28. Тебе всё равно, что со мной будет? (1/2)

Молодой парень в светлом костюме вошёл в библиотеку, поправляя манжеты на рукавах.

— Андрюша! — раздался звонкий детский голосок.

Маленькая Авдеева подлетела к брату. На ней было нежное платье сливочного оттенка с белыми рюшами на воротничке, поясе и укороченных рукавах-фонариках.

— Надюш, — парень присел на корточки, чтоб оказаться на одном уровне с сестрой. — Ох, какая ты красивая, Надюш! Здорово.

— Мы с Юрой Верёвкиным сегодня открываем бал, представляешь?! — девочка восторженно сообщила ему радостную новость.

— Круто! Ну, значит, ты больше не грустишь?

— Не-а. Вот увидишь, как я круто танцую! Пожелай мне удачи.

— Удачи! — Андрей встряхнул её маленькую ручку в ободряющем жесте и отправил к Анне Михайловне готовиться. От Ольшанской он намеренно отводил взгляд. — Давай.

Парень выпрямился, и рядом с ним тут же оказалась его одноклассница.

— Это твоя сестрёнка? — мило улыбаясь, полюбопытствовала Женя.

— Угу, — немного скованно ответил он. Андрей не знал, как вести себя с этой девушкой, которая, казалось, всё чаще и чаще стала мелькать у него перед носом.

— Очаровательная.

— Спасибо, — кивнул Авдеев.

Савельева не спешила отходить в сторону, подыскивая ещё какую-нибудь тему для разговора. Не так часто представляется такой удачный случай для первого шага (хотя, уже, наверное, не первого, но это уже детали). Когда девушка приходит на бал в красивом платье, с изящной укладкой, а вокруг царит такая романтическая атмосфера, — это можно считать самым подходящим моментом для того, чтобы показать себя в лучшем свете.

Но все планы оказались вмиг разрушены одним из друзей её предмета обожания.

Взъерошенный Павленко влетел в библиотеку. Он был одет совсем не по дресс-коду и выделялся на общем фоне. Лиза сказала, что у неё появилась там какая-то идея, потому и отослала Рому проверить первый этаж в одиночку.

— Ром! — привлек его внимание Андрей.

Новоприбывший парень подбежал к другу и отвел его в сторону, положив руку ему на спину.

— Ты Макса не видел?

— Не-ет. Чё такое?

— Да я хотел спросить у него там... — Рома судорожно пытался выцепить фигуру Морозова из толпы собравшихся учеников, но ему не удавалось. — На-на-наверное, он с Лизой и...

— Подожди, всё в порядке? — уловив сумбур в поведении друга, Андрей запереживал.

— А, д-да. Всё хорошо.

***</p>

Вера с Володей на машине проследили за Тамарой и, немного пройдясь по весеннему снегу, добрались до холма, с которого открывался вид на довольно невзрачный домик.

— Видишь что-нибудь? — У Володи бинокль был уже наготове, а Назарова только доставала его из сумки. — Дом какой-то. Похоже, заброшенный. Может быть, это его купила Тамара?

— Вижу её! — сообщила шпионка, как только Тамара вышла из дома в компании какой-то старушки. — Идёт пешком. Там какой-то фургон. — Вера продолжала всматриваться вдаль сквозь ветки деревьев, за которыми они с Володей прятались. — Идёт к машине.

— Не пойму, что они делают.

Благодаря биноклям агенты имели возможность наблюдать за тем, как неизвестный мужчина открыл двери фургона, впустил внутрь Славину, а потом помог старушке расправить и растянуть какую-то ткань.

— Интересно, что это за штука? По ней кто-то идёт из фургона в дом. — Все трое участников этого действа с разных сторон придерживали ткань и двигались в сторону дома. — Может быть, они привезли новую партию подопытных бомжей?

— А к чему такая конспирация? Их тут и так никто не видит. Ну, кроме нас и белок.

***</p>

Две брюнетки в роскошных платьях отошли в сторону от собравшихся танцевать пар и пристроились у деревянной колонны неподалёку от лестницы на второй этаж. Они с интересом наблюдали за тем, как Женя Савельева подошла к Андрею. Девушка что-то ему сказала, и Авдеев обернулся к Старковой. Подумав о чём-то несколько секунд, парень мило улыбнулся и протянул руку Жене, приглашая её на танец. Савельева с довольным видом приняла приглашение.

На Дашином лице отразилось недоумение. Они с Викой переглянулись. В зрачках бывшей девушки Андрея сверкала фраза: «Я же говорила, что так и будет!»

А что, собственно, произошло? Это просто танец. Сегодня же бал, все танцуют. Андрей пригласил её из вежливости. Но Даша почему-то на него разозлилась, как только заметила одиноко стоящую поодаль от остальных грустную Анну Михайловну. Ну мог он хотя бы сегодня послать свою гордость куда подальше и подойти к Ольшанской?! Хотя бы спокойно поговорить. Но Авдеев упорно игнорировал женщину.

К подругам, недовольно сверлящим глазами танцующую парочку, приблизилась Петровская.

Алеся уже могла поспорить на что угодно: эта Савельева — не такой божий одуванчик, каким прикидывается. Команда местных камикадзе явно являлась предметом её интереса. Может, личного, а может, и какого другого...

Никакой информации насчёт Жени Петровской не поступало, и девушке приходилось строить очередную мыслительную карту, используя лишь собственные возможности. Алесе всегда нравились загадки. Это единственное, что развлекало её в этом чёртовом пансионате.

— Вам она тоже не нравится?

Девушки повернули головы в сторону прозвучавшего голоса.

— Ну, — хрипло протянула Вика и прочистила горло. — Есть в ней что-то такое...

— Фальшивое?

— Да! — согласилась она, обрадованная высказанным собеседницей подходящим определением.

— Как ты это поняла? — прищурилась Петровская. Ей хотелось убедиться в достоверности фактов из досье Уварова самостоятельно.

— Не знаю, может, это и не так. Просто какое-то... ощущение, — Кузнецова махнула руками, обозначая «общение» как нечто осязаемое. — Не могу объяснить.

— Интуиция, — со знанием дела предположила Алеся.

— Да, вроде того.

— Понимаю. У самой бывает. Правда, я чаще всего могу это объяснить. Интуиция — это ведь что? То, что твой мозг уже знает, а ты ещё нет. У большинства людей так. Но я схватываю всё значительно быстрее среднестатистического человека.

Вика задумалась над брошенной Алесей фразой, и на какое-то время женская компания замолкла.

— Где же остальная часть вашей неразлучной шестёрки? — Петровская нарочито повертела головой, проходясь беглым взглядом по окружающим.

— Эм, — Даша замялась, — сегодняшний день на самом деле довольно тяжёлый для нас. Отнюдь не праздничное настроение.

— Что так? — бровь Алеси вздернулась, выражая любопытство девушки.

— В прошлом году именно в этот день погиб наш друг.

По спине Петровской пробежали мурашки.

— Ох, это ужасно, — в её взгляде и словах было искреннее сожаление. — Я вас понимаю и сочувствую.

— Сомневаюсь, что понимаешь, — голос Старковой был наполнен скепсисом.

— А ты не сомневайся. Когда-то давно и я потеряла близкую подругу.

Вика посмотрела на одноклассницу как впервые. Когда Петровская появилась в их школе под конец учебного года, Вика заподозрила неладное. Ну, серьёзно, кто так делает? Но на занятиях Алеся показывала высший класс, учителя были шокированы её фантастическими способностями, хотя поведение старшеклассницы порой оставляло желать лучшего. Петровская и не пыталась скрывать свою самоуверенность, иногда ставя преподавателей в тупик комментариями с места. Потом, в конце рабочего дня, в учительской они очень часто пересказывали друг другу её выходки на уроках. Но её острый ум, наблюдательность и логическое мышление с лихвой компенсировали недостатки характера.

Сейчас Вика думала о том, что скорее всего появление Петровской в Логосе не случайно. Разве бывают такие случайности? Только вот что ей здесь нужно...

— Что же с ней случилось? — аккуратно спросила Даша.

— Трудно в двух словах рассказать. Она не смогла справиться с возлагаемыми на неё надеждами, с давлением.

— Это было самоубийство? — Алеся незаметно вздрогнула.

— Нет.

— Тогда я, если честно, ничего не понимаю, — призналась Старкова.

— Я же говорю, тут в двух словах не объяснишь.

13-летняя уставшая Алеся после очередной тренировки рухнула на лакированную скамью раздевалки и, восстанавливая дыхание, стала ожидать прихода подруги. В её голове бушевал ворох мыслей: «А вот если бы я не отвлеклась на секунду, то не пропустила бы подсечку от того кареглазого парнишки, и победа в последнем спарринге была бы моей; но, чёрт, я отвлеклась, и единственный раз за этот день проиграла поединок; поражение в последнем бою — самое ужасное, что только может быть, оно перечёркивает все предыдущие заслуги; Вадим Юрьевич наверняка недоволен».

— Фух, ну наконец-то этот ад закончился, — взмыленная подружка Алеси с громким хлопком закрыла дверь в раздевалку и обессиленно приземлилась на скамью. — Как же Уваров надоел со своей самообороной.

— Да ладно тебе! Прикольно же! — несмотря на своё поражение, Алеся всё равно испытывала огромную любовь к спортивному залу и тренировкам. Она видела прогресс, чувствовала, как становится сильнее, как развивается, и это приводило её в неописуемый восторг.

— Ну тебе-то да. Ты у него любимица. С твоими-то способностями...

Петровская отмахнулась. Все вокруг восхищались её умом, начитанностью, памятью и потенциалом, который она показывала на тренировках у Вадима Юрьевича. Но Алеся была всего лишь ребёнком и не понимала всеобщего воодушевления, не осознавала, почему у докторов так светились глаза после очередных пройденных тестов и осмотров.

— А у тебя как? Всё ещё мучаешься? — сочувственно поглядела она на подругу.

— Не спрашивай даже, — обречённо попросила Ульяна. — Я устала видеть эти разочарованные взгляды и недовольные рожи. Нормальной жизни хочу, а не вот этого всего...

— Тебе же там вроде терапию какую-то назначали. Совсем ничего не помогает?

— Совсем. — Ульяна поморщилась от нахлынувшей боли и накрыла лоб разгорячённой ладошкой, хотя сейчас ей бы впору что-нибудь холодненькое приложить. — Мне кажется, я скоро свихнусь, если это всё не прекратится.

— Да ну, глупости! — Алеся недовольно покачала головой.

Да, она не понимала, насколько тяжело было девочке, но верила, что та сумеет всё преодолеть. Их же всех тренируют именно для этого — чтоб уметь преодолевать трудности.

— Ты со всем справишься!

На следующей тренировке Ульяна не появилась. Никто из ребят не мог толком сказать, где она. Алеся опросила всех знакомых и незнакомых, но ответа так и не получила. Войдя в зал, она осмотрела уже такие родные белоснежные стены в надежде, что увидит подругу, стоящей у одной из них. Но в зале был только Вадим Юрьевич Уваров. Он попросил учеников пройти в центр и встать в одну шеренгу. Молодой человек словно не заметил, что кого-то из ребят не хватает.

Алеся подбежала к нему.

— Вадим Юрьевич, а как же Ульяна?

Не отрываясь от изучения ведомости, он ответил:

— Её больше на тренировках не будет. Забудь.

— Как так: забудь? Что это значит?

— Она не справлялась со своим даром. Нам пришлось с ней попрощаться. — В его привычке было говорить прямо и ни с кем не нянчиться. Для девочки эти слова были как удар наотмашь, а Уваров даже не постарался смягчить или скрыть правду.

— То есть как попрощаться... — девочка растерянно распахнула глаза. — Вы что, убили её?!

— Тише! — шикнул на неё тренер. — Без эмоций, Алеся. Она бы и так не выжила. Владлен Петрович помог ей.

В уголках глаз Алеси собрались злые слёзы. Но ни одна капля так и не скатилась по её щеке.

— Вставай в центр зала, Петровская.

***</p>

— Ну здравствуй, Вика. Потрясающе выглядишь в этом платье, — Володя расплылся в очаровательной улыбке, которая ему безумно шла.

— Спасибо большое, Володя. Тебе тоже очень идёт этот костюм.

— Что ж, может, согласишься на танец со мной? Заодно обсудим кое-что, — мужчина кивнул в сторону кружащихся по библиотеке пар.

Вика улыбнулась в ответ на его предложение и изобразила лёгкий шуточный поклон.

— Ты что-нибудь узнала о своём «чудесном выздоровлении»?

Ведомая Володей Вика считала про себя: 1, 2, 3, левая нога — к правой, поворот на 180 градусов, затем полуповорот. Она поразилась тем, с какой уверенностью мужчина двигался по паркету. «Есть в этом мире что-то, что он не умеет делать хорошо?» — подумалось ей. Однако вопрос Володи сбил её настрой, заставил занервничать, и Кузнецова переменилась во взгляде.

— Кхм... Володь, я прекрасно понимаю, тебе, то есть вам с Верой, это важно, но... Это к расследованию не относится и касается только меня. Буду очень благодарна тебе, если ты не будешь допытываться, что там да как случилось.

Повар настороженно прищурился, чуя подвох. Но он не имел права давить на девочку.

— Я понял тебя. То есть, всё в порядке? — для верности уточнил мужчина.

— Да, всё отлично.

Соколов погрубевшими от постоянной ручной работы пальцами крепче сжал Викину правую ладонь и приподнял её руку над головой, ожидая, что девушка выполнит вращение. Вика с улыбкой прокрутилась вокруг своей оси — это было её любимой частью вальса.

— Тогда, может, расскажешь, как там у тебя дела с секретным планом? — весело подмигнул он Кузнецовой.

— А, да! — обрадованно воскликнула она, а потом уже шёпотом, на ухо повару проговорила. — Всё почти готово, скоро передам вам флешку.

— Это хорошо. Новая информация будет прям глотком свежего воздуха.

***</p>

Стараясь не привлекать внимания, Максим в костюме зорро и с ружьём, спрятанным под плащом, прокрался в библиотеку через второй этаж, оказавшись на верхнем ярусе. Он слегка покачивался, хватался за столбы, проходя вдоль стеллажей с книгами. Морозов присел на то место, откуда открывался хороший обзор на камин — перед этим замаскированным входом в подземелье всегда произносились торжественные речи и сообщались важные новости, перед ним и должен был встать Пётр Морозов для оглашения принятого попечительским советом решения относительно новой стипендии.

А пока всеобщее веселье не было прервано организационными объявлениями, ученики и учителя старались по возможности насладиться волшебством старинной атмосферы балов и празднеств.

Не у всех это выходило.

— Полин, тебе идёт это платье. Тебе надо было родиться в 19 веке. — Мальцева закатила глаза. — Не, ну правда! Свечи, экипажи...

— Слушай, оставь свои банальности для кого-нибудь другого, — презрительно бросила она вынужденному партнёру по танцу.

Какое-то время Уваров молчал, подбирая слова, а потом спросил:

— Слушай, почему нельзя оставить прошлое в прошлом и забыть о том, что было?

— Потому что такие вещи не забываются, Вадим.

Год назад

Четверо биологов, включая Полину, сидели в лаборатории и, нахмурившись, следили за происходящим на мониторе компьютера. Это была видеозапись какого-то опыта. Опыта, проводимого над живым человеком. Врач вколол ему в шею непонятный раствор и ушёл, через какое-то время человек затрясся в судорогах, прибор учащённо запищал, измеритель пульса стал выводить неровную картинку. Всё это происходило ровно до тех пор, пока линия пульса на экранчике прибора не стала идеально ровной. Человек был мёртв.

— Откуда это у тебя? — спросила Полину Инна Лыкова.

— Антон нашёл. Это текущий архив экспериментов. Таких записей сотни. Нам говорили, что опыты ведутся во благо науки и человечества и что мы здесь ищем вакцину от неизлечимых болезней, а на самом деле всё чушь собачья! Здесь убивают людей. И я не понимаю, ради каких высоких целей, но люди умирают в мучениях.

— Господи... Что же нам теперь делать?

— Надо добиться остановки работы, — высказался стоявший позади всех научный сотрудник.

— Антон тоже так считает, — закивала Мальцева. — Он считает, что надо их остановить, что надо спасти всех этих людей.

— Чтобы их спасти, надо продолжать работу, — раздался грубый голос со стороны. В дверях стоял Вадим. — Вы что, не понимаете, что мы делаем?

— Но какой ценой?! Ты видел этот файл? Покажи ему! — попросила Инна.

Полина ни слова не сказала и не шевельнулась. Она уже тогда чувствовала, что это бесполезно. Вадим никогда не прислушивался к ним с Антоном.

— Вадим, здесь убивают людей! — Мужчина усмехнулся. — «INGRID» тестирует на них какой-то вирус.

— Инна, это вынужденные жертвы. Временные. Но благодаря им мы можем спасти десятки, сотни тысяч жизней.

— Тебе что, промыли мозги? — скривился биолог, опирающийся на кресло Полины. — Приди в себя!

— Это ты приди в себя! — осадил его Вадим. — Кто тут у вас умирает? Бомжи, наркоманы? Им всё равно подыхать, а вы можете дать жизнь лучшим людям общества. Нового общества.

— Это что, новое биологическое оружие?

— Не только. Это ключ в будущее цивилизации. — Уваров смотрел на своих коллег свысока, как на несмышлёных идиотов, неспособных понять элементарных вещей.

— Антон был прав... — вдруг ахнула догадавшаяся Полина. — Ты всё знал и ничего не говорил нам об этом!

— А о чём говорить? Надо делать свою работу и делать её хорошо.

— Делай, но без меня, — отрезала Мальцева. — Я ухожу, — она встала с места и направилась к выходу. Но Вадим преградил ей путь, встав по середине дверного проёма.

— Уйди с дороги, Уваров, — потребовал сотрудник лаборатории.

— Ладно. Валяйте! Но я даю вам неделю на то, чтобы прийти в себя и вернуться. А иначе вы об этом пожалеете.

— И что нам сделают? Лишат зарплаты? — усмехнулся один из протестующих.

— Вадим, о чём ты говоришь? Вас через неделю всех арестуют! — уверенно заявила Мальцева.

«Наивно», — подумал Уваров.

— Через неделю... всех вас... убьют! Программу «Gemini» остановить нельзя. — Вадим задержал долгий взгляд на Полине, а после удалился, оставляя позади четырёх озадаченных и напуганных коллег.

***</p>

Под аплодисменты Пётр Алексеевич прошёл к импровизированной сцене с какой-то папкой в руках.

Максим по всеобщему оживлению понял, что скорее всего пожаловал его отец. Но зрение подводило: парень мог различить только чей-то нечёткий силуэт, движущийся к стойке микрофона. Это значительно осложняло задачу, и он шлёпнул себя по щеке, как будто это действие могло вернуть организм к «заводским настройкам».

— Попечительский совет нашей школы с позволения директора госпожи Крыловой принял решение об учреждении новой стипендии.

Клацанье затвора ружья.

— Стипендии имени Виктора Полякова. Получать её будут лучшие ученики, их будет трое, имена которых определятся путём учительского голосования.

Максим наводит ствол на расплывчатое пятно, напоминающее человеческую голову.

— А сейчас внимание, я назову имя первого обладателя сертификата на стипендию Полякова.

Парень целится и подводит палец к спусковому крючку.

— Им становится...

Рома беспокойно хватается за голову в панике. Вика нервно закусывает губу: она ни сном ни духом не подозревала, что появится новая возможность получить награду за свои успехи; теперь эта стипендия была для неё делом принципа. Несмотря на свою двойную жизнь, Кузнецова продолжала лезть из кожи вон, чтоб не ударить лицом в грязь перед преподавателями.

— ...ученица одиннадцатого класса нашей школы Евгения Савельева.

«Ладно. Есть же ещё два имени. Не время расстраиваться», — сказала себе Вика.

Все присутствующие в зале захлопали, и Женя подошла к Морозову-старшему, после чего он вручил ей сертификат.

Послышался хлопок двери, ведущей на второй этаж библиотеки. Макс обернулся, но не смог отчётливо разглядеть вошедшего. Он понял, что надо срочно с этим заканчивать, пока его никто не остановил. А там будь, что будет.

— Максим! Максим, пожалуйста, опусти ружьё, — Маша Вершинина присела рядом с парнем на корточки и мягко потянула оружие вниз. — Максим, пожалуйста, прошу тебя. — Старшеклассник тут же зашёлся глухим кашлем. — Максим, я принесла лекарство. Смотри. На, выпей, миленький, прошу тебя. Пожалуйста. Давай. — Женщина вложила в его ладонь ампулу.

— Зачем ты приехала? — прохрипел Морозов.

— Не волнуйся за меня, всё будет хорошо. Пожалуйста, пей, Максим, пожалуйста! — Он вскинул голову и влил себе в горло горьковатый антидот. — Вот так...

— А два других имени я назову несколько позднее. А сейчас праздник продолжается! — донеслось до них снизу.

***</p>

— Потанцуешь со мной?

— Почему бы и нет.

Вика протянула руку мужчине и позволила увести себя в центр зала. Руки Вадима были тёплыми и приятно грели кожу в тех местах, к которым прикасались.

Уваров в такт музыке чертил узоры на паркете с такой лёгкостью, что Кузнецова невольно задумалась о том, что, скорее всего, этот навык физрук в своё время развил благодаря стараниям Мальцевой. Ну, или ради неё. Ведь она так любит это дело.

Вика тоже обожала танцевать и всегда заворожённо наблюдала за умелыми телодвижениями, чувством ритма и пластикой преподавательницы, но за те выделенные для уроков Мальцевой часы девушке не удалось овладеть такой техникой и свободой в движениях. Поэтому Кузнецова в танце чувствовала себя скованно и переживала по поводу того, как она выглядела в глазах Вадима.

Мужчина это чувствовал и старался облегчить девушке задачу, насколько это было возможно.

— Ты очень напряжённая. Переживаешь из-за стипендии?

— Будешь тут переживать... — буркнула она. — Почему они говорят об этом только сейчас? Ты знал?

— Нет, — медленно растягивая слово, ответил мужчина.

— Врёшь. — Вике вообще не верилось, что их физрук мог чего-то не знать, учитывая его фактический контроль работы Морозова. Так ещё и проводилось учительское голосование: наверняка участвовали все, и вряд ли Вадим был единственным, кого не позвали. — Меня ведь нет среди тех двух имён, так?

— Ты слишком много нервов тратишь на эти мелочи, — Уваров посмотрел ученице прямо в глаза. — Ну не получишь ты эту стипендию, и что случится?

— Ты не понимаешь! — девушка сжала губы в тонкую полоску. — Эта Савельева тут без году неделя, а её уже нарекают одной из лучших. Это несправедливо. И потом... деньги никогда лишними не бывают.

— Вика, — Вадим наклонился и провокационно зашептал девушке на ухо, отчего у той по всему телу пробежали мурашки. Он назвал её по имени... — мнение преподавателей субъективно, и оно не определяет тебя как человека. Тебе равных нет, можешь не сомневаться.

— Это твоё субъективное мнение? — уголок её губ приподнялся.

— Это моё объективное мнение.

Вадим успокаивающими круговыми движениями незаметно провёл ладонью по Викиной пояснице, скрывая этот жест от глаз посторонних.

Однако всё же это заметила его давняя подруга, которая в тот момент поймала их пару в толпе. В глазах Мальцевой полыхнул огонь ненависти и неприязни, и она тут же отвернулась, дабы не испортить себе вечер ещё больше.

Через пару кругов физрук заметил с каким недовольством его партнёрша порой посматривает на учительницу танцев. Ещё во время прошлого вальса с Полиной он чувствовал на себе тяжёлый взгляд карих глаз.

— Ты злишься?

— Нет, с чего бы мне...

— Я обещал любоваться тобой, — сказал он так, словно это объясняло, почему он подошёл к ней не сразу, а только после Полины. — Со стороны удобнее.

Кузнецова звонко цокнула, и уголок её губ снова невольно приподнялся. Знакомьтесь: Уваров и его умение выкручиваться.

— Да ты что? И как я тебе?

— Твоя красота может свести с ума любого, — произнёс он нарочито высокопарно. — Даже нашего талантливого повара, очевидно.

— М-м? — Вика свела брови к переносице, и на её недоуменном лице образовались морщинки.

— Только Вершинина за порог, и ты уже её кавалера обхаживаешь? — ухмыльнулся тот. — Нехорошо. Никакого почтения к родителям собственных друзей.

— О чём ты, боже мой?! — прошипела старшеклассница. — Володя — хороший человек и товарищ. Очень выручил однажды.

— Интересно, чем?

— Не сдал Галине Васильевне в состоянии алкогольного опьянения. — Вика вспомнила этот случай с улыбкой, словно ностальгируя. Ей вдруг показалось, что с того дня прошла уйма времени. И как странно было то, что в действительности промежуток равнялся всего четырём неделям.

— Обидно, — Вадим принял разочарованный вид. — Могла бы в таком состоянии прийти ко мне, я бы составил компанию.

— На тот момент ты был последним человеком, к которому я бы пришла за компанией.

Одна рука Вадима сжимала похолодевшую от волнения ручку своей ученицы, а другая расположилась на её талии. Он держал определённую дистанцию и не позволял себе ничего лишнего. Они вдвоём медленно кружились по залу среди других танцующих. Вика часто прервала зрительный контакт с Вадимом, выискивая кого-то в толпе.

Уваров начал оглядываться. Где-то в сторонке вальсировала Старкова с новым учителем рисования, Авдеев благодарил за компанию абсолютно счастливую Савельеву. Остальных сыщиков не было видно. Но Вадим понял, что девушка следила совсем не за своими друзьями. Объектом её внимания стала статная Мальцева, которая не сумела отказать галантному Воронцову и теперь под звуки нестареющей музыки передвигала ножками, обутыми в золотистые бальные туфли, довольно посмеивалась над какой-то шуткой, высказанной её кавалером.

— Прекрати уже так на неё смотреть, — мужчина слегка встряхнул девушку, и та от неожиданности пошатнулась. — Расслабься. Тебя никогда не коснётся ничего из того, что связано с Полиной. Она меня презирает, можешь быть спокойна.

— Угу. И ты решил найти ей замену в моём лице, — скорее утверждала, нежели спрашивала Вика.

— Тебе никогда не удастся заменить её.

Вика вскинула голову. Прямолинейность мужчины обескураживала и вводила в ступор. Его слова — не то, что ожидает услышать каждая девушка. Но в этом было даже что-то завораживающее в какой-то мере.

— Прекрасно. Это лучшее, что ты мог сказать в ответ. Но знаешь, как бы странно это ни звучало, меня успокаивает то, что ты не относишься ко мне, как к её замене.

— Хорошо.

— Я не смогу конкурировать с твоими чувствами к ней, — с грустью произнесла Вика. Ей всегда хотелось, чтоб её кто-нибудь полюбил так же сильно. Но и в этой истории она оказалась на втором плане. И в очередной раз за день в её памяти всплыл Тёма. А вдруг, если бы он остался жив, у них могло бы что-то получиться? Вдруг он любил её именно так, как ей этого хотелось, как было нужно? Почему она так и не увидела этих чувств? Почему она всегда гонится за чем-то недостижимым, игнорируя то, что находится прямо под носом?

— Тебе никогда и не придётся этого делать, — Вадим с трудом, но расслышал её слова. — Настоятельно прошу тебя, не думай об этом больше. Совершенно не следует загружать свой мозг такой бессмысленной чепухой.