Часть 1 (2/2)

Мама, его милая мама, пыталась все исправить, но отец настоял — слабо сказано — на своем. Воспитал он своего сына так, чтоб ему деваться некуда было, чтоб он был полностью зависим от него. Так и случилось: Дилюк жалеет, что воодушевившись словами отца в юности, совсем забыл о «подушке безопасности» — своих желаниях и стремлениях, которые могли даровать ему независимость. Придется играть по правилам старшего.

Потому на слова отца ему оставалось кивнуть. Он и так сделал все, что смог. «Я сделал недостаточно. Все можно исправить, ведь так?»

— Отлично, — хлопнул в ладони отец, воодушевившись, — тебе все равно сегодня придется доделать свою работу здесь. А дальше уже поедешь, обо всем договорюсь с тем местным управляющим.

Что-то здесь не чисто. Даже такая «игра» может принести старшему Рагнвиндру проигрыш. Но, очевидно, он надеется, что Дилюку может и понравится работа там.

«Как бы не так» — думает парень, возвращаясь в свой кабинет и принимаясь покончить со всей волокитой.

***

Возвращался он домой чуть ли не вприпрыжку: дома ждала его свобода, хоть и небольшая. Она заключалась в рисовании. Рисовании человека, который дарует ему внутреннюю теплоту и нежность, даже находясь в неизвестности. Дилюк пообещал самому себе, что хотя бы в этой жизни он не испортит жизнь самому дорогому человеку в его жизни.

С чего же все началось? С самого глупого, как это и бывает. Будучи ребенком, он выскочил на проезжую часть за мячом; тогда никто не успел среагировать и его чуть не сбила машина. Вся маленькая, только начавшаяся жизнь, пронеслась у него перед глазами: первый друг, первая поездка на велосипеде, первая подружка, первая счастливая поездка с семьей и… кое-что еще, совсем необычное, чего быть и не должно.

Казалось, все почудилось, но те дома, те люди не могли быть просто воображением. И с каждым годом это понимание все больше селилось у Дилюка в груди: он вспомнил каждую мелочь, что была для него важна. Кстати о «мелочи», не такой уж и мелочью был Кейя. Всегда, когда воспоминания решались на него нахлынуть он вспоминал его: такого нежного, невинного и чистого мальчишку, что ходил за ним попятам. Маленький Дилюк и мечтать не мог о таком друге в находившейся реальности. Но все преобразилось, когда ему исполнилось шестнадцать лет: в голове начали всплывать последние годы его еще такой молодой, но несчастной жизни.

Лязг металла. Вокруг разруха, куча мертвых тел и повсюду кровь, этого парень боялся больше всего: настал тот день. Он знал, что это его вина, но…

— Дилюк? — до боли знакомый голос, через дымку неверия Рагнвиндр поднимает взгляд на брата. Тот весь измазан в крови и грязи, но несмотря на это, его глаза горят величием и жестокостью, — мне очень жаль, ты же знаешь? Селестия сама виновата, что…

— Заткнись! — резко подрывается и приставляет меч к горлу Кейи, — ничего я не знаю, черт возьми! Верни мне обратно брата и город, иначе я убью тебя.

На эти слова Альберих лишь качает головой и чему-то грустно улыбается, пододвигается ближе к мечу, отчего алая капля крови стекает по его разорванной рубашке. И смотрит в глаза с таким отчаянием, будто Дилюк все самое дорогое, что у него есть.

— Сделай это, я заслужил. Прощай, братец.

Дилюк резко надавливает на рукоятку и все заливается кровью.

Выныривая из воспоминаний, Дилюк стирает слезу со щеки и старается сконцентрироваться на том, чем он занимается. Поднимает глаза и видит на незаконченной картине глаз, что будто звезда светит в ночном небе.

Резкими движениями трет уголки глаз. В этот раз точно нельзя разрыдаться.

Продолжая писать лицо Кейи, он медленно погружается во тьму: жгучее чувство вины растекается по всему телу. Он не понимает, зачем убил брата, почему все это произошло и как до этого дошло.

Раньше Дилюк пытался найти его — ездил с отцом в командировки, путешествия — узнать если не его, то хоть кого-нибудь, но все тщетно. К сожалению это или к счастью, но каждое лицо, что он видел в прошлом было расплывчато для него. Это печалило и озадачивало одновременно: помнить каждый уголок, каждый листик, упавший с дерева, но не помнить никого, кроме одного…Может, это судьба так наказала? Помнить лишь то, что не сберег самое дорогое, а главное — не помог. Как бы не растекались его мысли, Дилюк понимал, что все в прошлом, увы, ничего не изменить.

И парень пытался оставить прошлое в прошлом, конечно, ведь исправить ничего нельзя. Повторяет как мантру. Но зато исправить можно здесь и сейчас.

В шестнадцать — как только увидел это воспоминание — он пообещал себе, что ни за что не будет его искать. Обещание сдержать не смог, и как сумасшедший искал его. Но резкий сдвиг — в семнадцать — заставил парня прекратить его искать: что, если Кейи не существовало на самом деле? Что, если он в детстве настолько травмировался, что выдумал себе целый мир и своего воображаемого друга? Но все было настолько реальным в его мыслях, что он не понимал, чему стоит верить.

Все изменилось совсем недавно, когда метка — павлин — начала гореть на его плече с такой силой, словно к нему приложили раскаленный металл. В его мыслях начали зарождаться сомнения: он помнил, что знак павлина в прошлом был связан с его братом. Может ли это означать, что Кейя действительно существует, и он где-то рядом? Тогда-то Дилюк испугался и понял, что он не сможет ни сказать ничего, ни даже посмотреть ему в глаза. Да и будет ли Кейя счастлив, увидев брата-убийцу? И помнит ли он вообще о нем? В этот момент уже созревший ум начал осознавать, что судьба действительно предназначила ему мучения ради исправления: оставить Альбериха в покое и жить своей жизнью, искупая грехи. Ведь он был уверен, что если увидит его, то ни за что не оставит, и тогда судьба разозлится: будет перекладывать весь груз, все несчастья и невзгоды, что у него были, на и так несчастного в прошлом парня.

Возможно, в этом мире он нашел свое счастье. И даже если так, то Дилюк рад за него.

Главное, чтобы я не был рядом с ним, с этой мыслью Рагнвиндр засыпает, представляя, как обрадуется его мать скорому приезду.