Часть 2 (2/2)
- Слышь, «мужик», я ведь твои заначки в чемодане сдать могу.
По лицу Хрени поползла хитрая усмешка.
- Вот же ж... — опустив кружку после хорошего глотка, подруга задохнулась от возмущения, — Хитрец, а!
- Дай пять, Янь!
Янка с удовольствием отбила ему мощную пятюню. Было в этой шутке про «мужика» что-то: несмотря на вполне приятную и женственную внешность, что Инну, что Яну в школе за их характер всерьёз прозвали «мужиками». Это потом, с годами обе стали намного более похожими на девушек — что, впрочем, не мешало Павлу до сих пор их так подкалывать.
Яна тем временем, видя, как Инна обиженно надулась, решила сменить курс разговора.
- А ты, я смотрю, устроился.
- Как видишь, — заявил Павел и снова глотнул пива, — Компания мелкая, пару лет назад начали работу, но перспективная, как по мне, как раз гражданство добью. Заодно датский на халяву изучаю.
- Думаешь оставаться?
- А думаешь, у меня выбор есть?! Я в ту дыру, откуда вылез, больше не вернусь. Хватит с меня.
Гнев Хрени был вполне понятен подругам: тем, кем они были, там, откуда они выросли, не оставляли шанса носы любопытных, стремящихся заклевать. Падение «совка» мало что поменяло, ибо ещё профессор Преображенский говорил, в чём истинная разруха.
- Ну у нас-то другие причины — заметила Янь.
- Суть та же — мир под нас одних не прогнётся.
- Пожалуй.
Налакавшись пива, Инна тоже решила вступить в их дискуссию.
- Я, конеш, извиняюсь за нескромный вопрос, но ты так и не передумал насчёт....
- Силы и независимости?
Девушка экспрессивно кивнула. «Уже слегка пьяненькая — хе!» — подумал он.
- Инь, мы ж это обсуждали — я не создан для подобного рода отношений.
- Хре-е-ень!
- Я-я-янь! — передразнил подругу Павел, — Суди сама: я спокойно могу себя в одиночку обеспечить. Если с болезнью и слягу, уход мне обеспечит страховка, а мне мнимая «любовь родни», — пальцами показал он кавычки, — У меня уже ПМЖ, до гражданства всего ничего осталось, язык изучаю, так что вопрос почти закрыт. Готовить, стирать, убираться сам умею — домохозяйка с голубыми глазами мне не нужна.
- А секс?
- Кто говорит, что нет, тот врёт или оторвал, — заметил он, потягивая из запотевшей кружки холодную янтарную амброзию.
Прямолинейность одиночки повергла их в шок.
- Без комплексов парень!
- Уж кто бы говорил — ухмыльнулся тот, кто во всех подробностях по описаниям подруг изучил их «ножнички».
Ухмылка Павла явно не давала покоя Инь. После очередного глотка девушка вся раскраснелась, и явно не от пива.
- Тьфу, блин! Палец такому положишь...
- Откушу — сами-то не лучше.
- Ну вообще да.
- И потом, кому я нужен-то такой — с моими особенностями...
- Брось — вот сам же себя загоняешь! — перегнувшись через стол, Яна положила ему руку на предплечье — Мы ж с Инь правда за тебя беспокоимся.
- Я ценю это, но правда — я и так оки-доки.
Откинувшись на диване, Павел демонстративно отвернулся и, перекинув шею через перила, выглянул головой на улицу. За бортом их уютной компании ночь постепенно вступала в свои права: концентрация туристов по всей туристической улочке гавани явно зашкаливала и как раз скоро начиналось шоу фейерверков в парке Тиволи неподалёку. Холодный, солёный воздух с порта подул прямо в их сторону, окатив слегка покрасневшее лицо приятной морской свежестью. Как же здорово это: вот так сидеть с друзьями, непринуждённо болтать и ни о чём не волноваться! Говорили в одном фильме, на небесах только и разговоров, что о море — что ж, выбирая место жительства, все трое негласно с этим согласились.
Мимоходом подъехала и закуска — сет из смёрребродов. Откусив один с лососем, Павел довольно откинулся на стуле: дофамин, прежде болтавшийся в организме инородным телом, бодро растекался по венам. Пиво, отполированное чёрствым хлебом и свежей рыбой, совершенно расслабило парня, и тот лишь сейчас заметил, как Инь с Янь активно переговариваются между собой:
- Ну что, скажем?
- Эй, вы чего там шепчетесь! — продолжал Хрень веселиться, попутно потягивая лагер, — А меня позвать?
Вместо ответа девушки просто кивнули друг другу и снова повернулись к нему. Вид у обеих был странный: унылый какой-то.
- В общем, Паш, у нас есть для тебя... просьба.
Сам факт того, что Янь назвала его прямолинейно, по имени, живо дал понять единственному мужчине за столом: супруги серьёзны.
- Знаешь, мы уже кучу лет как в Ирландии осели — неуверенно, как бы издалека начала Инна, — Гражданство вот получили, нашли работу хорошую, устроили дом, садик...
- Женились... — добавил Паша от себя.
- В брак вступили! — поправила его истинная граммар-наци Яна.
- Не суть!
- Короче, мы получили в этой жизни что хотели — закончила мысль её вторая половинка, — Мы уже счастливы, но... для полного счастья есть ещё кое-что.
Заинтригованный, ещё не датчанин Павел принял более удобную позу — поближе к ним лицом.
- Что же?
Подруги трепетно взялись за руки и посмотрели как бы искоса друг на друга, после чего повернулись и с явным напряжением почти одновременно выдали:
- Мы хотим иметь ребёнка!
В этот момент Павел как раз взял свою кружку. Две пары глаз — голубые и зелёные — внимательно наблюдали, как тот чертовски медленно, аккуратными глотками отхлёбывает из своей тары пиво. В такой ситуации для них, наверное, эти пятнадцать секунд казались вечностью, но ни одна из супругов не произнесла ни слова до тех самых пор, пока Хрень наконец не отлип от своего пенного напитка и тихо не выдал:
- Ого.
- И что, всё?! — кажется, Яна была удивлена такой его слабой реакции, — Ничего не скажешь больше?
- А что ещё сказать?! — весело хмыкнул Павел, — Моё отношение к детям вы знаете, а что до вашей семьи... Так она ваша, милые мои! Делайте, что хотите с ней, я тут вам не указ.
И правда — чего так распереживались-то? При всём уважении к его убеждениям, школьных друзей он всегда поддерживал во всём. Даже если это будет казаться лютым безумием, Инь, Янь — вы для меня святое! Ради вас двоих — хоть на край света! Тем более, в глубине души Паша знал, что однажды это может случиться: материнский инстинкт, обеим уже за тридцать, а в репродуктивном смысле женский организм стареет гораздо быстрее — что тут такого? Кто-то же должен компенсировать его отсутствие потомков!
- Вообще-то... ты нам нужен.
Явно смущённая, Инна обронила фразу, и Павел едва не поперхнулся: до него начало доходить, о чём его просят. Во всех четырёх глазах очкарика постепенно начала проявляться растерянность: может, он ослышался? Но похоже, что она, что Яна ожидали чего-то подобного: созревшие до обретения потомства, розовые в щеках женщины стыдливо опустили глаза в тарелку со смёрребродами, к которым так и не притронулись.
- Вы... это серьёзно?
- Это слишком личное, — сдавленный голос Павла катализировал вздох у Инь, — Сам понимаешь, малыш — это на всю жизнь.
- Да, но я-то тут при чём? В смысле... — увидев растерянные лица друзей, поспешил он поправиться — Я, конечно, польщён, что вы мне так доверяете, но правда — почему я? Есть же доноры спермы, им наверняка платят за процесс...
- Можешь считать это бзиком, — качнула Инна головой, — Но я хочу знать не только гены, но и личность того, от кого у меня будет сын или дочь — у донора этого до конца не узнаешь. Даже если это для себя, черты характера они ведь тоже наследуются в той или иной степени.
- С личностью-то вы уж точно перекрутили — есть и куда лучшие кандидатуры.
Брови Хрени резко насупились — явно расстроенный, Павел угрюмо лёг подбородком в свой наполовину пустой бокал. Атмосфера была окончательно убита: весь этот год они ждали встречи... всё ради этого? Они хотят сделать ребёнка — пусть, но с его участием? Это же... это что-то за гранью!
Кожей плеча школьный друг пары ощутил крепкую ладонь — к делу подключилась уже Яна.
- Сколько мы друг друга знаем?
- Много – ответил он: парировать было нечем.
- Вот именно. Мы уехали на другой конец мира — и кроме тебя, ни с кем больше с родных краёв не видимся, даже с родителями давно уже. Как думаешь, почему?
Понурый, взгляд Паши переполз на школьную подругу, и тот подивился переменам в Яне: всегда такая деловитая и собранная, порой старшая сестра не только для него, но и для Инь, в этот раз она снова проявляла себя как исключительно взрослый человек.
- Вот, — ответ был понятен ей без слов, — Так что не думай, что мы не видим твоих светлых качеств. Ты просто их не всем раскрываешь.
Нет слов: всё ещё поддерживают — наверное, только они на такое способны. Признаться, два года изгнания в собственном городе закалили их пару, настолько, что хватило ещё и на него. Впрочем, чего скрывать, он поступил бы так же: в конце концов, это и есть то, что значит «друзья»!
Лицо медленно вылезло из бокала — всё ещё растерянный предложением, Павел снова выпрямил спину и посмотрел на своих подруг. Те всё ещё заметно смущались.
- Даже если так... Как быть с тем фактом, что меня это сделает от-цом?
Голос на последнем слове дрогнул: знают же, про его намерения! Но кажется, Яна была готова к такому.
- Оформим договор суррогатного отцовства — здесь, в Дании, это легко сделать. Для тебя это значит, никаких обязанностей. Документально родителями будем мы.
- Но генетически-то я — потенциальный донор был непреклонен.
- Это ещё одна причина, почему мы просим тебя: в случае чего, будем знать, от кого достались гены. А от клиник с их бюрократией пока дождёшься результатов, уже поздно будет — сам же в этой сфере работаешь, знаешь, что к чему.
Что правда, то правда — в контексте вопроса генетического здоровья аргумент Инны звучал вполне логично. Правда, от того план их менее безумным не становился и Павел в исступлении схватился за голову: почему он? Почему им это так важно? Да, они его лучшие друзья, но ребёнок для двух подруг — уже как-то из ряда вон. И что насчёт его собственной генетики, которая, на минуту, далека от идеала: взять хотя бы наследственную седину, уже вовсю пестрившую среди его угольно-чёрных вихров. А если артериальная гипертензия тоже наследуется? Учитывая, что его первый раз стукнуло аж в шесть лет, вполне возможно. Хотя по правде говоря, самого Павла никогда это не интересовало — не было смысла, а если вскроется, что его недуг передаётся по наследству, отказ будет сто процентов в клинике: слишком высоки риски со стороны подрядчика.
- Прости, Паш, мы не хотим на тебя всё сваливать, — смущённо погладила его по ладони Инь — Мы бы сами обошлись, но сам понимаешь, от двух женщин детей быть не может.
- Технически, можно, — заметил биолог по образованию, — Если одна донор митохондрий, а другая....
- Паша! — пресекла его Яна.
- Ладно, я просто нервничаю.
- Знаю, — заметно взволнованная, Инна тепло обхватила ладонями его руку, — Но эта просьба — сродни признанию в любви: требует решимости и огромного доверия. Ни я, ни Яна не можем доверить создание новой личности абы кому. И понимаю, что это значит для тебя, с твоими убеждениями. Поэтому прошу, подумай. Мы ничего от тебя не просим, даже готовы заплатить...
- Дело не в деньгах, — моментально пресёк эти попытки Павел, — Для меня вы дороже любых бумажек. Но здесь сталкиваются установки, которые диаметрально противоположны по знаку. И как с этим быть мне — мне, не вам! — не знаю.
Открытость — ключ к здоровым отношениям, вне зависимости от того, что именно вкладывается в это слово. И сейчас Хрень был предельно открыт с ней и Янь: восемнадцать лет знакомства не шутки. Аргументация, потенциальные проблемы, возможное решение — эти две женщины продумали всё. Говорят, людям нужно самим сперва дозреть для потомства, и вполне очевидно, что для Инны и Яны этот час настал. Но ему-то, ему это не надо! Но тут его и не просят: так, побыть тем, кто умеет делать сперматозоиды — наверное, самая бесполезная функция в его собственном организме. Нашли применение, получается? Хотят взять на себя ответственность от того, что получится? Как-то это всё... странно.
- Тогда подумай. У нас есть время, мы готовы ждать. Откажешь — мы тоже поймём, и не вздумай потом считать себя виноватым, ведь это был наш эгоизм. Привнести в этот мир ещё одного человека — вообще эгоистичный поступок, по своей сути: женщины ведь для себя рожают порой, просто потому что хотят.
Ответа Яна не дождалась: вместо него Павел просто безвольно упёрся взглядом через колени в дощатый пол кафе. Внезапно где-то вдалеке что-то свистнуло, раздался громкий хлопок, и его белоснежные кеды окрасились ярко-красным: начался фейерверк. Разноцветные искры взмывали высоко в небо, разбиваясь на миллионы огненных осколков, и краем уха он услышал, как хрустнула новенькая, только из обменника, банкнота в тысячу датских крон.
- Только извести нас, когда примешь решение.