Часть 31 (2/2)

— Блэк вполне может успеть на последние игры, — заметила Вилкост.

— Жаль, что я не успею их увидеть, — подал голос Оливер. Гарри едва не подскочил: Оливер, Кэсси и Бардон сидели прямо позади них, но не вступали в разговоры профессоров. Кэсси и Бардон были мало заинтересованы в происходящем, а вот Оливер с увлечением следил за ходом игры. — Ведь даже если Гриффиндор победит, интрига сохранится? Если в конце Слизерин выиграет у Когтеврана?

— Так и есть, — ответил ему Флитвик. — Но отобрать у Когтеврана победу будет непросто.

Слизнорт вздохнул и приосанился. Гарри почти не обратил внимание на их разговор: он переглянулся с Гермионой, поняв, что она думает о том же самом.

— Вы уезжаете? — спросил Гарри как бы невзначай.

— К сожалению, — краем глаза Гарри увидел, что Оливер бросил на него быстрый взгляд. — Мы все переходим на восточное направление.

— Пруст думает, что Хогвартс в безопасности? — спросил Слизнорт.

— Очевидно, что фокус внимания наших врагов сместился, — ответила ему Кэсси. — Наше управление более не считает необходимым постоянный надзор за школой. Тут останется только мистер Моран.

— Полезность его уроков крайне сомнительна, — заметила Вилкост сухо.

— Это будет решать Министерство.

На трибуне воцарилось неуютное молчание. Гарри снова посмотрел на Гермиону: значило ли это, что их легенда осталась нетронутой? Но как такое могло быть? Орион был абсолютно прав в своих подозрениях: двое беженцев из Польши казались довольно сомнительными элементами. На месте авроров Гарри бы расследовал именно их дела.

— Это безумие, — заметил Уолбрик, который все это время сидел рядом с Гермионой и молча слушал. — То, что происходит на востоке. Гриндевальд хочет создать хаос.

— Боюсь, его интересует не только хаос, — заметил Дамблдор печально.

— Это точно, — кивнул Бартон. — Но что мы знаем наверняка: они не справились с Британией. Чего бы Гриндевальд не хотел достичь, он этого не получил.

Гарри бросил быстрый взгляд на Дамблдора. Тот смотрел на поле, и по его лицу трудно было понять, о чем он думает. Почему он бездействовал, если знал правду?

Гриффиндор вышел из этого матча победителем. Гарри был рад этому: он всегда болел за свой родной факультет и желал ему победы.

После матча он спускался с трибуны в компании Гермионы и Оливера. Гарри хотел расспросить его, но не мог подобрать правильных слов — все выглядело слишком поспешным и заинтересованным. Конечно, у него было право интересоваться проблемами учеников, но отчего-то ему казалось, что эти вопросы каким-то образом бросают на него тень.

Гермиона справилась без него:

— Значит, — сказала она, невинно оглядываясь по сторонам, — ваше расследование закончилось? Есть результаты?

Оливер глянул на нее насмешливо.

— Отчасти, — заметил он. — Хотя я надеялся, что мы сможем нарыть что-нибудь более весомое. Кажется, нас просто водили за нос — или отвлекали от чего-то важного.

— Неужели?

— В Хогвартсе часто происходят странные вещи. Иногда это просто совпадения, но иногда, копнув поглубже, можно заметить тревожные связи.

— Например? — спросил Гарри.

— Например, присутствие слизеринцев в нескольких крупных конфликтах, случившихся за последние два года. Трижды в этих историях пострадали ученики.

— Слизерин всегда был неспокойным факультетом, — ответила Гермиона. — Профессор Слизнорт подтвердит мои слова.

— Так и есть. На Слизерине скопилось слишком много темных волшебников.

— Они вовсе не темные волшебники, — возразил Гарри. — Они еще дети.

— Разве? Почти все благородные семьи замешаны в делах, на которые закрывают глаза исключительно из-за их участия в политической жизни. Их дети ничем не лучше.

— Но ведь вы ничего не нашли, расследуя Блэков?

— А ты беспокоишься об этом семействе? — прямо спросил Оливер.

Гарри поджал губы.

— Мне не слишком нравится тот факт, что вы следили за учениками.

— Эй, мы просто делали свою работу, — Оливер вскинул руки. — Нам сказали наблюдать за всеми, не только за учениками.

— И кто еще привлек ваше внимание? — Гермиона поправила мантию. Неподалеку шла группа пуффендуйцев, которые хихикали и с любопытством поглядывали в их сторону.

— Вы, — ответил Оливер спокойно. — Хотя мои коллеги сочли бы неправильным обсуждать с вами эту тему. Конфликт интересов и все такое. Но вы мне нравитесь.

— Ты нас не допрашивал, — заметила Гермиона.

— За вас поручились, — признался Оливер. — У нас был отдельный проект, но он не принес особых результатов. Это наша стратегическая ошибка. К тому же руководство по-прежнему уважает его мнение, да и ничего компрометирующего мы не обнаружили.

— Кто за нас поручился? — спросила Гермиона, скрывая удивление в голосе.

— Альбус Дамблдор, конечно.

— Профессор, — сказал Орион. — Могу я войти?

Гарри как знал, что ему не стоит открывать дверь. Был уже поздний вечер — в такое время хорошие новости никто не сообщает. Да и кто еще мог бы прийти к нему? Гермиона бы не стала топтаться на пороге и просто вошла, Вилкост давно уже отправилась в свои комнаты, а Том предупредил бы о своих планах. Подходя к двери, Гарри понимал, кто за ней стоит — но все равно ее открыл. Просто из упрямства.

— Орион, — Гарри прислонился к косяку. — Что случилось?

— Хочу с вами поговорить.

Конечно, он хотел. Верхняя пуговица на его рубашке была расстегнута, а галстук — ослаблен. Гарри уже и не помнил, когда в последний раз видел его так близко: занятия для старших курсов теперь проводились под надзором Вилкост, и Гарри держался подле нее. Орион выглядел уставшим: под его глазами залегли тени, а волосы растрепались.

Ему не стоило приходить. До отбоя оставалось всего ничего, и в это время не принято было вести деловые беседы — у Гарри не было никаких оправданий, чтобы пустить его в кабинет. Он мог сказать, что уже закончил с планами уроков и идет спать, но Орион бы последовал за ним, и все стало бы хуже. Если бы Вилкост узнала… Или Гермиона. Или Том.

Гарри нахмурился.

— Заходи, — сказал он. — Но недолго.

Орион кивнул. Он прошел в кабинет, бросая взгляд на гору пергаментов на столе. Гарри прикрыл за ним дверь, испытывая иррациональное ощущение, будто они совершают какое-то тайное преступление — это раздражало и выматывало. В конце концов, этот разговор мог быть связан с учебой. Пусть даже они оба понимали, что он не был.

— Что случилось? — спросил Гарри, присаживаясь на край своего стола.

— Я получил несколько новостей. Решил поделиться с вами.

— Ты опять ввязался в опасные переписки? — Гарри невольно улыбнулся. Орион прищурился, но он выглядел скорее позабавленным, нежели раздраженным.

— Не вижу причин прекращать, — он подошел ближе и убрал руки за спину. — Вы больше не злитесь на меня?

— Я все еще считаю, что ты повел себя не лучшим образом, — Гарри отвел взгляд. Он вспомнил один из разговоров с Гермионой — был ли Орион действительно виноват в том, что случилось? Как был Сириус виноват в том, что они с Джеймсом сделали со Снейпом? — Ты почти закончил шестой курс, в конце концов.

— Хотите сказать, что вы на шестом курсе не делали ничего необдуманного?

Гарри отвел глаза. На шестом курсе он чуть не убил Драко в туалете Плаксы Миртл — это было намного хуже царапины на лице Тома, которые оставил Орион. Да и все года до этого: Гарри с трудом вспоминал периоды, когда он бы спокойно сидел на месте и не нарушал школьных правил. Имел ли он право отчитывать Ориона, когда сам был по колено во лжи?

— Это не значит, что ты должен следовать моему примеру.

— Больше не буду, — Орион мягко улыбнулся. — Значит, вы тоже нарушали правила?

— Все нарушают правила.

— Вас когда-нибудь отстраняли от квиддича?

— О, — Гарри невольно усмехнулся. — Много раз.

— За что?

Гарри прищурился, глядя на его хитрую улыбку.

— Ты пытаешься меня отвлечь или что?

— Я пытаюсь узнать вас получше. Мне казалось, мы с вами становились друзьями.

— Я твой профессор, Орион, — Гарри снова отвернулся. Блэк смотрел на него так, как не должен был смотреть: требовательно и пристально. Он не мог на него обижаться — Гарри делал то, что должен, разве нет? Вилкост хотела, чтобы он держал границы с учениками; Гермиона хотела, чтобы он уделял время своей личной жизни; Том хотел, чтобы Гарри поддерживал только его. А чего хотел Блэк? Гарри не понимал его.

— Ну и что? — прямо спросил Орион. — Уверен, профессор Слизнорт был бы не против, чтобы я считал его своим другом.

Слизнорт был настоящим профессором, взрослым и опытным человеком — а Гарри был всего на два года старше юноши перед собой. Если бы они с Гермионой поступили в Хогвартс, то учились бы с Орионом на одном курсе — их ничто не разделяло. И если с Томом выстроить эту границу было сложно из-за связи и его психологических трудностей, то с Орионом на нее просто не хватало ресурсов.

Им с Гермионой действительно стоило уехать.

— Зачем тебе это нужно? — спросил Гарри.

— Не знаю. Вы первый начали. Вы сказали, что я похож на вашего друга.

Гарри поморщился. Орион всегда был и всегда будет похож на Сириуса, но Гарри уже не видел крестного позади его лица каждый раз, когда они разговаривали. Орион медленно загонял его в какую-то ловушку, и Гарри не был уверен, как ему к этому относиться.

— Это нарушение профессиональной этики, — повторил Гарри заученную фразу.

— Разве вас это волнует? — Орион скрестил руки на груди. Он смотрел на Гарри сверху вниз, и это было таким же неправильным, как и все остальное — Гарри стоило выпихнуть его за дверь. Но в то же время…

— Только не говори, что ты опять пришел говорить о Реддле.

Может, Гарри бы охотнее шел на этот контакт, если бы Орион не вел себя так, будто они с Томом могли перетягивать Гарри, словно канат. Почему он не мог просто забыть об этом? Ведь все было неплохо раньше. Если бы только все сложилось иначе…

— А как же иначе? — нахмурился Орион. — Мы с вами не говорили о случившемся.

— Не он отправил то письмо, — сказал Гарри устало. — И твоя семья узнала обо всем, потому что ты начал эту переписку. Ты не можешь обвинять в этом Тома.

— Письмо отправил Альфард, — Орион шагнул вперед. — Но это Реддл его заставил. Мой брат просто безвольная кукла в его руках.

— Я не хочу снова об этом говорить, — Гарри оттолкнулся от стола и поднял подбородок. Орион все равно был выше, но так он хотя бы не ощущал себя загнанным в угол. — Вы только и делаете, что жалуетесь друг на друга. Неужели тебе нечем заняться, кроме как цепляться к нему?

— Есть. Но это стало делом чести.

— Я не собираюсь это выслушивать, серьезно.

— Может, тогда вы хотите послушать про отравление Маркуса Йорка? — невинно спросил Орион, сверкнув глазами. Он надвинулся на Гарри, и тот судорожно вздохнул, пораженный его напором. В лице Блэка появилось что-то хищное: тот словно встал на след. — Или про девчонку моего брата, которую кто-то столкнул с лестницы?

— Что? — Гарри сглотнул, вынуждая себя не отводить взгляда.

— Я начал задумываться над тем, какого черта они вообще его слушают, — Орион чуть наклонился вперед, и на миг Гарри ощутил приятный травяной запах, исходящий от него. — Мой брат, Розье, Лестрейндж и Нотт — чистокровные волшебники из приличных семей. А ваш любимый оборванец почему-то командует ими, хотя в прошлом году они его презирали.

— Что ты сделал?

— Просто написал младшему Йорку, — Орион снова помахал письмом. — И он рассказал мне забавную историю про то, как Реддл подсовывал им в постели мертвых животных, а потом столкнул эту грязнокровку с лестницы и свалил все на Йорка.

— Эта история совсем не такая простая, — Гарри уставился на его подбородок, чтобы не смотреть в глаза.

— Это точно. Особенно та часть, в которой Реддл попытался его убить.

Гарри отвернулся.

— Учителя признали это несчастным случаем.

— А вы? — Орион невесомо коснулся его локтя. — Он сделал это из-за вас. Вы все знали?

Гарри должен был ему соврать. Но Ориону не требовались его слова: он стоял так близко, что Гарри мог разглядеть светлые крапинки в его глазах. Ему казалось, что Блэк пытается окружить его собой, словно он мог просто поглотить Гарри, подавив его своим телом, взглядом и силой магии, так и сочащейся в воздух. Том тоже так делал, но Гарри находил способ его удержать — с Орионом в этом не было необходимости.

Гарри ощутил его дыхание на своем лице, прежде чем упереться руками ему в грудь и оттолкнуть. Блэк покачнулся, отступив.

— Не смей так делать, — приказал он. — Никогда.

— Как делать?

— И не лезь в это, — Гарри проигнорировал его вопрос.

— Почему вы его защищаете? — Орион поморщился и повысил голос. Гарри попытался уйти от него, чтобы сохранить хоть какую-то дистанцию, но Блэк просто преградил ему путь. Это давно перестало быть разговором учителя и ученика, и Гарри вообще не понимал, что происходит. Как, черт возьми, он должен был с этим справляться? Ему стоило наорать на него? Поставить ему отработку? Все это казалось невероятной дуростью, потому что в этот момент он вовсе не злился на Ориона — он злился на самого себя. На свое внезапное желание все ему рассказать. Гарри бы предпочел, чтобы прямо сейчас Гриндевальд напал на замок и ему пришлось отправиться воевать с ним — видит Мерлин, это было намного проще.

— В прошлом году он был просто учеником, над которым издевались его соседи, — сказал Гарри честно. — По-твоему, я должен был оставить его в беде?

— Он вовсе не простой ученик. Если Йорк написал правду…

— Том сложный ребенок, это так. Думаешь, я этого не осознаю? — Гарри вскинул руки. — Но ты тоже кое-чего не понимаешь. Ты никогда не жил в лишениях рядом с теми, кто тебя ненавидит — а Тому пришлось. Он не в порядке, но я пытаюсь ему помочь.

— Это не ваша забота.

— Чья, если не моя?

— Вы слишком много на себя берете. Пусть этим занимаются другие.

Гарри не знал, чего он хотел сильнее: избавиться от этой ноши или сохранить внутри себя привычный смысл. Орион не знал о том, через что ему пришлось пройти. Но все же слышать его слова было почти приятно: это походило на глоток свежего воздуха. Будто бы на мгновение Гарри избавился от необходимости принимать решения.

— Том никому больше не доверяет, — Гарри смотрел на Ориона, не зная, что именно он хочет от него услышать. — Я пытаюсь дать ему чувство безопасности, чтобы он не реагировал так агрессивно на любой раздражитель, а ты, черт возьми, делаешь все только хуже. Ты сам уже на нем помешался. Зачем ты к нему цеплялся? Неужели тебе так важно, с кем дружит твой брат?

— Я не хочу, чтобы моего брата использовали. Разве вы не видите, что происходит? — Орион ухватил его локоть и крепко сжал. — Этот грязнокровный…

— Да он вообще не грязнокровка! — воскликнул Гарри. — И если Альфарду нравится Том, то ты уже ничего не изменишь. Мы не выбираем, в кого влюбиться.

— Не грязнокровка, значит?

— Это не твое дело, Орион.

— Я думаю, что Реддл просто нашел способ манипулировать вами точно так же, как и всеми остальными своими «друзьями». Выставил себя несчастным ребенком, которого вы должны защищать, и воспользовался вашим добрым сердцем. Он совсем не такой. Ему не нужна ваша забота.

— Есть вещи, о которых ты просто не знаешь.

Он никогда не видел Волдеморта — как он мог понять? Ему казалось, что Гарри идет на поводу у Тома — может, так оно и было, но он делал это ради своих друзей, ради всех, кого его собственная жертва могла защитить от Темного Лорда. Если бы Гарри знал, что его смерть сможет помочь его любимым, он без колебаний бы ее принял.

— Ну так расскажите мне. Я вам помогу!

Гарри хотел ему рассказать. Но он не мог. Орион бы не сумел помочь им.

— Ты поможешь мне, если оставишь Тома в покое.

— Этого он и хочет, понимаете? — Орион сжал свои пальцы, пытаясь притянуть его к себе. Гарри уперся поясницей в свой стол, вскинув голову: он никогда не видел Блэка таким возбужденным и эмоциональным. — Он заставляет вас думать, будто бы ваша поддержка ему необходима, но это не так. Ему уже пятнадцать лет, профессор. Он не ребенок.

Гарри моргнул. Ужасная тревога вдруг захлестнула его: Вилкост говорила то же самое. Но для него Том оставался ребенком, оставался тем маленьким мальчиком, который одиноко стоял около кабинета ЗОТИ. И Гарри бы хотел, чтобы так осталось навсегда, потому что когда Том вырастет, это будет значить только одно — время уже на исходе.

— Орион…

— Хотите, я скажу вам то, что поменяет ваше мнение?

— И что же?

Орион вдруг коснулся его щеки. Гарри застыл, пораженный не столько этим действием, абсолютно неправильным в их ситуации, сколько ощущением теплых пальцев на своей коже. Он вдруг осознал, что кроме Гермионы и Тома никто не касался его уже долгое время — это было жарко и крепко, словно Орион действительно скрывал что-то за этим простым жестом.

— Он в вас влюблен.