раны.
— Как я могу, — Мобэй улыбнулся одними уголками рта, но глаза его остались серьезными и спокойными, как водная гладь. — Даже если он прикажет тебя убить, я всегда успею убить себя раньше.
В этих словах не было ни шутливости, ни показной бравады — ровно и безучастно, словно о погоде, один из сильнейших демонов признавался в своем полном бессилии и готовности умереть за жалкого человека.
— Мой меч, — помедлив, Мобэй глазами указал на сокрытый под одеждами льдистый клинок. — Если что-то случится и я вдруг не смогу… он оборвет мою жизнь.
— Это же твой клинок, — Му Цинфан ощутил легкий холодок и сквозь ткань коснулся груди. — Как он может убить тебя?
— Я подчиняюсь повелителю, его кровь в моих венах. Меч подчиняется мне. Я приказал только защищать тебя, но не служить мне.
— Почему ты не пришел раньше? — горечь подступила под самое горло. Му Цинфан тоже опустился на пол, не в силах больше выносить этот неподвижный взгляд, который говорил куда больше слов. — Неужели ты не мог предупредить?
Мобэй только отрицательно покачал головой и сгорбился.
— Повелитель держал меня при себе.
— Это навсегда?
Му Цинфан решился наконец задать вопрос и осторожно коснулся поврежденного плеча. Демон замер и зажмурился, перестав дышать.
Решив, что причиняет слишком сильную боль, целитель попытался отдернуть ладонь, но Мобэй осторожно накрыл его руку своей.
— Отрастет, — хрипло бросил он и осторожно погладил тонкие пальцы. — Прости. Прости. Нельзя ломать, не хочу, но и справиться с ним не выходит. Он слишком силен.
— Кто?
Мобэй замялся и посмотрел так жалобно, что у целителя сердце зашлось от нежности пополам с раздражением. Подальше отодвинув отброшенный меч, демон медленно подполз ближе и лег, пристроив тяжелую рогатую голову на колени Му Цинфана.
— Тяньлан-цзюнь, — мрачно пробормотал он и зажмурился, подставляясь под ладонь, как огромный кот. — Повелитель пламени, последний король демонов.
— Таньлан-цзюнь мертв, — неуверенно возразил Му Цинфан. — Глава Юэ…
— Главе Юэ следует быть осторожным, — Мобэй открыл глаза, и зрачки его стянулись в две крошечные точки. — Глава Юэ силен, он уже тогда был равен правителю, но Таньлан-цзюнь куда хитрее. Они бились на равных. В полную силу.
— Погоди, — целитель нахмурился и рассеянно почесал кончик носа, вспоминая все предыдущие разговоры. — Если с врагом можно биться на равных?..
— Восторг. Счастье. Влечение, — лаконично пояснил демон. — Для правителя глава Юэ — самый ценный трофей, будущий любовник. Телесные желания слишком важны для нас, а чем сильнее демон, тем труднее ему найти равную пару. Он будет искать встречи и привлекать внимание так, как привыкли делать мы. Любви в этом нет, это… другое. Но это может стать началом любви или великой бойни.
— Но почему он жив?
Мобэй приподнялся и перехватил ладонь Му Цинфана, которой тот в расстройстве трепал свою прическу. Улегшись обратно и водрузив ладонь на собственный лоб, демон невнятно пробормотал:
— Пока хоть в одном слуге течет капля его крови, правитель будет жить. Если убить его, то вскоре тело одного из порабощенных станет новым телом Таньлан-цзюня и примет его черты. Ему понадобится много лет, но он вернется, он всегда возвращается. Только новый повелитель демонов может убить предыдущего и забрать его силу вместе с жизнью.