Часть 1 (1/2)

</p>

Свежий ветерок обдувает его волосы, солнце слегка слепит глаза, а воздух кажется чище обычного, от чего парень ласково улыбается: наконец-то теплые осенние деньки дают о себе знать. Несмотря на то, что парень опаздывает на работу, он решается пройти по Центральному парку. Проходя 79-ую улицу, парень засмотрелся на Замок Бельведера: его всегда привлекали такого типа сооружения — мрачноватые, но цепляющие глаз сказочностью и таинственностью, — поэтому остановился, дабы рассмотреть еще немного деталей, которые не смог увидеть ранее.

На самом деле, все что смог, он рассмотрел уже давно, но нежелание идти на работу, где его будут отчитывать, заставляет придумывать глупые отговорки. Погружаясь в мысли, парень не понимал, как смог дойти до такого: снова обязательства, снова забота о будущем, снова глупое чувство вины.

Через пятнадцать минут зазвучала мерзкая трель — его часы, что снова напоминают о работе. Резкий вздох и снова поворот в нужную сторону, а в голове «работа, работа, работа». Некогда отдыхать и наслаждаться, нужно спешить. Человек снова отдернул себя и усмехнулся: как же быстро может меняться его настроение.

Выходя на тротуар, он принялся ждать зеленый свет, попутно рассматривая прохожих. Что-то в этом было особенное, ведь каждый раз он искал одного человека, очень важного. Но увы, теперь жизнь распорядилась таким образом, что тот будет страдать до конца своих дней. Впрочем, все как обычно. Парень знал, что его судьба — нести ответственность, за все содеянное в прошлом.

— Мастер Дилюк, отец вас заждался, он попросил поторопиться, — возле прозрачных дверей — входа — стояла миловидная девушка, одетая в короткую юбку и обтягивающую блузку. Ее улыбка выглядела ослепительной, что, конечно настраивало на благоприятный исход у отца в кабинете, но тон голоса, словно натянутая струна, говорил об обратном.

— Доброе, Аделинда, — кивнул ей Дилюк, попутно снимая пальто и отдавая ей в руки, — прости, что все «шишки» посыпались от отца с самого утра именно на тебя. Я обязательно заглажу свою вину: привезу тебе первой новую коллекцию вина.

— Иди уже, — усмехнулась та, — а то эти «шишки» будут весь день лететь нам на голову.

Тяжелый вздох и он нажимает на кнопку, вызывая личный лифт отца. Услышав его скрипение, парень покачал головой. Даже тот словно говорит ему не идти туда, но уже поздно.

Дилюк не знал, что этот обычный день окажется для него судьбоносным.</p>

— Сын? — саркастически удивленно произнес отец, когда дверь лифта пиликнула и приоткрылась, — надо же, ты прям вовремя.

— Здравствуй, — парень покорно кивнул и направился к креслу, ожидая, что его ждет полет в увлекательное путешествие под названием «давайте устроим семейные разборки до самого вечера».

— Опять опаздываешь…нехорошо, — старший Рагнвиндр покачал головой, — а я всего лишь просил закончить отчет о поставках до сегодняшнего дня.

— Я был занят важными делами, — отлично, Дилюк, и чем же ты был так занят?

— Мы договорились с тобой, — сурово произнес отец, младший понял, что тот начал распаляться, — а ты опять лепечешь это жалкое «занят». Сколько уже можно? Я не прошу от тебя многого. По крайней мере сейчас. Кто будет заниматься всем этим после моей смерти?

Дилюк закатил глаза. Ну вот опять: каждый раз, когда он намекает на то, что работа в офисе — последнее для него дело, отец пытается надавить на него таким способом. Ну что же, придется напрямую.

— Найди другого, — сердце сжимается, голос хочет дрогнуть, но нужно оставаться непреклонным, — есть куча людей, готовые убить за мое место. Мне неинтересна эта работа. Ты же знаешь, что я терпеть не могу все это. Мне хочется больше общения с людьми, а не какими-то бумажками.

— Я не дам тебе уйти в другое место, даже не мечтай, — угроза. Да, именно она, но все не так уж плохо: Дилюк этого ожидал, ведь каждый раз одно и то же. Придется искать компромисс.

— Отлично, тогда дай мне другую работу, иначе я совсем уйду и буду бездельничать, — блеф, но парень готов на что угодно и повезет, если это «что-то» будет подальше от отца, — хочу быть ближе к матери.

На мгновение у мужчины появилась печаль в глазах, но сразу она преобразилась в суровость. Он прищурился, и на скулах заиграли желваки: понял, на что намекает сын.

— Отлично, — холодность, затем небольшое молчание и шелест в бумажках, — езжай в Бруклин к своей матери, будешь работать в «Рассвете».

«И все? Так просто? Да не может быть».

— Есть условие, — отец расстроен так же, как и зол, — если за полгода ты получишь больше выручки, чем менеджер, который работает сейчас, то, так и быть, отпущу в свободное плавание.

«А если нет?» — Дилюк хотел задать этот вопрос, но понимал, что будет глупо. Знал же, что будет делать все, что ему велено.

У него нет выбора и никогда не было. С самого детства каждый его шаг был прописан отцом: кто он и кем он будет заниматься всю свою жизнь. Даже сейчас весь этот фарс произошел только лишь потому, что отец позволяет ему себя так вести.