Часть 43 (2/2)

Губы Гарри дрогнули. Этого Реддлу было достаточно.

Его лицо вдруг превратилось в маску, за которой — Гарри был уверен — скрывалось что-то ужасное. Шрам заболел так сильно, что Гарри невольно прижал к нему пальцы, пытаясь то ли вдавить его в череп, то ли содрать с кожи, будто это бы помогло избавиться от боли. Реддл смотрел на него, кривя губы, а его пальцы цеплялись за волшебную палочку — и когда только он успел ее взять?

— Вы обсуждали это с Блэком? Смеялись за моей спиной?

Он мог убить кого-нибудь. Гарри чувствовал это в воздухе — ярость Лорда Волдеморта.

— Нет! — воскликнул Гарри. — Нет, Том…

— Мне нужно идти, — Реддл медленно двинулся к дверям. Он двигался, будто на шарнирах, и казался глубоко погруженным в свои мысли. Взгляд его широко распахнутых глаз был направлен в пустоту. Гарри никогда не видел Тома таким пораженным и беспомощным. Он не мог позволить ему уйти. Гарри хотел вскочить и обнять его, заставить поверить, что он вовсе не хотел быть таким жестоким, что он скрывал все это и ради его спокойствия тоже, но он успел лишь схватить его за запястье. Будто бы разряд тока пробежал по его коже.

Реддл рванул свою руку прочь, не глядя на него. Его ладонь с такой силой ударила Гарри по лицу, что он рухнул обратно на диван: щека вспыхнула, будто бы Том умудрился оцарапать его своими короткими ногтями. Гарри с каким-то оцепенением уставился на него: его так давно не били физически, что он уже и забыл это чувство — звон в ушах и желание хорошенько проморгаться. От удара он прикусил щеку изнутри, и теперь на языке ощущался вкус крови.

Том с ужасом обернулся. Несколько секунд он просто смотрел на Гарри, открыв рот и будто бы не дыша, а потом вдруг шагнул к нему и рухнул на колени, как подкошенный. Его руки мягко обхватили лицо Гарри, и он оказался так близко, что Гарри мог разглядеть темные крапинки в его глазах.

— Прости, — прошептал Том. — Я не хотел, прости.

— Он просто сказал мне о своих домыслах, — спешно пробормотал Гарри, глядя ему в глаза. — И я ему не поверил. Мы ничего не обсуждали. Клянусь.

— Ты не поверил, что я могу быть влюблен? — спросил Том глухо. Он вдруг резко расслабился и поник. — Разве ты не думал, что я влюблен в Роуз?

— Я надеялся на это, — ответил Гарри тихо и честно. — Я всегда считал, что любовь — это что-то вроде светлой магии. Как и Патронус. Я бы хотел, чтобы ты был способен на оба этих чуда.

Том криво и грустно усмехнулся.

— Вы считаете меня таким ужасным человеком?

— Я боюсь, что ты можешь им стать, — Гарри чуть опустил глаза. — В будущем.

— Боитесь за мое будущее, значит, — проговорил Том. Он отпустил лицо Гарри и отстранился. — Не думайте, будто я этого не понимаю. Но я старался быть самым лучшим для вас. Что я делал не так?

— Наверное, нельзя просто стать тем, кем ты не являешься.

— Но вы тоже пытались, — укорил его Том тихо. — Разве не старались вы быть тем, кем я хотел вас видеть? Разве не поэтому вам было так тяжело?

— Наверное, — шепотом согласился Гарри.

— Но зачем? — Реддл склонился вбок, заглядывая Гарри в лицо. — Что вам от меня нужно? Зачем тратить столько времени и усилий на человека, который вызывает у вас столько неприязни?

— Это не так, — сказал Гарри, уверенный в своих словах. Реддл вызывал у него много неприятных чувств, но Гарри действительно ощущал себя привязанным к нему. Он общался с ним долгое время, они через многое прошли, и Том рос у него на глазах. — Ты мне нравишься.

— Но не так, как Блэк, — горько резюмировал Том. — Почему он? Что такого он сделал, чтобы так легко завоевать ваше сердце?

— Он не завоевывал мое сердце, — возразил Гарри, решив, что теперь уже можно говорить обо всем на свете. Том стоял перед ним на коленях, и он все еще был здесь. После того, что Гарри ему сказал — он все-таки решил остаться и теперь смотрел на Гарри тревожным, печальным взглядом. Он казался взрослее в этот момент, и Гарри не ощущал себя его профессором. Может, здесь и сейчас он мог побыть просто Гарри. Может, Том мог понять его потерянность и одиночество. — Он просто…

— Что? — пальцы Тома вдруг до боли сжались на его колене.

— Может, погружаясь в его жизнь, я ненадолго забываю, насколько паршива моя собственная.

Рука Тома чуть расслабилась.

— Вам настолько плохо? — спросил он.

— Нет, — Гарри покачал головой. — Но мне кажется, что жизнь проходит мимо меня. Я всегда считал Хогвартс своим домом, но это не значит, что я хочу все время проводить в его стенах.

— Значит, дело не в Блэке? — настоял Том.

— Не знаю, — ответил Гарри. — Я никогда раньше таким не занимался, если хочешь знать. Мне очень неловко с тобой об этом говорить.

— Я хочу поговорить об этом. Я хочу, чтобы у нас не было секретов.

— Неужели.

Том вдруг поднял свою волшебную палочку. Через несколько мгновений свет в камине погас, и комната погрузилась в темноту. Гарри невольно дернулся за своей волшебной палочкой, но Реддл отодвинулся от него, пропав в темноте. Гарри слышал его дыхание и видел перед собой его черный силуэт: из-под двери пробивалось немного света, но его хватало лишь для того, чтобы очертить границы предметов.

— Что ты делаешь? — спросил Гарри.

— Так вам будет легче? — подал голос Том. — Говорить честно?

— Это неправильно, — решил Гарри. — Я же учитель, что я творю…

— Я тоже делал много неправильных вещей, — поделился с ним Том. — И я никому не расскажу о том, что здесь происходит. Это будет наш секрет.

Он медленно отодвинулся ближе к камину. Гарри сглотнул. Пожалуй, его стоило уволить за такие вот посиделки с Реддлом — и за прикосновения Блэка в полумраке. Он не справился: для Тома и Ориона он был скорее приятелем, предметом их вечной грызни, а никак не авторитетом. Может, он вообще не был создан для преподавания? В конце концов, он помогал своим друзьям обучаться заклинаниям в ОД и старался быть другом для тех студентов, что обращались к нему. Нужно было брать пример со Снейпа и орать на всех подряд. Тогда бы никто из студентов не посмел загонять его в такую ситуацию.

Гарри потер лоб. Несмотря на то, что Том уже не порывался вскочить и броситься совершать свою месть, шрам все равно болел.

— Ты злишься? — спросил Гарри, сползая на пол и прижимаясь спиной к дивану.

— Да, — просто ответил Том.

Может, он действительно мог быть искренним сейчас? Том многое скрывал под тем обликом, что он носил, подобно броне. Он казался искренним сегодня, открытым и доверчивым, но Гарри невольно сомневался в его словах и реакциях. Разве Том не сказал сам, что делал все, чтобы понравиться ему? Он умел быть идеальным. Он мог быть таким.

— Я не могу ответить на твои чувства, ты же это понимаешь? — Гарри подтянул ноги к груди. Он должен был это сказать, чтобы у Тома не оставалось сомнений. Он не хотел держать его в неведении: это было жестоко и не привело бы ни к чему хорошему. В конце концов, он сам хотел честно все обсудить — стоило говорить правду, чтобы не испортить их отношения еще сильнее. В темноте и правда было проще. Гарри не ощущал чужого взгляда и не стыдился того, каким красным было его лицо.

Какое-то время Том молчал, а потом вдруг прямо спросил:

— Вам нравятся мужчины?

— Что? — Гарри резко вжался в диван. — Нет. То есть… Не знаю. Не об этом речь.

— Мне любопытно, — голос его сочился ядом и медом одновременно. Гарри чувствовал на себе его пожирающий взгляд даже в темноте. — Мне исполнилось шестнадцать, в конце концов. Должен же я узнать больше о мире? Мы договорились честно все обсудить. Так расскажите мне.

— Я никогда ни о чем таком не думал, — признался Гарри. — А ты?

— Я думал о вас.

Гарри сжал голову руками.

— Я думаю, ты просто… запутался, — наконец, признался он. — Когда я был на втором курсе, многие девушки были влюблены в нашего учителя ЗОТИ. Так… бывает. Ты ведь так радовался, когда обнаружил, что между нами есть… родственная связь. Это нормально, что ты хочешь ее укрепить.

— Думаете, я не осознаю свои собственные чувства?

— Вовсе нет. Но ситуация может подталкивать тебя, — Гарри очень полагался на свою теорию. Он сглотнул и решил поделиться: — Знаешь, когда я был на третьем курсе, то познакомился со своим крестным отцом. Поначалу я думал, что он собирается меня убить, но потом все открылось… Он предложил мне жить с ним, и я тут же согласился. В тот же вечер. Просто потому что мне хотелось ощущать крепкую связь с человеком, которого я мог назвать своей семьей.

— Это не мой случай.

— Тебе всего шестнадцать, — напомнил Гарри.

— Считаете меня ребенком? — рыкнул Том. — Вы ошибаетесь, если думаете, что я способен запутаться в своих собственных чувствах. Я прекрасно разбираюсь в эмоциях — своих и чужих.

— Я знаю.

— Я думаю, вы просто ищете удобный для вас способ оставить меня рядом с собой, — прямо сказал Том. — Я хочу знать, зачем вы это делаете. Мне не удается разгадать этот секрет. Что вы получите от общения со мной?

— Не всегда речь идет о выгоде, — возмутился Гарри, немного слукавив.

— Я не согласен, — в голосе Тома звучала улыбка. — Трата времени и сил должна чем-то окупаться. Вы тоже старались быть для меня идеальным, но вы не стали бы заниматься этим без какой-то цели.

— Может, моя цель — вырастить из тебя хорошего человека? — буркнул Гарри.

— Я такой, какой есть, — оборвал его Том.

— И какой ты? — спросил Гарри. Его глаза привыкали к темноте, и он все отчетливей видел силуэт Реддла перед собой. Ему казалось, что он сидит напротив дикого животного, готовящегося к прыжку. Может, ему не стоило заходить так далеко, но Гарри справедливо решил, что раз он шагнул в эту пропасть, то может с чистой совестью долететь до ее дна. Что ему терять? Они уже начали этот разговор.

— Думаете, я притворяюсь? Сейчас?

— Да, — решительно заявил Гарри. — Думаю, ты стараешься меня не спугнуть.

— Разве вы не должны это ценить?

— Разве смысл не в том, чтобы поговорить искренне? — Гарри заметил, как Том оперся о пол рядом с собой. Его плечи чуть приподнялись. Медленно он приближался. Воздух между ними казался застоявшимся и плотным, готовым вспыхнуть грозовым раскатом от любого неверного слова или движения. Гарри ощущал себя в опасности — и ему это нравилось. С каждой секундой он все отчетливей осознавал, что ему становилось все легче: будто бы туманная дымка вокруг него начинала рассеиваться. Адреналин разогревал его кровь, и Гарри не боялся этого чувства. Волдеморт не скрывался в тенях — он был прямо перед ним. — Ничего ведь не поменяется, если мы и дальше будем притворяться кем-то другим.

— И что вы предлагаете?

— Скажи мне что-нибудь настоящее, — шепотом попросил Гарри. — То, о чем думает настоящий Том Реддл.

Том молчал. Он придвинулся еще ближе, опираясь руками о пол. Гарри ощутил его теплое дыхание на своей шее: он был загнан в ловушку около дивана, и Реддлу ничего не стоило к нему прикоснуться. Реддлу, который был в него влюблен — Мерлин, Гарри все еще не мог смириться с этим.

— Я так сильно ненавижу Ориона Блэка, что часто представляю его смерть, — вдруг сказал Том. — Я знаю, что этого не произойдет. Но вы заставляете меня забывать о последствиях.

Гарри задрожал. Его пальцы привычным жестом легли на волшебную палочку.

— Ты этого не сделаешь.

— Не сделаю. Но могу же я помечтать? — Том усмехнулся в темноте. — И что вы думаете об этом? Честно?

— Иногда я думаю, что ты сумасшедший, — признался Гарри.

— Сумасшедший, — Том покатал это слово на языке. — Меня часто так называли.

— Это ты отравил Ориона перед матчем?

— С чего вы взяли?

— Орион подозревает тебя.

— Он забрал вас у меня, — его голос обволакивал Гарри, напоминая ему об иных временах. Том говорил ужасные вещи, но он позволял Гарри ощутить, как все в мире вдруг становится на свои места. — И хочет нас поссорить. Он винит меня, потому что было бы справедливо, если бы в ответ на его действия я тоже забрал у него что-нибудь ценное.

— Нет, — возразил Гарри. — Орион ничего у тебя не забирал.

— Неужели? А я думал, мы решили быть честными.

— Ты меня просто пугаешь, Том. В этом вся проблема, — Гарри крепче стиснул палочку. — Ты так легко делаешь такие жестокие вещи… В одно мгновение ты мило говоришь со мной и смеешься, а в другое я думаю, не попытаешься ли ты навредить кому-нибудь. Так нельзя, Том.

Тот молчал и лишь дышал — судорожно и рвано, будто от волнения.

— Вы собираетесь оставить меня? — спросил он. — Потому что вы боитесь меня, как и все остальные?

— Нет, — твердо сказал Гарри. — Я не собираюсь тебя оставлять.

— Я вам верю, — пробормотал Том. — На самом деле вы не были первым человеком, кто проявил ко мне доброту. Но вы остались рядом со мной, когда узнали, что это я отравил Маркуса. Я не планировал вам рассказывать. Я хотел быть для вас таким же хорошим человеком, каким вы были для меня. Но вы видите меня насквозь. А я вижу вас.

— И что ты видишь? — прошептал Гарри.

— Ваш огромный секрет, — Том продвинулся к нему так близко, что Гарри почти ощущал жар его тела. Он мог прижаться к нему. — Который давит на ваши плечи. Заставляет огонь в ваших глазах затухать. Вы были совсем другим на первом курсе. Полным энергии. А сейчас… Вы сказали, что вам кажется, будто жизнь проходит мимо вас — думаю, в этом все дело. Вам не хватает… приключений. Опасностей.

— Приключений и опасностей? — хмыкнул Гарри в темноту. — С чего ты взял?

— В школе происходит не так много крупных скандалов, но вы прикладываете руку почти к каждому.

— Как и ты.

— Я тоже люблю нарушать школьные правила, — Том тихо вздохнул. — Но я не хочу вас пугать. Я просто не терплю поражений — и не считаю, что мой случай так уж безнадежен. Несмотря на вашу неспособность сопротивляться Блэку.

— Правда? — Гарри невольно улыбнулся.

Том немного помолчал.

— Вы когда-нибудь хотели причинить мне боль? — спросил он с неожиданно игривым любопытством. Гарри вздрогнул. Было время, когда он думал убить Тома — нельзя сказать, что эта мысль не казалась ему простым решением иногда. Если бы не слова Гермионы о законах путешествий во времени, он бы еще на первом курсе задвинул свои моральные принципы подальше. Но теперь…

— Порой ты заслуживаешь хорошего подзатыльника, — пробормотал Гарри.

Том вдруг коснулся его руки. Он поднял ладонь Гарри и вдруг положил себе на шею. Его кожа была гладкой и теплой, и пальцами Гарри ощущал биение его пульса. Голос Реддла звучал спокойно, но сердце его колотилось, как безумное. Гарри вдруг осознал, что его шрам почти не болит — он так глубоко погрузился в это ощущение чужого присутствия в темноте, что перестал обращать на боль внимание.

— Вы можете это сделать, — проговорил Том очень тихо. — Если это заставит вас чувствовать себя лучше.

— Ты с ума сошел…

— Вы сказали, что я часто вас пугаю, — голос Тома отдавался легкой вибрацией в его шее. — Это поможет. Мне Альфард подсказал такой способ. Вышло довольно эффективно.

— Ты позволял Альфарду Блэку себя душить? — воскликнул Гарри в ужасе.

— Конечно, нет, — Том ухмыльнулся и подался вперед. — Но вам я разрешу.

Гарри застыл, будто кролик. Он не понимал, что происходит, просто смотрел в темноту круглыми глазами. Реддл терпеливо ждал, и его горло было доверчиво открыто чужому прикосновению. Его бешеный пульс бился о пальцы Гарри, будто пытаясь напомнить, что перед ним находился вовсе не Волдеморт. Это был Том, шестнадцатилетний мальчик, которого Гарри когда-то трепал по голове.

Который смеялся, падая с метлы.

И который, пожалуй, был способен на убийство.

Пальцы Гарри дрогнули. Все, что Том говорил ему сегодня, разрушало его надежды на успех. Он был жестоким и расчетливым, яростным и жадным — он был бесконечно далек от того человека, каким Гарри хотел его видеть. Он был самим собой. И мягким, податливым он становился только в руках Гарри.

Том упал на спину, и Гарри прижал его к полу. Что-то темное поднималось в его груди, и его кожа раскалялась в том месте, где прижималась к коже Тома. Будто бы та связь, что существовала между ними в виде чувствительности к чужим эмоциям, вдруг начала обретать плоть. Гарри всем телом ощущал, как медленно впадает в транс: это напоминало ему легилименцию, странное ощущение принадлежности, прикосновения к чему-то огромному — к чему-то черному, липкому, до ужаса знакомому. Спрятанному глубоко внутри него.

Огонь в камине вдруг вспыхнул. Гарри уставился на Тома: его лицо покраснело, в уголках глаз собрались слезы, а сухие губы растянулись в ухмылке… Отчего-то в этот момент он показался Гарри сущим дьяволом: прекрасным, но совершенно чудовищным. Гарри отдернул свою ладонь.

— Кажется, я пробуждаю в вас худшее, — прошептал Том.

Он положил руку Гарри на шею и резко привлек его к себе. Тот не успел даже пискнуть, как они перекатились в сторону: на миг он подумал, что Реддл сейчас ответит ему тем же и просто задушит на этом каменном полу — отчасти это решило бы их проблему с ревностью…

Но Том просто его поцеловал.

Это было не похоже ни на один поцелуй из тех, что были в жизни Гарри. Чужие губы были мягкими, но настойчивыми. Реддл удерживал его на месте, прижимаясь всем телом — сильным и неожиданно крепким. Он обнимал его одной рукой за шею, мягко поглаживая, а другую держал на боку, словно боясь, что Гарри сбежит от него. Но Гарри и не пытался увернуться: чужие эмоции наполняли его, подобно штормовыми волнам — торжество, страх, нежность, жажда… Гарри не был уверен, где заканчивались его собственные чувства. Он просто тонул в них, скованный паникой: Волдеморт умел так делать, но не Реддл — и не в тот миг, когда он с трепетом касался языком его нижней губы, углубляя поцелуй. Он целовался умело и напористо, так, как от него стоило ожидать. Его пальцы скользнули в волосы Гарри, крепко сжимая короткие пряди у основания шеи: он потянул их, и Гарри невольно запрокинул голову, застонав от секундной боли.

Том отстранился, и огонь окрасил его глаза в алый цвет.

Гарри ударил его по лицу. Он и сам не понял, как это произошло: мгновение он все еще пребывал в оцепенении, а в следующее его переполняло возмущением и гневом. Реддл покачнулся и прижал руку к челюсти. Гарри резко сел и уставился на него.

— Вам нравится? — спросил Том хрипло. — Быть честным?

Гарри прижал руку ко рту.

— Том…

— Вы оказались в Хогвартсе не просто так, — произнес Реддл, и Гарри испуганно уставился на него. — Наша связь тому доказательство. Я прочитал множество книг, но не нашел ни одного упоминания о подобном феномене.

— Это обычная магия, — пробормотал Гарри.

— Но вы тоже это чувствуете. Вас это злит? Или будоражит?

— Меня злишь ты, — огрызнулся Гарри. — Не смей так больше делать.

Том медленно повел плечами.

— Я помню, как вы смогли заглянуть в мои мысли, хотя находились на другой стороне замка. Считаете это обычной магией? — он покачал головой. — Есть причина для вашего появления здесь. Вы игнорируете ее, считая, что мы с вами можем быть обычными людьми — и оттого вы так несчастны. Вы такой же, как и я. Мы с вами созданы друг для друга. Все станет легче, когда вы примете.

— Это ты так думаешь. Только ты.

— Неужели, — Том склонил голову. Огонь вновь отразился в его глазах. — Я думаю, что нужен вам даже сильнее, чем вы мне. Правда, вы не рассказываете мне причину — ваш с мисс Грейнджер огромный секрет.

Гарри задрожал. Он был напуган тем, что произошло — и что он почувствовал в тот миг, когда оказался в такой близости с Реддлом. Он не хотел выслушивать его убеждающие речи.

Он даже видеть его не хотел.

— Тебе лучше уйти, — сказал он твердо.

Том легко поднялся.

— Я не хочу, чтобы вы считали меня человеком, которым я еще не стал, — сказал он вдруг ясно и отчетливо. Гарри вскинул голову, поймав его грустный и одновременно насмешливый взгляд. — Я отравил Маркуса на первом курсе, чтобы защитить вас. Но больше я никому не причинил вреда, несмотря на то, что вы ждете этого. Будто бы я ничего не могу сделать, чтобы переубедить вас — чтобы заслужить от вас немного искренности. Я не верю, что вы хотите как-то мне помочь. Думаю, в глубине души вы жаждете узнать, что я сотворил нечто ужасное, чтобы вам больше не пришлось притворяться.

Гарри судорожно вздохнул.

— Нет, — прошептал он. — Это не так.

— Я не прошу вас притворяться, — добавил Том. — Больше нет.