Глава 2 (2/2)

— Ты справишься, — сказал Фрэнк и вытянулся, стараясь не шевелиться.

Грудь обожгло болью — так, что он стиснул зубы. Мышцы окаменели от напряжения, заставляя тело оставаться неподвижным.

— Глубже, — скрежетнул он, наблюдая в зеркало, как окровавленные тонкие пальцы погружаются в рану. — Нащупал? Молодец. Теперь поймай их пинцетом и вытягивай.

В зеркале мелькнуло его собственное белое лицо с прикушенной губой, крупные капли пота на лбу. Он вцепился обеими руками в простыню, комкая ткань. Спустя несколько бесконечно долгих секунд, заполненных болью и звуком его собственного тяжелого дыхания, о блюдце звякнул сначала первый, а потом второй кусок свинца.

В его глазах качнулся и поплыл сквозь алое марево ?Стар дестроер?. Сквозь шум в ушах Фрэнк услышал собственный голос: ?Целокс. Белый аппликатор, выдави половину порошка прямо в рану?. Потом все тошнотворно качнулось, и он подумал: ?Не успел?.

Стало на мгновение жаль пацана: скверное дело остаться с трупом на руках в собственной квартире, будь ты хоть трижды гениальный хакер. А потом не стало ничего.

***Он опять был в Кандагаре, в подвале, пропахшем кислым потом, страхом и засохшей кровью. И тот подонок, с тонкими усиками на породистом лице арабского шейха, опять пытал его. Когда моджахед уставал, то деловито отирал пот с лица клетчатой арафткой и со вздохом присаживался за колченогий стол, словно рабочий, который просто вышел на перерыв. Но больше всего Фрэнк ненавидел его в те моменты, когда сквозь кровь, заливавшую глаза видел, как он прикладывается к запотевшей бутылке с ледяной водой, и его кадык ходит вверх-вниз.

Он вскрыл это горло от уха до уха, когда сумел расстегнуть наручники и выбраться из подвала... Но оказывается, это был только сон. Побег, госпиталь, возвращение на родину.

Он никогда не вырывался из пыточной камеры.

От этой мысли — а вовсе не от боли, раскаленными клещами вцепившейся в бедро, — он закричал, срывая горло.

?Потерпи, Фрэнк, еще немного?, — сказал кто-то совсем рядом. Он повернул голову, пытаясь понять, кто это говорит, — и вдруг очутился в темноте. Боль утихала, оставляя блаженное онемение. Вдали он увидел светлое пятно, выход из тоннеля. ?Просто беги за кроликом?, — сказал в наушнике знакомый голос, — и он побежал. Перед глазами замигал зеленый кролик, там, где всегда была стрелка, и Фрэнк успокоился.

Теперь все будет в порядке.

***— ...когда физраствор закончится, смените пакет. Во втором пакете — антибиотик. Катетер из вены не выдергивайте, просто вставьте туда другую иглу. Непосредственной опасности для жизни больше нет, но надо не дать ему умереть от какой-нибудь инфекции. Побольше теплого питья, и накройте его одеялом. Он потерял слишком много крови, его будет знобить.

Голос был чужой. Незнакомый, скрипучий, раздражающий. На бедро туго давила повязка, воздух холодил обнаженное тело, заставляя его вздрагивать. Фрэнк осторожно разлепил веки стараясь не подавать виду, что пришел в себя.

Первое, что он увидел, был знакомый выстриженный наполовину затылок. На хрупкой шее был виден выступающий чуть выше края футболки позвонок, звонкий, как бусина.

— Вот ваш... гонорар. И добавка за короткую память.

— Если бы у меня был длинный язык, я давно бы лежал на дне Гудзона, — покачал лысой головой пожилой мужчина. Он сунул в карман горсть мятых купюр и взял со стула пузатый, старомодный медицинский саквояж.

— Если ему станет хуже — звоните. Но я думаю, он скоро будет на ногах, раз уж не скончался в процессе вашего хм... хирургического вмешательства.

Выстриженная голова понурилась.Фрэнк дождался пока за врачом закроется дверь, послушал, как он, шаркая и покашливая, спускается по лестнице, и только потом прошептал:— Эй. Не слушай его, все было не так уж плохо.

Собственный шепот оказался сиплым и слабым, почти жалким.

Пацан влетел обратно в комнату, треснувшись локтем о дверь. Остановился над ним. Звезда Смерти сияла сверху ярким, режущим глаза светом, и в этом безжалостном свете Фрэнк вдруг увидел на его ресницах предательски блеснувшие слезы.

— Ты чуть не помер, — сипло сказал он и отвернулся, вытирая кулаком глаза. — Еще бы немного — и все. Так сказал врач.

— Кстати, откуда ты его взял? Он... практикует нелегально? Ему можно доверять?— Из Даркнета. Нелегально практикующий хирург — пожалуй, самое безобидное, что там можно найти, — буркнул Микрочип, не оборачиваясь. — Ты побелел и потерял сознание. Было страшно. Ты не дышал. Я ищу в гугле как пользоваться чертовым ?Целоксом?, как остановить кровотечение, — а ты лежишь рядом, совсем неживой, представляешь?

Он тихо всхлипнул.

— Ну, перестань, — Фрэнк с трудом шевельнул пересохшими губами. Говорить было трудно: его начинал бить озноб и клонило в сон. — Ты отлично справился, не хуже... нашего взводного фельдшера, — а теперь рыдаешь, как... девчонка.

— А я и есть девчонка. Ты до сих пор не заметил?

— Ты...Он — она — медленно повернулась к нему. На щеках просыхали блестящие и влажные дорожки.

Как он раньше не понял?

Теперь все сложилось: и мягкий очерк скул, и припухлые губы, и изящный контур полуобритой головы, и тонкая шея. Дурацкая футболка скрывали фигуру, хотя в принципе, там нечего было скрывать: она была тощая, как...Цыпленок.

Только идиот мог не заметить. Видимо, он идиот, и два пулевых ранения не оправдание.

Девчонка. Как она вообще его вытащила, как доволокла до дома?

Она скользнула по нему чуть смазанным из-за слез взглядом, и он вдруг понял, что лежит перед ней в чем мать родила, если не считать бинтов. От этого стало зябко и горячо одновременно. Видимо, ей в голову пришла та же мысль, потому что она вдруг залилась краской — легко, сразу. На скулах полыхнули темные пятна, и даже аккуратное правое ухо, не прикрытое волосами, забавно порозовело. Она отвела глаза и наклонилась, поднимая с пола что-то, оказавшееся спальным мешком.

— Я всадила тебе половину порошка из аппликатора в рану на груди, половину в ногу, и наложила давящую повязку. Штаны пришлось распороть ножницами, там все было залито кровью, — пробормотала она, расстегивая молнию и укрывая его спальником, стараясь при этом не смотреть в лицо. — А ты никак не приходил в себя, и я отыскала на форуме в Даркнете доктора Дженри, оставила ему сообщение и села ждать. Он приехал через два часа, и я раз десять успела погуглить, как избавиться от трупа.

Она вздрогнула, все еще глядя куда-то в сторону.

— Физраствор закончился. Дай сменю.

Она сняла с ручки шкафа над его головой пустой пакет, повесила туда новый, полный, ловко заменила иголку в катетере, торчавшем у него в локтевом сгибе.— Эй, послушай, — Фрэнк поймал ее руку, — но она отдернула ее — резко, почти грубо, с присвистом вдохнув сквозь зубы, так, как будто он сделал ей больно.

— Никогда, — слышишь? — никогда больше не трогай меня!

Он вдруг понял, что ее бьет крупная дрожь. Она отступила назад, румянец схлынул так быстро, словно она сама потеряла литр крови. Она прижала ладонь ко рту, прикусила пальцы, сдерживая подкатывавшую истерику, видимо — запоздалую реакцию на все, что сегодня произошло. Еще бы: вытащить из-под носа у наркомафии незнакомого подстреленного мужика, а потом он чуть не отдает концы у тебя на руках.

— Хоро...шо, — пробормотал он. — Я... не буду. Я.. уйду, как только...

Он хотел сказать еще много: и ?Как ты меня только дотащила??, и что его не надо бояться — по крайней мере, не ей, и что уйдет, как только отлежится, и хотя бы, для начала, ?спасибо?. Но она щелкнула выключателем и вышла из комнаты, захлопнув за собой дверь.