«Альфьи объятия» (2/2)

Чон дёргается, чтобы вырвать руки и снова его хорошенько отмудохать, но потом резко затихает, а из глаз текут слёзы. Просто вот так внезапно начинают течь слёзы, подбородок дрожит.

Потому что жизнь испорчена.

Тэхён в шоке. Он правда не понимает, что произошло, потому что ничего плохого не делал, даже танцы начал ставить такие, чтобы к другим омегам больше чем на метр не приближаться. Он медленно отпускает его руки, перекладывает их на щёки Чона, и пытается посмотреть в глаза, но тот их опускает и шмыгает носом.

– Не пугай меня, что я уже натворил?

Хосок пытается успокоиться, но получается не очень, слёзы почему-то льются и льются. Чуть вздрагивает, когда шатен его аккуратно целует в солёный уголок губы, а затем большими пальцами руки стирает влажные дорожки с щёк.

– Я беременный, – на одном дыхании выдаёт омега и глаза вовсе прикрывает, потому что не хочет видеть реакцию, понятия не имеет, какая она будет. Они не планировали детей. Да что там они. Хосок не планировал детей ещё как минимум лет десять точно. Он ещё не добился того чего хотел, не выполнил все свои планы, а со своим альфой встречается около месяца, это же так мало. И да, он настолько логичный, что винит во всём именно Кима, который говорил, что ведь течки нет, значит ничего не будет, а в презиках не так уж и приятно. И может мозгом Хосок понимает, что он тоже виноват, что нужно было настаивать на защите и говорить, что это работает не так, но беременный мозг считает иначе. Виноват Тэхён.

А у Ким Тэхёна, кажется, только что мир перевернулся во всех смыслах этого слова. Он смотрит на омегу, его сердце начинает ускоряться, стучит так, что грудной клетке больно становится. И непонятно от чего именно, то ли от страха, то ли от удивления, как это так вообще [действительно]. Столько вопросов в голове, начиная с того, что теперь делать, и заканчивая тем, что теперь надо работать в два раза больше, и неважно, что Хосок зарабатывает больше. Он же не будет беременный это делать, будет дома сидеть и не иначе! Как минимум месяца с пятого точно его никуда не пустит. А свадьба? Это же теперь надо свадьбу играть? Или лучше сделать, после рождения ребёнка. Один раз они с Юнги обсуждали, что было бы клёво, если бы Мин или омега Кима сначала родили, а потом уже свадьба, чтобы маленький пиздюк позади лепесточки разбрасывал. Ну, мило же.

– В смысле? Прям полностью беременный?

Хосок открывает глаза и смотрит на него убийственным взглядом, в котором читается: «Ты что издеваешься?»

– Нет, блять, наполовину! – и снова херачит его ладонью по плечу. А Тэхён расплывается в улыбке своей широкой, которая до жути сейчас бесит Чона, а после внезапно поднимает его за талию на себя и, отходя от стены, крутится вокруг своей оси, приподнимая над собой омегу, что крепче хватается за шею, прижимая его голову к себе, боясь вообще навернуться. – Отпусти меня, ты что делаешь?! Чему ты радуешься, я не планировал спиногрызов!

Альфа его опускает и крепко в губы целует, а потом ещё и за щеки теребит, пока солнышко смотрит на него всё тем же взглядом, которым убить может.

– Ну и чего ты так переживаешь? Ну и будет у нас малыш, это же круто?! У нас будет альфа! Я тебя так трахал, там только на альфу расчет!

– Ты идиот?!

Теперь в шоке Хосок.

Шатен не видит проблемы, если только совсем немного, потому что это было неожиданно. Он ведь тоже не планировал отцом становиться, а тут так внезапно, но благо, что ещё целых девять месяцев, чтобы понять и принять свои ощущения, ну и подготовиться тоже. Альфа пытается унять свою радость, потому что нужно успокоить своего психованного омегу. Кстати, они уже живут вместе. Делают вид, что Чон у него просто на ночёвку остаётся, а по факту в ванной уже зубная щётка стоит, а половина полок в шкафу Кима занято его вещами.

Парень идёт в другой конец комнаты, берёт стул и подтаскивает его к блондину, садится, за талию аккуратно усаживает на колени, обнимая и глядя на лицо, которое принялся одной рукой вытирать от слёз.

– Солнышко, ну успокойся, ничего ведь страшного. Ребёнок не помеха, мы справимся. Тем более я всё равно собирался жениться на тебе. Кстати, давай сделаем это после рождения ребёнка? Хочу, чтобы наш альфочка сзади лепесточки кидал, – опять улыбается, как идиот последний, и аккуратно целует омегу в шею, снова отводя взгляд в его мокрые глаза.

– Ты издеваешься… – уже тихо и шёпотом говорит парень, а после всё-таки обнимает своего ванильного мальчика и просто кладёт голову на плечо, прикрывая глаза, когда ощущает как Тэхён кладёт ладонь на его живот и тихонько поглаживает. То ли слова альфы так задели, что возразить и психовать не хочется, то ли хрен знает, что происходит с этим настроением. Нет, ну, это же мило было про лепесточки. Чонгук его убьёт, он точно его убьёт, когда узнает, потому Хосок не планирует говорить ближайшие месяцев пять, спасибо, что на улице осень, живот скроет под толщей свитеров.

Ведь правда ничего страшного не случилось… всего лишь ребёнок.

***

– Какие у вас жалобы? – интересуется врач лет пятидесяти, что зашёл вместе с омегой-медбратом. Последний записывает данные о Юнги, которые ему диктует Чонгук, потому что Мин перечисляет, что его беспокоит:

– Живот болит, тошнит, когда смотрю на еду или даже на воду, не ем нормально уже неделю, при том даже не хочу есть, нет чувства, что я голоден. Иногда оно возникает, но съем чуть-чуть салата и всё, наелся. Постоянно хочу спать ещё… – Юнги сидит, оперевшись поясницей о подушку, пальцами теребит краешек одеяла, а после врач просит его лечь и поднять футболку. Щупать живот самое мерзкое, что может быть в жизни, но, как ни странно, врач это делает аккуратно, интересуясь есть ли какие-то болевые признаки, но Юн отрицательно качает головой.

– Думаю вам нужно посетить клинику, сдать анализы крови и пройти узи, напишу вам направление, сделайте это, пожалуйста, в ближайшее время, – говорит врач, поправляя очки и следом начиная писать бумажку-направление.

– Мне брали анализы буквально месяца три назад вместе с узи.

– За три месяца может многое случиться, поверьте мне, лучше перестраховаться и выяснить в чём дело. У вас давно была течка?

Юнги взгляд на Чонгука отводит, а потом и на врача.

– Месяц назад.

– Угу, хорошо. Вот направление, пожалуйста, не откладывайте, лучше завтра утром, завтра мой рабочий день, так что проведу вас без очереди, – и мужчина слегка улыбается, отдавая листок с направлением Чону, который тут же кивает, а после уходит в коридор, где провожает медицинских работников, кладет бумажку на столик в прихожей и возвращается к Юнги. Он присаживается рядом на кровати, а затем тянется к его лбу и оставляет на нем поцелуй.

– Ты какой-то и горячий немного… – может парень просто простудился где-нибудь, мало ли, всякое бывает, учитывая, что последнее время, он частенько выходит на улицу, потому что Чонгук его в свободное время куда-нибудь вытаскивает. – Ладно, принесу тебе воды и постарайся поспать, а утром едем в больницу, – говорит мужчина и поднимается, удаляясь на кухню, откуда приносит бутылку с холодной водой, потому что Юнги пьёт только такую. Мин лишь кивнул и снова укутался в одеяло, но перед этим всё-таки попил, даже почувствовал эту жажду. Альфа же сказал, что пока немного поработает в своем кабинете, а потом вернётся, на что омега тоже одобрительно кивнул и прикрыл глаза. Как ни странно, в сон его сморило довольно быстро, он уснул и даже не заметил, как в итоге к нему через несколько часов присоединился и Чонгук, лишь удобней устроился под боком, обнимая брюнета и утыкаясь лицом в грудь.

А телефон в эту позднюю ночь разрывался у Чонгука, но остался в кабинете на беззвучном, потому совершенно не услышал, что ему звонил Хосок по поводу выпадов Чимина.

На следующее утро, они всё-таки отправились в больницу, хотя температура у парня уже спала и он даже позавтракал. Съел не очень много, но уже что-то и даже весь чай выпил, который после ещё и водой запил. Чонгук же созвонился с братом, который рассказал про Чимина, но успокоил, что уже всё в порядке и тот до сих пор спит под успокоительным. Теперь мужчине ещё и по поводу Пака переживать, но сначала он займется Мином.

В кабинет его не пустил сам Юнги, сказал, пусть ждёт у двери, а сам же оказался внутри, где для начала врач начал изучать его карточку. А она у него толстая, знаете ли, весь с рождения такой, как говорит Чонгук, особенный. Из-за искривлённого позвоночника его спина не такая, как у обычных людей, если посмотреть на позвонки верхние, то видно, как они немного вывернуты, но свою осанку Мин держит. Он носит порой корсет, старается сидеть ровно и тому подобное, если бы это не соблюдал, то, вероятно, был бы очень сильный сколиоз, так и до горба не далеко. Всё это они обсудили с врачом, омега тихонько кивал, рассказывал обо всём, что его спрашивали. Последние анализы, что были сданы три месяца назад, тоже посмотрел, всё не так плохо, разве что некоторые показатели повышены из-за проблемных почек, но тогда ему назначали специальные капельницы и всё восстановили. После этой беседы Юнги отправился на анализы, где у него взяли кровь с вены и только потом оказался в кабинете врача, где сам пересел на кушетку, снял футболку и улёгся, положив руки вдоль собственного тела, а ноги чуть согнуты в коленях, потому что до конца он их выпрямлять не может.

Холодный гель оказывается на животе, от чего по телу бегут мурашки, а парень уже начинает переживать, мало ли, что там еще обнаружат. Он чуть губы в бок уводит, сводя трубочкой, пытается в экран заглянуть, но всё равно ничего не понимает. Врач-омега лет двадцати восьми рассматривает внимательно, водит по животу со всех уголков и даже под рёбрами, а затем и внизу живота, заостряя своё внимание на определенном месте и молчит. Молчание убивает, честное слово. Обычно он сообщает какие-то данные своему помощнику, который их записывает, а потом это относится к врачу. Ну, знаете, там размеры почек, сердца, желудка и блаблабла, Юнги уже шарит в этих делах. А тут молчание, если он вообще ничего не скажет, то русоволосый ему просто вдарит.

– Ну что там? – всё же отважился спросить парень, и переводит взгляд с экрана на узиста. Тот немного улыбнулся, а затем повернул экран, останавливая «водилку» по животу в определённом месте и указывает пальцем на непонятное пятно чёрное. Юнги глаза округляет, сердце уже бьётся, как бешеное, и в миг испаринами покрывается от страха.

– Что это? Опухоль? Я умру? Какая стадия?

Паренёк даже смеётся, когда Юнги такое предполагает. Вот что значит высокий уровень тревожности.

– Конечно опухоль... на ближайшие девять месяцев! А стадия примерно… недели три-четыре, – он отворачивает экран, затем берёт лист бумаги и сам начинает всё записывать без каких-либо помощников.

А Юнги кажется, что он прямо сейчас проваливается в какую-то пропасть. Не понимает ничего от слова совсем, застыл на месте, не шевелится и пристально, не моргая, смотрит на врача, который также бесшумно пишет, что случилось и про ”опухоль” тоже. Всего лишь беременность. Ну, с кем не бывает, да? Юнги не помнит, как выехал с кабинета, как вообще оделся, как теперь жить, как смотреть на Чонгука, что вообще делать. На все вопросы своего альфы, которые в голове слышатся отдалённо, он кивает и говорит, что всё в порядке, нужно будет всего лишь пропить лекарства, вероятно, гастрит. Ага, клёвый такой гастрит. Он также не особо помнит, как ещё общался с врачом по этому поводу, но тот попросил его успокоиться, даже налил успокоительного и заставил выпить. Юнги абсолютно спокоен, он просто обескуражен, мягко говоря, и Чонгуку говорить об этом пока не хочет, нужно подумать самому. Врач ему сказал о рисках, потому что с таким позвоночником очень опасно вынашивать ребёнка, это может быть угроза и для него, и для самого омеги, возможно, у него вообще не получится родить. И Мин всё прекрасно понимает, кивает лишь в ответ и смотрит в сложенные на коленях руки. Ему сразу и честно сказали, что готовым нужно быть ко всему, но если он будет себя беречь, то всё может пройти не так плохо, надо обязательно наблюдаться у врача. Напоследок Юнги попросил его выписать какие-нибудь витамины, потому что он сказал Чонгуку, что нужно пить таблетки, а доктор и не отказался, витамины и правда не помешают, потому что организм у омеги очень непредсказуем и странно реагирует на изменения в теле. Ну и мужчина посоветовал всё-таки рассказать своему альфе, потому что поддержка в таком случае тоже многое значит. Юн с ним согласен, только страшно такое говорить, и опять же, не знает почему. Знает, что Чонгук примет, но боится его обнадёжить.

Юнги срочно необходимо его «море». Дотерпеть до дома и утонуть в альфьих объятиях.