Часть 35 (1/2)
Шэнь Цинцю находился во власти невыразимого раздражения.
Летящие зеленые одежды превратились в новый символ хаоса и страданий. Веера ломались с треском, нервы рвались с противным звоном, Шэнь Цинцю страдальчески морщился и прикладывал ладонь ко лбу.
Немногие события могли заставить пикового лорда потерять покой, но сейчас происходило что-то странное. С этими странностями лорд Шэнь справиться не мог, потому что исходили они откуда-то из самой глубины его души.
Юные воспитанники стали казаться слишком уж глупыми и наивными. На занятиях Шэнь Цинцю хотелось тишины и беспрекословного послушания, а не вопросов или жизнерадостного бормотания. Он стал строже следить за поведением и очнулся только тогда, когда самые маленькие ученики начали при виде него приходить в ужас, а глазенки у них наливались слезами.
Такое же странное негодование начал вызывать и Юэ Цинъюань. При виде старшего брата у Шэнь Цинцю начинало что-то свербеть внутри, подначивая ляпнуть очередную гадость и смотреть, как глава Юэ молча проглотит ее и улыбнется. Он не желал выходить из себя, не желал одернуть или ограничить, он…
Ци-гэ сильный, так зачем ведет себя, как слабак? Почему он позволяет другим слишком много?
Шэнь Цинцю с усилием потер виски и едва подавил стон. Ничего подобного никогда не случалось. Все это полная чушь. Он никогда не сомневался в Ци-ге, даже зная, как много тот вынужден замалчивать и держать в себе. Он никогда не стал бы опускаться до таких низких провокаций и прощупывания границ дозволенного.
На мыслях о главе Юэ у Шэнь Цинцю каждый раз начинала кружиться голова, а в ушах тоненько звенело.
Вернувшаяся бедовая четверка смирно разбрелась по углам и даже на глаза не показывалась, что лорда вполне устраивало. При одном воспоминании о Бинхэ или Сяо кожа Шэнь Цинцю покрывалась колючими болезненными мурашками, а лицо искривлялось в гримасе.
Все это было так странно, что лорд, промучившись несколько дней, решил нанести визит Му Цинфану.
Целитель выглядел свежим и бодрым, и тьма вокруг него была тоже весьма жизнерадостна. При виде темной взвеси, длинными хвостами тянущейся вслед за деловитым целителем, Шэнь Цинцю едва смог удержать себя в руках. Его разом перекосившееся лицо и глубокое дыхание не могло не привлечь внимание: Му Цинфан замер посреди своего кабинета и недоверчиво прищурился.
— Шиди, все ли с тобой в порядке? — осторожно спросил он и сделал шаг вперед. Темно-коричневые одежды с туго подвязанными рукавами были насквозь пропитаны травяным духом; этот запах просочился в ноздри и заполнил легкие, как болотная стоячая вода. Шэнь Цинцю шарахнулся в сторону, словно к нему приближался на ходу разлагающийся поднятый мертвец. Рука сама потянулась к рукояти меча.
— Со мной все не слишком в порядке, но и с тобой, как вижу, тоже, — выплюнул он и сжал ладони в кулаки, надеясь удержать себя от всплесков ярости. — Или демоническое обаяние так велико, что ты не удержался и протащил своего любовника не только в свою постель, но и на пик?
— Куда я таскаю своих любовников, не твое дело, шисюн, — бледно улыбнулся Му Цинфан. Глаза его потемнели, а улыбка показалась немного кривой, будто ненастоящей. — Если тебе нужна помощь, входи. Если собираешься воспитывать меня или брызгать ядом, то выйди и дверь за собой прикрой. Я понимаю, какую опасность несет мое положение, и глава Юэ в курсе каждого моего шага, но ты не имеешь права требовать от меня отчета.
Шэнь Цинцю ухмыльнулся, разом порастеряв большую часть своего изящества. Зажмурившись, он глубоко вдохнул и задержал дыхание.
“Предатель”
“Он с демонами, с демонами, им манипулируют”
“Ему нельзя верить”
“Все демоны — зло, единственная форма общения с ними — меч в сердце”
“Преда…”
— Я схожу с ума, — бесстрастно пояснил Шэнь Цинцю и покачнулся. — В моей голове сейчас целый хор голосов твердит, что ты предатель и тебя стоит прикончить, только тихо, чтобы никто ничего не заподозрил. Следом нужно будет поймать в ловушку твоего демона, потом отравить Лю Цингэ — он может помешать мне; потом придет черед Юэ Цинъюаня, который допустил в наших рядах не только вынужденных предателей, но и предателей добровольных. После его смерти мне следует занять место главы и…
— Ты не одержим, — Му Цинфан хмуро ухватил Шэнь Цинцю за запястье и силком потянул в соседний зал с рядом высоких кроватей, заправленных белоснежным бельем. Усадив лорда на одну из постелей, он высчитал пульс и пустил волну теплой ци по меридианам; Шэнь Цинцю поежился от ощущения внутренней щекотки. — Никаких сторонних сущностей. Да и хотел бы я взглянуть на демонического паразита, сумевшего проскользнуть в твой разум незаметно от тебя…
“Паразита могли подсадить свои, — услужливо подсказал воспаленный рассудок. — Или этот ублюдок Бинхэ в своих снах пропустил кого-то еще в ту дверь, в которую его пригласили войти. Или…”
Хлесткая пощечина обожгла щеку. Дернувшись, Шэнь Цинцю поднял взгляд. Глаза его были широко распахнуты, а зрачок почти пожрал яркий ободок радужки.
Му Цинфан покачал головой. Он выглядел обеспокоенным:
— Прости, но ты уже несколько минут не отзываешься. Ци в полном беспорядке. Меридианы страдают. Поток то слишком слабый, но наоборот, слишком плотный. Разум в беспокойстве. Никаких причин для этого я не вижу, тело твое здорово, ни следов присутствия демонов, ни ядов. Остается возможность с проклятиями, но и их я не вижу…
Стиснув в руках хрустнувший веер, Шэнь Цинцю отвел взгляд в сторону и после паузы спросил тихо-тихо:
— Заклинатели могут просто сойти с ума? Не из-за проклятия или какого-то потрясения, а из-за слабости рассудка?
Му Цинфан неслышно вздохнул и опустился рядом.
— Я соберу нужный успокоительный отвар. Заклинатели… тоже люди, шиди. Нам свойственно болеть и страдать, впадать в отчаяние и умирать. Крепкое тело и умение залечивать раны не означает бессмертия, мы просто привыкли меньше беспокоиться о себе. Возможно, твое состояние — влияние близкого искажения ци. Возможно, подает голос твое прошлое. Любое событие оставляет на нашей душе шрамы, которые могут разболеться в самый неподходящий момент… Быть может, ты улавливаешь какие-то изменения, которые в будущем приведут к катастрофе, и твой разум пытается подать тебе знак. А может, дело вообще в твоих прошлых воплощениях, Есть одна теория о том, что перед важными датами, случившимися в прошлых жизнях — рождением ребенка, смертью, долгожданной встречей с близкими — человек испытывает странные перепады настроения. Жизнь уже другая, но душа продолжает помнить.
— Ты странный целитель, Му Цинфан, — обронил Шэнь Цинцю. Он вдруг ощутил долгожданное спокойствие, и колючий ком внутри него улегся, спрятав иглы. — Или это твой особый дар — делать пугающие вещи обыденными и преодолимыми?
Целитель мягко улыбнулся. Туго убранные в пучок темные волосы отливали теплым медным оттенком, бледная кожа казалась совсем прозрачной, а глаза — задумчивыми, но именно сейчас, в этой расслабленной позе Шэнь Цинцю ощутил всю сокрытую внутри Му Цинфана спокойную и непреодолимую мощь сродни той, которую носил в себе Юэ Цинъюань. Это была мощь, выкованная болью и трудностями, которые должны были сломать им хребет; отметина сдавшейся судьбы, не сумевшей поставить человека на колени.
— Если тебе нужна будет помощь, мы ее окажем, — твердо заявил Му Цинфан и ободряюще кивнул. — Никакие демоны или чувства не изменят моего отношения к тем, кто стоял рядом так долго и так близко.
— Значит, все-таки чувства, — утомленно вздохнул Шэнь Цинцю и развернул помятый веер. — Как тебя угораздило, шиди? Твоя история… Я полагал, что именно ты лучше всего защищен от демонов. Страх — очень сложное препятствие.
Целитель слегка нахмурился. Солнечные лучи заливали помещение от пола до потолка, и в этих потоках глаза Му Цинфана показались бездонными колодцами: коричнево-красноватую подсвеченную глубину можно было разглядеть до последней точечки.
— Я знаю, что ты мне не веришь, — спокойно начал он и поднял ладонь, отсекая любые возмущения. — Не сейчас, а в целом. Ты думаешь, что веришь, но это не так. Глубоко внутри у тебя дремлет та часть, которая помнит о боли, которую причиняют люди. Думаю, полностью доверять ты сможешь только тому человеку, которого прикуешь к себе цепями долга, любви и невозможности жить без тебя. Это не хорошо и не плохо, но эту часть надо принять. Только после этого ты сможешь сам выбирать, потакать своим страхам, избегать их или преодолевать. Пока ты не найдешь и не признаешь наличие этого страха, ты останешься беспомощным. Я о страхе знаю все, Шэнь Цинцю. И я продолжаю бояться, но страх больше не помешает мне жить.