навылет (2/2)

зачем ты успокаиваешь полумертвого юнги, что еще в сознании, своими никому не нужными стенаниями «я тебя вытащу», твои слова нужны только тебе, потому что юнги сделал свой неожиданный выбор, закрыв тебя, этот злостный убийца убийц, который такой же глухой, как и ты, такой же упрямый, тупой и никчемный,

зачем сносишь черепа, кровь-кровь, везде кровь, разбитое стекло, хруст шейных позвонков, чавканье входящего ножа в плоть, ты помнишь все с самого первого дня и чужое прохладное, но не злое: «намджун совсем ебанулся тащить сюда и детей»,

зачем лезешь на рожон, зачем доказываешь, не переубедишь же этого осла, что вырезал весь свой клан, якудза в перспективе детства, сейчас же убийца убийц, падальщик,

зачем заикаешься о мечтах и звездах — счастье в их конторе ругательное, в поиске счастливой жизни никто не идет вершить перекрученную в мясорубке понятий «справедливость»,

зачем тащишь-тащишь-тащишь и злобное свое «хавальник завали» стежками на ножевые, едва ли совместимые с жизнью накладываешь, улыбка твоя — ложь, ты не хочешь улыбаться, ты и жить-то не хотел, когда у тебя все забрали и ты попал туда, куда попал,

так зачем ты пытаешься отчаянно сохранить то, что у тебя есть,

к о г о тебе дали <s>намджунасокджиначиминахосокатэхенаюнги,</s>

зачем, чонгук?

он, сцепив зубы от боли, — плечо задело пулей — чудом заводит первую попавшуюся и более менее целую тачку, бросив юнги на заднее. видя кривую улыбку на бледном лице, цедит:

— только, блядь, попробуй рот раскрыть, сукин сын. только, блядь, сдохнуть попробуй, уебок. я тебя сам закопаю.

юнги смеется хрипло, с кровью на синих губах. чонгуку почему-то отчаянно хочется жить именно сейчас.