9. Что-то мне подсказывает, что это далеко не конец. (1/2)
Вместо того, чтобы воспользоваться шикарной возможностью порыться в кабинете бывшего директора школы, Вика отправилась в другой — принадлежащий учителю физкультуры. Уваров принял девушку довольно равнодушно, усадил на кровать, заявил, что сейчас у него на неё очень мало времени. Кузнецову так и подмывало пошутить про тяжёлую долю нацистских преступников, но здравый смысл требовал молчать.
— Твой организм достаточно сильный, хорошо справляется. И если ты будешь дружить с головой, то ещё пару инъекций, и я, наконец, перестану терпеть твоё присутствие в моей комнате, — Кузнецова недовольно сморщила носик. — По-хорошему, эти процедуры нужно проводить несколько в иных условиях. Отвезти бы тебя в клинику...
— Ну зачем же? Вы же все такие великие учёные, всемогущие врачи с чудо-лекарствами, — не удержалась и съязвила Вика.
— На твоём месте я бы помолчал. Я в своём положении могу убить тебя одним уколом, — мужчине бы злиться на неиссякаемую дерзость ученицы, но, на удивление, девушка не раздражала его так, как, например, Морозов-старший. Хотя от обоих проблем было немало. — А вообще это так глупо с твоей стороны — доверять мне. Ты ведь даже не знаешь, что я тебе каждый раз ввожу в организм.
— Можно подумать, у меня выбор есть. Да даже если я спрошу, вы ведь всё равно не скажите.
— Не скажу, — подтвердил он.
После того, как процесс медикаментозной терапии был завершён, Уваров посоветовал девушке некоторое время спокойно полежать и уже потом отправиться к себе. Вика с досадой восприняла эту рекомендацию, но всё же осталась. Она попыталась абстрагироваться от того, что находилась в помещении не одна. Вадим не обращал на старшеклассницу никакого внимания, был полностью поглощен новыми отчётами из лаборатории. Кузнецову это вполне устраивало. Она задумалась о предстоящих каникулах: как бы хотелось уехать отсюда и не возвращаться обратно. Но судьба довольно-таки красноречиво раз за разом убеждала компанию сыщиков, и Вику в частности, что стандартная подростковая жизнь — не то, что им уготовлено. А судьбу не переубедишь. Как бы ты ни хотел пойти по какому-нибудь другому пути, тебе ничего не изменить. Грустно? Да. Тяжело? Ещё бы! Но не мы диктуем правила игры.
— Погодите-ка, — внезапное осознание озарило её побледневшее лицо. — Так ведь мы сегодня уезжаем на каникулы. Как же вы будете продолжать лечение?
Вадиму стоило огромных усилий не выдать внутренней улыбки, но годы тренировок не прошли даром:
— За это не переживай. Я решу этот вопрос.
— Как? — Кузнецова с трудом могла себе представить возможные варианты и одарила физрука скептическим взглядом.
— Узнаешь скоро.
***</p>
Прошло чуть больше часа с момента разговора Даши и Вики. За это время произошло слишком много: Макс нашёл в кабинете Виктора кассету, и, естественно, ребята захватили её с собой; благодаря Роме и его камере им удалось посмотреть запись, на которой Поляков признавался в том, что он — Игорь Исаев, родной брат мамы Андрея; вернувшись в подземелье, в ту самую камеру, где они оставили Виктора, старшеклассники никого не обнаружили. Андрей сильно психанул, он буквально тонул в потоке самобичевания. Даше очень хотелось его поддержать, но именно сейчас ей было труднее всего это сделать, так что девушка просто похлопала его по плечу и сказала: «Андрюх, не переживай, мы обязательно найдём его».
Вернувшись в школу, друзья решили разделиться, чтоб с максимальной пользой провести поиски Полякова. У лестницы в коридоре Старкова заметила Никиту. Он стоял в куртке и с чемоданом в руках, полностью готовый к отъезду. Немного поколебавшись, Даша окликнула его и подошла ближе.
— Эм, всё-таки сбегаешь? — Ольшанский отвёл взгляд и стыдливо поджал губы. — А я вот решила в следующем году продолжить уроки рисования.
Никита чувствовал себя настолько некомфортно, что ему захотелось, чтоб Даша поскорее ушла. Он не планировал возвращаться в «Логос». Меньше всего перед тем, как уехать, он хотел разговаривать с этой девушкой. Ему было не всё равно, ему было больно. Больно от того, что он фактически жил в роли заложника. Заложника своей болезни, заложника Ingrid, заложника судьбы. Не такой жизни он желал для своей сестры и для Даши. Поэтому он решил пойти на обман.
— Прекрасно. После каникул поговорим подробнее.
— Ты пообещаешь мне, что ты вернёшься? — с улыбкой произнесла Старкова.
Ольшанский молча кивнул, не глядя в глаза девушке.
— Ну ладно тогда. Удачи, — Даша не прекращала взволнованно улыбаться. Она уже собиралась отправиться на выполнение своей миссии, как Никита позвал её:
— Даш! — девушка обернулась.
Молодой человек переступил с ноги на ногу и сделал несколько шагов к ней. Когда он подошёл вплотную, у Старковой перехватило дыхание. Ей захотелось, чтоб мгновение остановилось, и в этом школьном коридоре остались только они вдвоем. Столько было невысказанных слов, способных многое изменить! Никита наконец посмотрел Даше прямо в глаза, после чего крепко прижал к себе. Девушка сначала замерла от неожиданности, а потом ответила на объятия, обхватив его за плечи. Она не понимала, чем вызван такой спонтанный всплеск нежности. Но в данный момент это было неважно.
Ольшанский коснулся губами её виска, оторвался от ученицы и, не сказав ни слова, решительно направился к выходу. Даша словно приросла к месту, на котором стояла, пребывая в недоумении, она смотрела вслед уходящему Никите до тех пор, пока за ним не захлопнулась дверь. Она не заметила, что за этой сценой, стоя на верхней ступеньке лестницы, с довольным лицом наблюдала Вика.
***</p>
Никита подошёл к своей машине, открыл багажник и уложил в него чемодан. Осталось дождаться Аню. Он уселся на водительское сиденье и обреченно склонил голову. Минут семь Ольшанский провёл в тяжёлых размышлениях. Задачей всей жизни для него стало возвращение свободы своей сестре, её избавление от гнёта фармацевтической компании «Ingrid». А план был очень прост.
Вскоре к автомобилю приблизилась Анна. Она открыла дверцу и заняла пассажирское место рядом с братом. Как только это произошло, машина сорвалась с места.
Несколько часов назад.
В холле стояла суматоха от постоянно снующих туда-сюда школьников. Аня исправно исполняла свои обязанности учителя начальных классов, отвечая на вопросы малышей, помогая им собрать вещи и ничего не забыть. Никита с загадочным лицом подошел к ней.
— Никита, с тобой всё в порядке? Ты где был?
Мужчина, оглядываясь по сторонам, шёпотом ответил:
— На экскурсии в кабинете у Морозова.
— Ты с ума сошёл?
— Я нашёл запас ампул. Мне хватит на два месяца! Теперь мы можем уехать отсюда.
Анне Михайловне эта идея категорически не понравилась. О людях из IngriD она знала больше брата. И, конечно, лучше понимала, чем грозят любые попытки неповиновения.
— Никита, ну о чём ты говоришь? А что будет потом, через два месяца?
— Потом? Мы найдём другую лабораторию, других врачей. Мы сварим целую цистерну этой дряни! Мне хватит на всю жизнь, — Никита старался подбирать выражения так, чтобы звучало как можно убедительнее.
— Ты думаешь, они возьмут и так просто нас отпустят, да? — Анна не теряла надежды образумить брата. — Ты не понимаешь, насколько это всё серьёзно.
— Да мне плевать! Нам надо уехать.
— Это невозможно, — Ольшанская отвела взгляд.
— Ань, ты посмотри на себя. Да ты вся издёргалась! Да, они позволяют мне жить, но такая жизнь мне не нужна. Я не собираюсь быть их рабом и тебе не позволю! Ань, поверь мне. Нам надо уехать!
Никита крепко вцепился пальцами в руль от напряжения.
— Чёрт, не хватало ещё колесо пробить!
— Никит, пожалуйста, ты можешь так не гнать?
— Мне всё время кажется, что они уже на хвосте! — Аня повернула корпус так, что теперь она видела дорогу сквозь заднее стекло автомобиля. Их никто не преследовал. Но Ольшанского это не успокаивало.
Проехав ещё пару десятков метров, Никита ощутил, что управление автомобилем ухудшилось. Пришлось выйти из салона и проверить целостность шин. Анна решила воспользоваться моментом и потянулась к ампульнице, лежащей на заднем сиденье. Открыв защёлку, она увидела то, что её совсем не порадовало: в лотке было всего несколько ампул. Девушка вышла из машины вслед за братом.
— С колесом всё в порядке, — оповестил её мужчина.
— Я никуда не поеду. Там две ампулы! Это на них ты собирался жить два месяца?! И сварить цистерну препарата на всё жизнь... — Ольшанская осуждающе смотрела на стоящего напротив родного человека. — Что ты задумал?
— Ань, сейчас нет времени, поехали. Я тебе потом всё объясню. Поехали!
— Ты не понимаешь, через два дня ты умрёшь. И никакие объяснения уже не помогут! — Анна Михайлова подошла к багажнику, открыла крышку и вытащила свой чемодан.
— Ты куда?
— Обратно в школу, — Никита ухватился за выдвинутую Аней ручку чемодана, блокируя ей дальнейший путь.
— Я тебя не отпущу!
— Никита, ты обманул меня! Зачем?! — Ольшанская жмурилась от летящих в лицо снежных хлопьев.
— Я должен был забрать тебя оттуда!
— Чтобы умереть у меня на руках? — откликнулась она.
— Это лучше, чем быть пешкой в их руках. Ань, я больше не могу смотреть на тебя: что они с тобой сделали?! Они преступники, а ты — нет! Мы должны быть свободны! — Никита проговаривал слова так, словно провозглашал всеобщую независимость.
— Но мне не нужна свобода без тебя! И вообще, это эгоизм с твоей стороны! — взбрыкнула девушка. — Ты всё делаешь так, как только ты считаешь нужным, а на моё мнение, на мои слова тебе всё равно! — Никита хотел было возразить, но сестра продолжила. — Ты всерьёз думаешь, что твоя смерть меня освободит? Так давай я тебе объясню кое-какие принципы работы этих людей: когда ты умрёшь, у них не останется рычага давления на меня. Я просто стану им не нужна, учитывая то, что Андрей всё узнал, понимаешь? А знаешь, что они делают с тем, кто им не нужен? Думаешь, отпускают в свободное плавание? Их ликвидируют! Так что если ты хочешь мне помочь, давай вернёмся в школу.
Никита стоял как вкопанный, переваривая вываленную на него информацию. Он действительно не подумал, что именно произойдет с Аней после его гибели. Это крах. Безвыходное положение.
— А если я тебя не до конца убедила, то подумай хотя бы о Даше.
— А что с Дашей? — Ольшанский недоуменно уставился на сестру.
— Ты думаешь, я не замечала, как ты смотришь на неё? А тот портрет, который ты рисовал вечерами в своей комнате... Она ведь будет ждать тебя, — Аня произнесла это с особой нежностью.
— Это исключено. Ты на мою жизнь посмотри, я скован по рукам и ногам. Что я могу ей предложить? Зачем портить жизнь девочке? — Никита не стал отрицать, что испытывает симпатию к старшекласснице.
— Никто и не говорит что-то про «портить жизнь». Даша тоже завязана во всей этой истории. Я не просто так следила за Андреем. Они с ребятами ещё в прошлом году стали вести своё расследование. Теперь они все в опасности. И тебе вместо того, чтобы просто сбежать, можно попробовать найти другой способ решить проблему. И не только нашу.
Мужчина виновато потупил взгляд. Он даже не подозревал, что Старковой и её друзьям тоже нужна помощь. Фраза Ани про бегство смутила его: Никита всегда считал, что он трус и слабак, его болезнь заставила чувствовать себя ещё и обузой. Сестра подкинула ему неплохую, но немного безумную идею. Раз мужчине нечего терять, то можно попробовать спасти других.