Часть 23 (2/2)
На все доводы рассудка и старого демона Ло Бинхэ только скалился и требовал вот прямо сию секунду научить его вытягивать из снов всю необходимую информацию. Несколько дней он перебивался охотой и ягодами, коротая вечера у костра и погрузившись в мрачное молчание. В этом молчании Мэнмо мерещилось что-то зловещее, и он пытался вытянуть из своего странного ученика хоть полслова: ученик же в ответ огрызался и вовсе отказался звать его учителем.
Мэнмо даже не разговаривал с ним почти сутки, но потом пробрался в один из снов Бинхэ, оказавшийся весенним, после чего долго не мог прийти в себя.
— Такое непотребство о своем учителе!.. — просипел он и закашлялся, вынырнув из душных объятий грез. — Не смей звать меня учителем, животное!
— Сам ты животное, — буркнул непочтительный юнец и густо покраснел. — Это не непочтительность, я просто… просто…
— Просто не показывай мне больше вот этого, — посетовал старый демон.
— А ты не лезь куда не просят, — Бинхэ съежился у костра и подбросил сучьев в огонь.
Внутри у него все клокотало и полыхало, но мысли то и дело словно коркой льда покрывались, стоило вспомнить испуганные глаза юного Шэнь Цинцю. Если бы все повернулось иначе и Бинхэ родился бы раньше, то он смог бы найти малыша и защитить его…
Только вот кем бы вырос Бинхэ без учителя?
На глазах вскипели непрошеные злые слезы. Украдкой утерев их рукавом, он решил больше не думать о том, как сложилась бы его жизнь без пика и Шэнь Цинцю. Прошлого все равно не изменить, но можно хотя бы отомстить.
Он заставит старика испытать такие муки, которых еще никто не испытывал.
— Это ж какие, интересно? — скучающе протянул Мэнмо. — Заставить его книгу какую переписывать? Ну-ка порази меня своей кровожадностью.
— Хочешь, я тебе танец одного горного лорда покажу? — мрачно предложил Бинхэ. — Тебе понравится.
— Спасибо, не надо, — торопливо открестился Мэнмо. — Но план-то у тебя есть?..
— Есть, — с независимым видом соврал Бинхэ.
Появлению чумазого и пропыленного юнца во дворце Хуаньхуа если и удивились, то не слишком сильно. Лао Гунчжу, узнав о прибытии ученика клана Цанцюн, решил лично побеседовать с юношей и пригласил его в свой кабинет.
Сопровождавший Бинхэ миловидный ученик косился на пришельца с сомнением, но лишних вопросов задавать не стал и проводил до самых дверей. У Бинхэ голова закружилась от обилия золота и украшений. Впервые он подумал о том, что шумными могут быть не только слова, но и вещи; как иначе назвать это пугающее разноцветье, он не знал.
При виде старика, с бесстрастным и немного брезгливым выражением лица сидевшего за массивным столом, Ло Бинхэ неимоверным усилием воли подавил всю свою неприязнь и с порога рухнул на колени, справедливо рассудив, что невинным и жалким выглядеть будет выгоднее всего, а если все время смотреть в пол, то и мучиться с лицом придется меньше.
— Дитя, поднимись, — приказал Лао Гунчжу, с трудом привставая из мягкого кресла. На юношу он смотрел с легким любопытством.
— Я не смею, — едва слышно пробормотал Бинхэ и опустил голову, кривя губы. Старик был закутан в затканную золотом желтую ткань, как огромная пушистая пчела, а седая борода скрывала нижнюю часть его лица, оставляя на виду только искривленный нос да покрытый морщинами лоб.
Придерживая тяжелые полы одежд, старый заклинатель подошел ближе и остановился на расстоянии двух шагов.
— Ты выказал достаточно почтения, я вижу, насколько ты воспитанный юноша. Подними голову. Мне сообщили, что ты прибыл с Цанцюн. Что за разногласия привели тебя к нам?
Ло Бинхэ поднял голову. Огромные темные и влажные глаза, словно омытые дождем вишни, смотрели с таким доверием, что у старика сердце зашлось. Тонкие черты лица юноши были совершенны, а белоснежная кожа сияла прозрачностью фарфора, только вот казался он смутно знакомым…
Побледнев, Лао Гунчжу схватился за сердце.
— Сколько тебе лет? — настороженно спросил он, боясь поверить собственным глазам.
— Зимой должно исполниться пятнадцать, господин, — ответил Бинхэ со всем почтением и вдруг печально моргнул. Глаза его наполнились непролитыми слезами. — Я не знаю точного дня своего рождения, моя мама нашла меня в реке и выбрала шестнадцатое число первого месяца года.
— Какая актриса в тебе пропадает, малец, — буркнул Мэнмо. — Решил этого старика довести до разрыва сердца? Так ты точно ничего не узнаешь.
— Почему ты пришел сюда? — резко спросил Лао Гунчжу и вернулся к столу. Опершись обеими руками о столешницу, он некоторое время восстанавливал дыхание; морщины на его лице обозначились глубже.
— На Цанцюн я смог пробиться в ученики только к мастеру Лю, — с кристальной честностью сообщил Бинхэ и округлил губы крошечной буковкой “о”. — Но великий учитель ничему меня не научил, кроме терпения и смирения.. терпения принимать его удары и смирения оттого, что мне никогда его не победить.
— Отрадно, — рассеянно пробормотал старик и нахмурился. — Похвально. Тяга к знаниям твоя похвальна. Я прикажу приготовить для тебя кровать. Как тебя зовут, юноша?
— Ло Бинхэ, — юноша склонил голову и прижал руки к груди. Мэнмо внутри восхищенно прицокнул.
Нового ученика проводили в столовую, указали его комнату и провели по дворцу, после чего оставили в покое.
Со встречи прошло два дня, и Ло Бинхэ начал нервничать.
— Что я делаю не так? — с недоумением спросил он у Мэнмо. В пространстве сна старый демон выглядел как не слишком плотная темная фигура с желтыми глазами, направленными вперед короткими рожками и длинной густой бородой.
Демон лениво приподнял бровь:
— А что ты делаешь не так?
Бинхэ осмотрелся; сон его точь в точь повторял бамбуковую хижину учителя, и даже узорчатые тени на полу казались знакомыми до последнего крошечного листочка.
— Я думал, он сразу на меня среагирует, — неуверенно поделился своими сомнениями юноша. — И у меня будут доказательства. Я недостаточно хорошо выгляжу?
Мэнмо возмущенно булькнул и взмахнул руками.
— Твоим планом было стать жертвой этого бородатого сластолюбца? — тоненьким от возмущения голосом вопросил он и схватился за голову. — Что с твоим разумом, мальчик? Что ты собирался делать, если он потащит тебя в свои покои?
— Ну, я бы действовал по обстоятельствам? — задумчиво предположил Бинхэ.
— По каким таким обстоятельствам? — старый демон махнул рукой и сел на деревянный пол, рассеянно почесывая основание рога. — Замучил бы его насмерть своим нытьем? Вот же выбрал я себе ученика… Весь Цанцюн небось поет и пляшет, избавившись от такого сокровища!
— Те две юные сестрички, не помню их имен, ходят за мной хвостом и тоскливо вздыхают, — не обращая внимания на брюзжание Мэнмо, продолжил свои размышления юноша и сморщился. — Для них я достаточно хорош. Очень неприятно. Ни Нин Инъин, ни Лю Минъянь никогда так не делали.
— Так ты при них и не притворялся такой пушистой овечкой, — пробубнил демон и с подозрением покосился на своего ученика. — Тех дев из рода Цинь зовут Цинь Ваньюэ и Цинь Ваньжун, и они весьма сильны. Да и по возрасту старше тебя, и чем ты только их привлек?
— И тот старший ученик, что поначалу все пытался заговорить со мной об учителе, Гунъи Сяо, — Ло Бинхэ припомнил изящного юношу с идеальными манерами и встревоженными глазами и ощерился. — Не нравится он мне. Когда это он успел так близко узнать мастера Шэнь, чтобы болтать о нем? Покажи-ка мне лучше сон этого Лао Гунчжу, у меня пока не получается туда пробраться.
Презрительно фыркнув, демон прищелкнул пальцами. Вокруг мигом поднялись узорчатые, но не слишком подробные стены большого зала Хуаньхуа.
Лао Гунчжу снилось бесконечное собрание со множеством лордов, лишенных лиц. Не меньше трех десятков фигур в желто-золотом гомонили, как растревоженный улей.
— Скука, — с отвращением определил Бинхэ и огляделся. — Почему ему снится такая чушь?
— Большинство людей видят во сне чушь, — объяснил старый демон. — Думал, что каждую ночь старику снятся его бесконечные прегрешения? Он давно бы с ума сошел. Тренируйся, и сможешь выпотрошить его память, как свежевыловленную сельдь.
Ло Бинхэ зажмурился и задышал ровнее.
Он вытянет из мерзкого старика все подробности и преподнесет учителю. Придет к нему во сне и увидит наконец того Шэнь Цинцю, которого так жаждет: лишенного масок и рамок своей стальной репутации, мягкого и открытого, растерянного и одинокого.
Он заставит учителя посмотреть на своего ученика совсем другими глазами.