Часть 2 (1/2)
— Итак, — Шэнь Цинцю пригубил чай из тонкой чашечки и прикрыл глаза, наслаждаясь ароматным паром, — ты уже три месяца на пике.
Ло Бинхэ мрачно кивнул.
За прошедшее время он успел изрядно подрасти и набрать немного веса. Тело вытягивалось, четче проступали скулы, а глаза стали внимательными и замкнутыми, словно какая-то шторка накрыла в прошлом открытый и дружелюбный взгляд. Долгое время голодающий организм с радостью принялся нагонять упущенное время.
Шэнь Цинцю был собран и сосредоточен, несмотря на ранний час. Только едва заметная краснота век и чуть более открытая манера вести беседу выдавала его сонливость — учитель не поощрял собственную леность, но подниматься с рассветом было для него мучительно. Солнечный свет в бамбуковой хижине приобретал какую-то особую влажную мягкость и золотом обливал отчетливые черты прекрасного лица, заставляя мальчика мяться и тайком вздыхать.
Слишком прекрасным казался заклинатель, прекрасным и холодным, как осенняя река, берега которой уже сковал первый хрупкий лед. Даже солнечным лучам не удавалось до конца развеять этот томительный и колючий образ, сверкающий ледяной глубиной.
— И за это время я ожидал от тебя куда большего, исходя из твоих природных данных, — отставив чашку, Шэнь Цинцю с неодобрением посмотрел на своего ученика. Под изучающим взглядом мальчик заерзал, ощущая приближение паники, — в чем твоя вина?
— Этот ученик был недостаточно старателен, учитель! — выпалил Ло Бинхэ и опустил глаза, скрываясь от всепроникающего вымораживающего холода. Учитель был им недоволен, и это чувство недовольства было пугающим, — этот ученик должен больше времени уделять учебе…
Перегнувшись через стол, Шэнь Цинцю кончиком веера приподнял подбородок мальчика и вгляделся в его лицо.
— Странно, — наконец проговорил он, не замечая горячего румянца на щеках Ло Бинхэ, — возможно, тебя и вправду стоило отдать на Байчжань. Откуда бы такая тяга брать вину на себя?
Зрачки мальчика расширились. Он судорожно сглотнул, подавился воздухом и закашлялся, изо всех сил мотая головой.
— Нет, нет, учитель! — заголосил он, — этот ученик исправится и добьется лучших результатов!
— Непробиваемо, — оценил Шэнь Цинцю и опустился на свое место, прикрыв глаза, — прекрати вопить. Хорошо, я помогу тебе кое-что понять.
Сложенный веер мелькнул в воздухе, коснувшись ребер мальчика. Ло Бинхэ задохнулся от резкой боли и зажмурился, сдерживая слезы.
— Синяки, — мирно начал Шэнь Цинцю, — на твоем теле синяки. Постоянно. Кто их наносит?
Мальчик упорно хранил молчание.
— Скажи, многие люди были к тебе добры до того, как ты поступил в школу? — продолжил учитель, похлопывая веером по ладони. Ло Бинхэ покачал головой:
— Нет, учитель. Только один человек оказался добр ко мне.
— Во время испытания заметил ли ты, что учащихся отбирают по их моральным качествам или доброте? — продолжил учитель. Мальчик поднял голову и с удивлением посмотрел на Шэнь Цинцю. Слезы его высохли.
— Нет, — осторожно ответил он, — этот ученик не заметил.
— Правильно, — одобрительно кивнул горный лорд, — а знаешь, почему ты не заметил? Потому что никому нет дела до доброты учеников. Излишняя доброта и вовсе вредит заклинателю. Какой толк от такого воина, который из жалости не станет добивать врага? Так вот, если за пределами школы почти все люди были к тебе равнодушны и злы, то каких изменений ты ждешь внутри школы?
Ло Бинхэ смотрел на учителя не отрываясь, но не мог разгадать, к чему же ведет Шэнь Цинцю.
Видя преданный и сосредоточенный взгляд ученика, горный лорд тихо вздохнул.
— Бестолочь, — проворчал он, — нет ли среди тех, кто оставляет тебе синяки, твоих старших соучеников? Например тех, которые передавали тебе книги по совершенствованию?
В голове у Ло Бинхэ что-то щелкнуло. Взгляд его потяжелел.
— Учитель хочет сказать, что кто-то из этих… соучеников мог из каких-то своих побуждений дать мне неправильную книгу? — тщательно подбирая слова, тихо заговорил мальчик. Шэнь Цинцю милостиво кивнул.
— Мир редко бывает добр к таким, как мы, — задумчиво заговорил он, не замечая, как засияли глаза ученика, — и мы в ответ редко бываем добры к миру. Я знаю о том, что тебе частенько доставляют неприятности, но не делаю ничего. Знаешь, почему?
— Потому что этот ученик должен сам справиться с такой пустячной проблемой, — отчеканил Ло Бинхэ. Внутри теплой волной плескалось осознание, что его только что небрежно поставили в один ряд с учителем, да что там — сам учитель словно вознес его на пьедестал рядом с собой.
Шэнь Цинцю коротко кивнул.
— И как же ты решаешь эту проблему? Учишься по неправильным книгам, боясь оскорбить соучеников подозрениями и стесняясь спросить у меня? Молча терпишь побои?
— Теперь все будет иначе, — глаза мальчика блеснули холодом, словно отражение глаз Шэнь Цинцю.
— И какие пути ты видишь сейчас? — уточнил горный лорд.
— Этот ученик возьмется изучать новые книги, станет сильнее всех и заставит их уважать себя, — мрачно пробормотал мальчик и сжал руки в кулаки, — либо попытается подружиться с остальными.
— О, подружиться, — Шэнь Цинцю приподнял брови и одобрительно кивнул, — дети жестоки, как не бывают жестоки даже животные. Со временем это проходит, а жестокость эту большинство взрослых учатся направлять во благо себе…
— Есть еще третий путь, — еще тише проговорил Ло Бинхэ, и на щеках его снова заалели два жарких пятна, — этот ученик может стать для одних полезным, а для других опасным. Я могу подмечать их просчеты и контролировать всех разными способами…
Усмехнувшись, Шэнь Цинцю медленно захлопал в ладоши.
— Этот путь когда-то выбрал и я, — задумчиво заговорил он, — у большинства горных лордов я вызываю опасения, кроме Лю Цингэ, конечно.
— Почему? — вскинулся мальчик. Имя бога войны вызывало в нем глухую, безотчетную тревогу и раздражение, слишком уж часто учитель вспоминал этого красивого, но крайне грубого заклинателя.
— Потому что в словарном запасе лорда пика Байчжань нет слова “опасаться”, — отмахнулся учитель, — как нет и слов “отступление”, “сомнение” или “разумное тактичное наступление”. Выброшены за ненадобностью. В восхитительной во всех отношениях голове Лю Цингэ всего одна извилина, и она прямая, как лезвие меча.
Ло Бинхэ едва сдержал усмешку, но тут же выпрямился и придал лицу крайне серьезное выражение. Внутри снова поднялось горькое чувство, с которым выслушивал он слова о других горных лордах. Сколько придется ему потратить усилий, чтобы хотя бы на одну ступеньку приподняться? Учитель нечасто баловал его своим вниманием и уж точно никогда не снисходил до поучений, не касающихся напрямую учебы. Не стоило упускать такую редкую возможность…
Сидеть здесь, смотреть в непостижимые яркие глаза, слушать мягкий, будто мурлычущий голос. Кот, который в недостижимом своем своеволии вдруг спрятал когти и подпустил ближе, дозволяя увидеть мягкость шерсти, но не разрешая коснуться ее...
Осознав, о чем именно он думает, мальчик покрылся ледяным потом. Взгляд его заметался по немудреной обстановке хижины. На мгновение он решил вдруг, что учитель непостижимым образом прочтет его мысли и вышвырнет с пика, как нашкодившего котенка.
К счастью, учитель отвлекся. С легкой брезгливостью на точеном лице он рассматривал поданные к чаю пирожные, которые выглядели не слишком соблазнительно. Тяжело вздохнув, он выбрал один кусочек теста смутных очертаний и задумчиво надкусил.
— Учитель, вам неприятен вкус блюд, которые вам подают? — робко поинтересовался Ло Бинхэ, и ладони его мгновенно вспотели. Это был его секретный прием, тайный шанс подобраться еще немного ближе!..
Любви Шэнь Цинцю к изысканной пище не заметил только ленивый. Его частые визиты в город давно уже не вызывали удивления, только легкую усмешку — тщательно скрытую.
— Могло быть и лучше, — хмуро ответил Шэнь Цинцю и смахнул крошку с губ. Ощутив слишком пристальный взгляд, он резко поднял голову — напрашиваешься попробовать?