Часть 4 (2/2)

С приближением Рождества все начало меняться. Вокруг Гарри постоянно крутилась толпа, за которой Реддла было почти не разглядеть. Борко нанял им в помощницы пятикурсницу Патрицию Бишоп, которая заполняла расписание тренировок, и Гарри пришлось разбираться еще и с ней — точнее, с ее навязчивым вниманием. Но, несмотря на это, все складывалось удачно.

Время неслось быстро, и вскоре замок начал преображаться: на стенах появились гирлянды и узорные сосули, по углам Большого Зала были расставлены елки, а на столы факультетов опускались крупные, блестящие снежинки. Студенты заметно расслабились, и даже тесты, которые нужно было сдать в конце семестра, их не пугали. На уроках они обменивались записками, перешептывались и мечтательно поглядывали в окно, где все было покрыто белым снегом.

Гарри любил это время. Профессор Вилкост не нагружала его работой, и он больше времени мог проводить на метле или за книгами. Чтение открывалось для него с новой стороны: в свое время он занимал вечера играми с Роном, болтовней или приключениями, но сейчас он, наконец, мог успокоиться. Было что-то особенное в том, чтобы просто сидеть в тепле под лампой и читать: он просил эльфов принести ему какао и печенья, и тогда уют накрывал его с головой.

Они ведь могли быть счастливы. С каждым днем они с Гермионой все сильнее сближались с профессорами: еще несколько раз они ходили в Хогсмид, где общались с улыбающимся Уильямом. Глядя на него, Гарри думал, что этот парень был действительно привлекателен — Гермиона могла влюбиться в него. Могла отпустить Рона и начать все заново. А Гарри мог встретить очаровательную девушку, вроде той, что стояла за прилавком в Зонко. Порой Гарри боялся, что рано или поздно он не сможет найти в себе сил отказаться от этой жизни. Их цель омрачала все вокруг, и соблазн забыть о ней был слишком велик.

Перед тем, как студенты разъехались по домам, в Хогвартсе был устроен бал. Он мало походил на Святочный бал, в котором Гарри был вынужден участвовать: все было относительно мило и спокойно — Вилкост сказала, так бывало каждый год. Это было время, когда Бири и Флитвик показывали успехи своих подопечных. Пьеса Бири была на удивление интересной, хотя ее переполняли чересчур эмоциональные признания в любви и драматичные взрывы искр, а хор Флитвика, как всегда, чудесно пел. Гарри сидел вместе с Гермионой за столом преподавателей и с интересом наблюдал за теми, кто все-таки выходил танцевать. Многие предпочитали танцевать только медленные танцы, а некоторые собирались в небольшие группки и изображали веселое дрыганье. Гермиона предположила, что это был чарльстон, но они с Гарри совершенно не разбирались в моде и веяниях этого времени, поэтому наблюдали со стороны.

Когда Хогвартс опустел, Реддл вернулся в жизнь Гарри. Тот исполнил свое обещание, и они начали тренироваться. Он показывал ему приемы, а Реддл неумело их повторял. Пару раз это заканчивалось неловким падением, но Гарри всегда успевал подхватить его заклинанием, прежде чем Реддл падал в снег. Сначала тот хмурился и раздраженно отворачивался, но с каждым днем его лицо становилось все светлее. Напряжение уходило, и перед самым Рождеством Гарри впервые услышал его смех: звонкий и чистый, разительно отличающийся от хриплого смеха Волдеморта.

— Хотел бы я уметь летать без метлы, — сообщил ему Том, когда Гарри аккуратно опустил его на землю. — Разве это так невозможно?

— Возможно, — ответил Гарри уклончиво. — Но я не знаю как.

На рождественском пире Том сел рядом с Гарри, и тогда он, наконец, познакомился с Гермионой. Гарри хорошо знал свою подругу, чтобы понять, насколько она была напряжена и неуверенна, но Реддл этого не заметил — он сидел, чинно сложив руки, и слушал рассказ Гермионы о Древних рунах. Профессор Уолбрик иногда вставлял свои реплики в ее речь.

— Звучит очень интересно, — вежливо ответил Том. — Думаю, я обязательно выберу Руны на третьем курсе. Нумерология тоже кажется мне весьма привлекательной.

— Отличный выбор, — Гермиона улыбнулась почти искренне.

Гарри боялся, что чрезмерное общение с Реддлом сделает их дни напряженными, но этого не произошло. Мальчик не был навязчивым, он по-прежнему часто пропадал в библиотеке и в своей комнате, но когда он все-таки появлялся рядом с Гарри, что-то в нем преображалось. Он словно расцветал и больше не пытался этого скрыть. Его глаза поблескивали, и с каждым новым разговором голос его звучал громче и эмоциональней. Он был жаден до общения, хотя все в его образе говорило об обратном, и Гарри не мог не сочувствовать ему: умный, талантливый и любопытный Том хотел узнавать мир вокруг себя, но слишком многое стояло у него на пути. Что-то было не так в его общении со сверстниками, что-то мешало ему быть мягче и дружелюбней даже с теми, кто не оскорблял его за статус. Но с Гарри…

Было ли дело в их связи? Или Гарри сочувствовал самому себе, которого видел в Томе? Как бы то ни было, постепенно их разговоры становились все теплей, и в какой-то момент Том спросил:

— Мисс Грейнджер — ваша невеста?

Они медленно шли вокруг озера. Тренировка была особенно удачной, и Том смог облететь все кольца на вполне приличной скорости без единой ошибки. Довольный и гордый собой, он предложил вернуться в Хогвартс по дороге, ведущей мимо озера: то еще не успело замерзнуть, и черные волны бились о каменный берег.

— Что? — Гарри опешил от заданного вопроса.

— Простите, если я перешел черту. Мне просто любопытно.

— Нет, что ты. Гермиона мой лучший друг, но не более.

Реддл деловито кивнул. Он тут же сменил тему разговора и заговорил о Гермионе снова лишь в свой день рождения — 31 декабря. В тот день Гермиона пришла на стадион и вручила Тому книгу в блестящей синей упаковке.

— Это от нас с Гарри, — сказала она смущенно. Идея была довольно сомнительная, но они решили рискнуть. В конце концов, во время каникул они много общались, и оставить ребенка без подарков в день рождения было немного неправильно. Они и так ничего не подарили ему на Рождество: обилие внимания могло показаться странным и подозрительным.

Том уставился на сверток круглыми глазами. Его волосы были мокрыми от снега, и тонкие острые пряди падали на лоб. Он медленно протянул руку и взял подарок.

— Спасибо, — голос звучал так, словно его горло было забито песком.

— В библиотеке Хогвартса не слишком много художественной литературы, — немного неловко пояснила Гермиона. — Мы подумали, тебе захочется почитать что-то новое.

Это был волшебный роман — один из тех, что Гарри никогда не читал. Но Гермиона сказала, что история под названием «Великий Визардини» очень интересная и поучительная. Она рассказывала о маггле, который в конце девятнадцатого века попал в Хогвартс, но смог закончить его, используя дар убеждения, фокусы и трюки. В конце концов обман раскрылся, но ему все равно позволили остаться в волшебном мире, признав его способности истинным волшебством.

— Я понимаю, что читать о магглах в Хогвартсе может быть немного тяжело поначалу, — пояснила Гермиона Тому, когда тот открыл подарок. — Но, уверяю тебя, это очень легкая и комедийная история. В свое время она очень поддержала меня, потому что я тоже ощущала себя лишней, и мне казалось, что я чем-то хуже всех остальных. Но это прошло.

— Вы из семьи маглов? — спросил Том прямо.

— Да, — призналась Гермиона. Она посмотрела на Гарри и решилась: — Тебя это волнует? То, что я из семьи магглов?

Том покачал головой.

— Почему это должно меня волновать? — он разглядывал книгу. — Но вы поэтому уехали из Польши? Потому что Гриндевальд не любит маглов?

— В некотором смысле, — ответила Гермиона. — Что ты знаешь об этом?

Она бросила на Гарри быстрый взгляд. Они подошли к непростой, но очень важной теме. Сейчас Том не демонстрировал никакой неприязни к магглам и конфликтовал с чистокровными, но в какой-то момент все должно было измениться. К четвертому курсу у него должны были сформироваться взгляды, которые в будущем будут направлять все его действия, и Гарри понятия не имел, как произошел этот переход.

— Не слишком много, — Том не казался особо заинтересованным. — Мне не всегда удается почитать Ежедневный Пророк, а в бесплатном листке больше пишут про Министров.

— Может, это и хорошо, — заметил Гарри. Пророк иногда публиковал тревожные статьи о событиях на континенте, но они были не слишком информативными. Волшебники отстраненно наблюдали за разгоранием маггловского конфликта, не осознавая, что вскоре этот огонь настигнет и их. — Меньше волнений. Лучше не переживать раньше времени.

Том повернулся к нему.

— Думаете, война доберется до Хогвартса? — серьезно спросил он, и Гарри увидел тень испуга в его глазах. Он сразу же понял причину: если школа закроется, Тому придется вернуться в приют.

— Не должна, — ответил Гарри.

— Когда министр Чемберлен привез мир с переговоров, нам тоже говорили, что ничего не будет, — Том все еще стоял рядом с ним, глядя Гарри прямо в лицо и ожидая чего-то. — Но продолжали проводить учения. Видимо, не зря.

— Странная война, — шепнула Гермиона и тут же зажала рот рукой.

— Я верю, что профессора смогут нас защитить, — сказал Гарри, надеясь, что его голос звучит твердо и уверенно. Он вдруг вспомнил о мрачном периоде в их истории — бомбардировке Лондона и других английских городов. Вдруг самолеты доберутся до Хогвартса? Гарри никогда не интересовался, как школа переживала период войны, для него это было событиями давно минувшими, но сейчас… Он смотрел на Тома и осознавал, что не может обещать ему безопасность.

Реддл словно ощутил это. Он отвернулся и прижал книгу к груди. Разговор застопорился, и Гарри пожалел, что они вообще его начали. Он боялся, что Реддл слишком глубоко уйдет в свои переживания и окончательно закроется, но через несколько дней Том вдруг сам поднял эту тему.

В тот вечер тренировка не задалась, и вместо полетов они просто уселись на скамейку. Том вытянул ноги и принялся разглядывать носки своих ботинок. Его нос был красным, но мальчик отказывался надевать мантию и сидел в свитере. С тяжелых серых облаков медленно сыпался снег, оседая на его волосах и плечах.

— Если на Лондон нападут, нам придется переехать, — сказал он после непродолжительного молчания. — В бомбоубежище или куда-то за город. Это будет неплохо.

— Неплохо? — переспросил Гарри негромко. — В приюте так ужасно?

— Думаю, бывает и хуже, — просто ответил Том. — Но я все равно не хочу туда возвращаться.

— Я понимаю.

— Разве? — мальчик вскинул глаза, и Гарри заметил быстро тающую снежинку у него на ресницах. — Я думал, вы бы хотели вернуться домой. Вас ведь вынудили уехать.

— Хотел бы, — Гарри решил поделиться маленькой тайной, приправленной ложью об их истории. — Но я понимаю твое нежелание возвращаться. Когда я был примерно в твоем возрасте, мои родители надолго уезжали по работе, а я оставался жить с моими дядей и тетей. Они не особо меня любили, и мне приходилось жить в комнатке под лестницей. Тогда мне тоже казалось, что любое другое место будет лучше.

— Это ужасно, — Том смотрел на него круглыми глазами.

— Довольно неприятно. К счастью, я много времени проводил в школе.

Том покачал головой. Какое-то время они сидели в тишине, глядя на поле. Гарри размышлял о том, как интересно повернулась его жизнь; он разглядывал острые пики Запретного леса и воды Черного озера, ощущал холодный ветер на своем лице, а рядом с ним сидел человек, который мог убить его родителей. Но это больше не пугало так сильно. Гарри казалось, что медленно он погружается в чарующий сон. Реддл чувствовал это — он придвигался ближе.

— Я ведь не смогу остаться тут на летние каникулы? — спросил Том спустя несколько минут. Гарри вздохнул.

— Боюсь, что нет.

— Мне нравится проводить время так, как сейчас.

— А что твои ровесники? — спросил Гарри. — Тебе не хочется играть с ними?

— Я не ребенок, чтобы играться, — фыркнул Том. — Мне уже четырнадцать.

— Игры бывают разными. Что насчет шахмат?

— Не думаю, что остальным это понравится. Они любят играть в догонялки.

— Можно просто болтать, — Гарри улыбнулся. — Об уроках, о новостях. О девочках, в конце концов. В июне будет летний бал, можно кого-нибудь пригласить…

— Меня это не интересует.

— Тогда что тебя интересует?

— Все остальное, — Том улыбнулся. — Магия. Она удивительная.

— Это так. Какой твой любимый предмет?

— Мне нравятся все.

— Даже история магии? — усмехнулся Гарри. Профессор Биннс уже был призраком, и, судя по комментариям студентов, уроки его были такими же скучными. Том не оценил его шутку и пожал плечами.

— Я читаю дополнительную литературу, если материала профессора Биннса становится недостаточно.

— Да ладно, — Гарри похлопал его по колену. — Я знаю, что его лекции ужасно нудные. Признайся, тебе неинтересно его слушать.

— У него специфическая манера повествования.

— Клянусь, я никому не скажу, — подмигнул Гарри. — Признайся. По дружбе.

Том взглянул на него неуверенно и почти испуганно. Его рот приоткрылся, и Гарри тут же засомневался: что он сделал не так? Несколько долгих секунд мальчик молчал, глядя на него, а затем снисходительно усмехнулся:

— Возможно, совсем немного.