Часть 32 (1/2)

— Это же хорошо, — сказала Гермиона. — Мы можем это использовать?

— Что? — Гарри уставился на нее недоуменно. — Ты вообще меня слышала?

— Конечно.

— Как ты можешь так спокойно реагировать?

Гермиона вздохнула. Она взяла одну подушку и прижала ее к груди, крепко обняв. Желтый свет ламп мягко ложился на ее лицо, путался в кудрявых волосах и отражался в больших глазах. Она не казалась шокированной или возмущенной, и Гарри хотел бы, чтобы подобная рассудительность наполнила и его, но слова Ориона продолжали звучать в его голове.

— Во-первых, — Гермиона подняла один палец, — мы не можем полагаться на слова Блэка. Он заинтересован в ситуации и мог специально сказать это, чтобы между тобой и Реддлом появилась неловкость. Во-вторых, на втором курсе многие влюбляются в своих профессоров.

— О да, Локонс.

— И он тоже вел ЗОТИ, — Гермиона не смутилась. — Даже если Орион сказал правду, разве это проблема для нас? Разве это не значит, что мы победили?

— Думаешь?

— Дамблдор считал, что Волдеморт не был способен любить. Конечно, это громкое слово в отношении пятнадцатилетнего, но это первый шаг.

— Притормози, — осадил ее Гарри. — Я не собираюсь его поощрять.

— Я не говорю про поощрение, просто… Том, очевидно, очень привязан к тебе, и эта привязанность растет с каждым днем. Ты сам говорил, что он проводит с тобой чуть ли не каждую свободную минуту и постоянно спрашивает об Орионе — он, очевидно, просто ревнует.

— Мне очень, очень не нравится об этом думать, — признался Гарри. Он подтянул колени к груди и принялся грызть ноготь. Он бы предпочел просто забыть о словах Блэка: если бы речь шла о ком-то другом, он бы так и поступил — Гарри было все равно на то, кто там кому нравится, — но Том… Это была совсем другая история.

— О Томе или о Волдеморте? — усмехнулась Гермиона.

— Это именно тот случай, когда я хочу их разделить.

— Ты прав. Хотя если бы мы что-нибудь знали о… хм, предпочтениях Волдеморта, нам было бы проще. Может, ему действительно нравились мужчины?

— Фу, Гермиона, — Гарри взял вторую подушку и кинул ее в подругу. — Я ничего не хочу знать о том, кого Волдеморт затаскивал в свою постель.

— Все, молчу! — Гермиона засмеялась и закрыла лицо руками. — Но ты ведь согласен со мной, что это хороший знак? Это доказательство, что Том способен на светлые чувства.

— Если это правда.

— Да, — Гермиона кивнула. — Что еще Орион сказал?

Гарри сглотнул и отвел взгляд.

— Ничего особенного.

— Правда?

— Ты слишком много думаешь о Реддле.

— Я думаю вовсе не о нем.

— Я думаю, что Вилкост права, — Гарри неуютно поежился. — Я не могу отстраниться от Тома по понятным причинам, но с Орионом… лучше держать дистанцию.

— Почему? — Гермиона прищурилась. Она чуть наклонилась вперед, вглядываясь в его лицо. — Он, конечно, вспылил, но он кажется… неплохим. Интересным.

— Он уже раскопал историю Маркуса. А если и наши раскопает?

— Ну, за нас поручился Дамблдор, — Гермиона улыбнулась.

Они не знали, как поговорить с профессором на эту щекотливую тему. Пару раз Гермиона пыталась узнать его мнение об отъезде авроров, но Дамблдор ловко уходил от вопросов и говорил, что это естественно — защищать коллег от нападок Министерства. С ним трудно было поспорить, хотя его нежелание говорить на эту тему было очевидным и очень странным. Гарри начинало казаться, что волшебник действительно подозревает их в чем-то, но зачем тогда он им помог? Еще и незаметно — они могли и вовсе не узнать о его протекции.

Гарри подумывал задать вопрос прямо, но порой он боялся услышать ответ. Взгляд Дамблдора был таким же пристальным и знающим, как и раньше. Может, им стоило оставить это в стороне и не раздувать искры, способные превратиться во всепоглощающее пламя. Это касалось и всего остального.

— Но все-таки, — Гермиона придвинулась к нему. — Что с Орионом?

— Хватит. Не трогай меня.

— Почему?

— Потому что я твой профессор. Потому что я так сказал.

— Разве слов Вилкост недостаточно?

— Гарри, — она положила руку ему на локоть, — ты не слушал учителей раньше, и я очень сомневаюсь, что начал слушать сейчас. Ты правда думаешь, что Орион опасен для нас? Мне казалось, он начал тебе нравиться. Мы могли бы подружиться.

Гарри пожал плечами. Он вспомнил Ориона, нависшего над ним: его голос и пристальный взгляд, словно Блэк пытался сообщить ему нечто чрезвычайно важное и тревожное. Он вспомнил хватку его пальцев на локте — и прикосновение к щеке, которое словно впечаталось в его кожу. Может, он просто давно этого не ощущал — близость другого человека.

Чужое дыхание.

— Тебе лучше уйти. Сейчас.

Это все было очень неправильно. Гарри действительно не хотел об этом думать: он ощущал сомнение внутри себя, странную слабость, из-за которой его руки и ноги становились ватными. В Большом Зале он не смотрел на слизеринский стол, а на занятиях Вилкост со старшекурсниками почти не появлялся: ему нужно было готовить младшие курсы к экзаменам, и нагрузки снова стало слишком много. Даже сейчас на столе еще лежала парочка заданий, которые Гарри с чистой совестью отложил. Он так устал.

Орион сделал все только хуже. Гарри не собирался думать об этом.

— А тебе когда-нибудь… — начала Гермиона и вдруг замолкла.

— Что?

Она посмотрела на него внимательно и на удивление нежно.

— Да ничего, — она улыбнулась. — Так что будем делать с Томом?

— А надо что-то делать? — ужаснулся Гарри. — Если ты хочешь, чтобы я с ним поговорил об этом, то я скорее сброшусь с башни.

— Не надо, — рассмеялась Гермиона. — Но нам нужно узнать, правда ли это.

— Как вообще можно понять, что кто-то в тебя влюблен?

— Гарри, ты как деревяшка, — она постучала его по лбу. — Иногда достаточно одного взгляда.

— Да что ты говоришь, — фыркнул Гарри. — Вы с Роном столько лет ходили вокруг друг друга.

— Это была исключительно вина Рона, — Гермиона закатила глаза. — Уверена, если бы на нашем месте были вы с Томом, то Реддл пригласил бы тебя на бал раньше, чем о бале стало бы известно.

Гарри поморщился.

— Да, мечтаю потанцевать на балу с Волдемортом.

— Это образно.

— Это слишком. Я не хочу думать об этом, когда он придет на урок.

— Скоро уроки закончатся, — Гермиона погладила его по плечу. — Остались только экзамены. Они уедут по домам, а мы отправимся отдыхать в Лондон.

— Думаешь, мы сможем что-нибудь найти?

— На самом деле я уже спрашивала Слизнорта. У него столько знакомых — сказал, что подыщет нам место. Правда, он кажется решил, что это наш медовый месяц или вроде того.

— Пусть лучше по школе ходят такие слухи, чем про Тома.

— Или Ориона.

— Что?

— Что? — Гермиона вздохнула. — На самом деле мне очень жаль эту девочку, Роуз.

— Мне тоже, — сказал Гарри. — У меня дурное предчувствие.

— Поэтому мы и уедем на лето. Все обдумать.

Гарри кивнул и улыбнулся. Он взял Гермиону за руку и крепко сжал ее пальцы.

— Альфард? — удивился Гарри. — Все в порядке?

Блэк стоял перед его кабинетом, покачиваясь с носка на пятку. Его черные кудри были немного растрепаны, а воротник рубашки — расстегнут. Галстук болтался кое-как. Теплая погода заставила студентов избавиться от мантий, и учителя уже не просили их поправить форму. В конце года все хотели расслабиться, тем более что поводов для беспокойств было предостаточно. Восточный фронт окончательно открылся в конце июня, и все с тревогой следили за газетными заголовками. Студенты тоже переживали: их часто можно было заметить тесными группами, собравшимися вокруг свежих выпусков. Компания Тома тоже этим занималась, и Гарри подозревал, что в этот самый момент они как раз сидят где-нибудь под деревом, обсуждая экзамены и военные новости. Но Альфард стоял перед его кабинетом.

— Добрый день, — Блэк невольно заглянул ему за спину. — А Том не здесь?