Глава 3 (2/2)

— Я была там. Сегодня, — Микаса прижала ноги к себе, стараясь словно стать меньше, спрятаться.

— Микаса! Не делай глупостей! — голос стал громче. — Не для того ты поступала в американский университет, устраивалась в одну из лучших компаний, чтобы сейчас все бросить из-за своей чертовой музыки! Я думал мы наконец закрыли этот вопрос, но ты вновь хватаешься за свои глупые песенки?

— Пап, я ведь даже ещё ничего не решила! — её голос дрожал, все в груди сжалось и смялось. — Я...

— Ты хоть подумала о матери? Что она скажет, когда услышит это? Ты думала?

— Я всю свою жизнь думала только о ней! О том, чего хочет она и ты! Я же даже ещё ничего не решила делать, послушай...

— Хватит! Не хочу больше ничего слышать. Я позвоню тебе, как буду в Бостоне. Пока что матери говорить ничего не стану. Надеюсь, что это лишь порыв глупости и инфантильности.

Микаса встала, резко сбросив звонок. Телефонная трубка громко стукнулась, от чего Тучка вздрогнул.

— Дура! И о чем я только думала? Что я хотела ещё услышать от него? — тихо шептала она самой себе, стирая с щек слёзы.

Она вновь села на пол, глядя долгое время в никуда. Всего, чего она хотела, лишь поделиться маленькой радостью, что её заметили и пригласили на прослушивание. Кто сказал, что её вообще возьмут? Или что она решится и впрямь бросить работу? Но разве её слова хоть когда-то интересовали родителей? Отнюдь. Так нечего было и сейчас заикаться о таком.

Микаса уткнулась лицом в свои колени, накрывая голову руками.

Она просила неподвижно, теряя ход время. Может она просидела минут пятнадцать, а может и целый час. Это всё стало совсем не важно. Лишь колющее, разъедающее чувство в груди было единственным, что она ощущала.

Найдя наконец в себе силы подняться, она пошла в ванную, чтобы умыть своё лицо от слез. Микаса глядела в собственное отражение, злясь на саму себя за слабость. Сколько она помнила себя, единственной целью в жизни было не стать разочарованием для родителей. Сдать все промежуточные экзамены на отлично. Окончить престижную школу в Киото. Поступить в хороший заграничный университет. Попасть на достойную, высокую по статусу и доходу компанию. Вот, какой её жизнь была до этого дня. Она была слаба, чтобы идти против воли родителей. Слаба, чтобы сделать хоть что-то, что хотелось ей самой.

Она глядела в своё отражение, но совсем не видела в нем себя.

Микаса открыла тумбочку, достала ножницы, а после длинные пепельные локоны упали в раковину. Хотелось перекроить себя всю. Изменить, сделать другой. Странное чувство, но она не пожалеет о своём решении.

Так Аккерман простояла в ванной минут пятнадцать, ровняя, стараясь привести новую прическу в порядок. Получилось местами немного небрежно, но в какой-то степени даже стильно. Наконец она улыбнулась, глядя на себя. Саша наверняка и не узнает её, как увидит. Точно будет расспрашивать о причине таких перемен. Мысль о подруге чуть взбодрила. Микаса вспомнила, что так ничего и не рассказала Брауз. Решив исправить это недоразумение позже, она пошла к себе в кровать. Время было позднее, а завтра ждал долгий рабочий день.

***</p>

Освободившись от работы после семи вечера, Микаса решила позвонить Брауз, что и сама должна была быть уже свободна.

— Привет, Мика! Боже, как давно мы не созванивались, я уже и забыла твой голос, кажется. Снова на всю неделю пропала!

— Привет. Да, прости. Отчётная неделя, ты и сама знаешь в общем. Извини, что даже не писала почти. Было совсем не до того, — её голос звучал виновато. Чтобы не случалось, а забывать о подруге всё же никогда не стоит.

— Я не обижаюсь. Рассказывай, как ты там?

— Знаешь... Я хотела спросить, можно ли к тебе сейчас заехать? Рассказать и правда есть что, но лично.

— Эй, все хорошо? Не пугай меня, — голос Саши стал ниже, она стала тревожиться.

— Все хорошо, не стоит бояться. Ну так что, я заеду?

— Двери моего дома для тебя всегда открыты. Хоть поздней ночью. Да и как тут отказать, интересно же жутко!

— Хорошо, скоро буду.

Аккерман сбросила звонок и направилась к дому Саши. Заехала, как и всегда, в пекарню, набрала любимых булочек Брауз, взяла и то, что могло порадовать её саму. Затем поспешила скорее к подруге.

Стук раздался в дверь. Саша открыла быстро. Стоило ей увидеть Мику, как она замерла, ещё долго молча глядя на неё. Словно совсем не верила тому, что видит.

— Микаса... Твои волосы... — она машинально потянула руку к подруге, но осеклась на середине.

— Ну, что скажешь? — та шагнула за порог, оставляя пакет со сладостями на тумбе. — Тебе тут подарочки.

Но вкусности совсем не интересовали Сашу. Она все так же стояла, глядя на Аккерман, пыталась убедится, не кажется ли ей это всё. Долго она молчала, щурила глаза, обдумывала что-то своё.

— Знаешь, — наконец решила заговорить та, — ты стала ещё прекраснее, чем раньше. В жизни бы не подумала, что тебе так могут идти короткие волосы.

— Правда? — засмеялась она, разуваясь и вешая пальто.

— Нет, я серьёзно. Она так хорошо подчеркивает твой овал лица! Прям загляденье.

Микаса взяла пакет, проходя на кухню. Она поставила чайник, достала блюдца, чашку с карикатурными котиками и одну обычную, а после стала глядеть на Брауз.

— Что же... Я не говорила раньше, но... — она намеренно тянула интригу, дабы позабавится, — время сказать пришло. Я была вчера на прослушивании у Эрена.

— Где ты была? — её глаза округлились, она резко подскочила со стула. — Аккерман, сегодня вечер ”Удивите Брауз как можно больше раз”?

— Да, нет же! — она залилась смехом. — Прости что раньше не сказала. Он позвал меня ещё на вечеринке, тогда. По итогу всю неделю я была в отчетах, да в подготовке песни. Я потому особо и не писала тебе. Совсем голова забита была.

— И как? Он что-то сказал? Вообще, как всё прошло? Рассказывай, мне жутко интересно! — Саша наконец села обратно, хлопая себя по коленям, требуя больше информации.

— Да ничего особенного. Взяла свою гитару, пришла. Заполнила анкету, спела. Сказал ждать в ближайшие дни ответ. Мы особо и не разговаривали... Не знаю, всё очень быстро прошло.

— Одно все никак понять не могу. Как ты согласилась? Нет, не пойми меня неправильно, я безумно рада, что ты пошла. Просто... Я сколько пыталась уломать тебя хоть на что-то такое, но ты всё никак, а сейчас вдруг согласилась! Не уж то чары Йегера так действенны? Знала бы, раньше вас познакомила вас!

— Да я и сама не знаю, если честно. Вдруг подумала, почему бы всё же не попробовать? Раз позвал, значит что-то и правда нашлось во мне. Да и, кажется, он очень хотел меня видеть.

— Я с Йегером близко не общаюсь, но вот Криси — да. Она мне не так давно рассказала, что он говорил о тебе и довольно много. Подробнее разузнать не получилось, время совсем не было, но я тогда очень удивилась. Так что, кажется, ты ему понравилась.

— Она мне тоже говорила что-то такое.

— Ну, и что же наша прекрасная дама скажет, на симпатию в её сторону?

— Саша! Ты же даже не знаешь, о чем он говорил. Может о том, как я ужасна и некрасива! А может о том, что характер скверный. Или что танцую ужасно, кто его знает, — она засмеялась.

— Не позвал бы он тогда тебя на прослушивание. Он вообще очень придирчив в этом плане. Жан рассказывал, как Эрен отказался работать с одной группой, только потому что у их вокалиста был характер мерзкий. А может и не мерзкий, в общем, что-то у них там не сложилось в общении. А ведь хорошие ребята были! Ну их в итоге другой продюсер взял.

— Придирчив, говоришь? — она насторожилась.

— Не пугайся раньше время. Все будет хорошо, я уверена.

— Мне ещё даже не сказали, берут ли, а ты так говоришь, будто я уже работаю с ним.

— Возьмут. Я в этом даже не сомневаюсь. Нет смысла.

Чайник наконец закипел. Аккерман сделала две чашки чая, а после поставила их на стол, вместе с булочками.

— Только вот... Если и правда возьмут, что с работой делать? Как решиться? — она стала размешивать сахар, медленно, задумчиво.

— Тебе нравятся все эти кипы бумаг, таблиц, столбиков, букв? — она в миг переменилась в лице, став куда серьёзнее.

— Что?

— А то! Ты ведь никогда не любила свою работу. Видно это. Может ты не из тех, кто любит ныть, приходя вечером, как их всё бесит и как они устали, но это точно в тебе где-то сидит. Эрен отличный продюсер. Дай ему хорошую основу, в миг конфетку сделает. Мой тебе совет, преврати свою жизнь в пепел, а после воспари вновь. К тому же... На некоторые перемены ты уже готова, — Саша, держа в руках ложечку, указала на чужие волосы.

Микаса молчала. Ей ещё нужно будет найти силы на эти самые перемены в своей жизни. Куда более резкие, чем смена прически.

Когда девушки закончили трапезничать, Аккерман вдруг вспомнила о гитаре, что взяла с собой.

— Хочет послушать песню, что я написала, для прослушивания? Вернее... Доработала её для этого случая.

— Ещё спрашиваешь! — она захлопала в ладоши. Брауз обожала слушать Мику, душу была готова продать за вечера, когда они сидели вдвоём, а подруга играла самые разные песни и мелодии.

Она невероятно сильно любила, когда они сидели в её квартире, Микаса исполняла всё, что захочет, а ей оставалось только слушать и наслаждаться. Завораживающее время, оставляющее после себя лишь след веера чувств на душе.

Микаса быстро сходила за гитарой, а после, уже сидя в спальне, начала наконец свое исполнение.

Уже заученная мелодия вновь была сыграна на любимом инструменте. Саша молча слушала, сидя напротив подруги, закрыла глаза и плавно двигала ладошками, ловя ритм.

— Микаса, это просто невероятно! Я же так и завидовать буду, что у самой так хорошо не выходит писать, — она приблизилась к лицу Аккерман. — У меня не осталось ни одного сомнения, что Йегер тебя возьмёт. И не мудрено, что ты ему так приглянулась.

Румянец выступил на её щеках, перебираясь даже на уши. Она отвернулась, чуть сжав нервно гриф и струны. Слышать такое было приятно, хоть представить и сложно.

— Мика, а сыграешь одну из волшебных песенок? — она склонила голову на бок, глядя на подругу невероятно жалостливыми глазами, лишь бы просьба была исполнена.

«Волшебные песенки» — так Брауз называла все песни на Японском, что знала Микаса. Этот язык вообще казался ей невероятно загадочным. Когда кто-то звонил Аккерман, а ей приходилось отвечать не на английском, Саша внимательно слушала каждое слово, просто наслаждаясь звучанием, мелодикой другого языка. Микасу часто это забавило.

Аккерман поднялась с кровати, отложила гитару в сторону, а после села за синтезатор Саши. Настроив все, что было необходимо для игры, она пробежалась пальцами по клавишам, воспоминания нужный ритм. Слишком уж давно она не играла на клавишах.

История, и эта песня, и ты, и я.

Просто мне больше ничего не нужно, поэтому я слушаю её.

Я ищу очень старую маленькую шкатулку у окна.

Я осторожно открыл её и нашел кое-что внутри.

Слова любви с цветами, которые, кажется, заставят плакать.

Крупинки света медленно расползаются по поверхности воды.

Здесь начинается новая и заканчивается старая история.<span class="footnote" id="fn_32878382_3"></span></p>

Не смотря на все, она не ошиблась в нотах. Пальцы хорошо помнили инструмент.

Брауз, по окончанию песни, встала с кровати, хлопая в ладоши. Счастью на её лице не было придела.

После Микаса исполнила ещё несколько песен, что помнила, а затем девушки переместились вновь на кровать. Болтали о разном. Все, что вспомнится, за что ухватятся. Так бы все и продолжилось, не реши Аккерман сменить тему.

— Послушай, Саша... Наверно, мне нужна будет твоя помощь. Дело в том, что я хочу переехать. И если уж и правда пройду прослушивание, удобнее будет жить ближе к студии, — она заглядывала в лицо подруги, ожидая увидеть реакцию.

— Да, кончено. Без проблем. Ты уже смотрела варианты?

— Пока нет, но до выходных я решу этот вопрос.

— Так скоро?

— Близкая дорога до студии не единственная причина. На следующей неделе в Бостон приедет отец. Я бы, — она тяжело вздохнула, — не хотела с ним пересекаться.

— Что-то случилось? — Брауз сразу заметила, что что-то точно было не так. Она положила ладошку на чужое плечо, заглядывая в глаза Микасы.

— В день прослушивания звонил отец. Я рассказала ему всё. Он был зол. Приедет, точно захочет увидеться, почитать мне лекций о том, что я не права и собираюсь загубить свою жизнь и всё, к чему шла много лет, — упав на мягкие подушки, она накрыла лицо рукой, желая будто спрятаться.

— Загубить? Будто офисная работа — придел мечтаний. Сидеть над бумажками, высчитывать целыми днями что-то... — Саша вздрогнула, обнимая себя. — Как подумаю, мурашки по телу. Не моё это, да и не твоё тоже, хоть и занесло туда. Тебе двадцать четыре, решай, как жить сама, точно не стоит слушать эти глупости. А с переездом я, конечно помогу. Можем хоть сейчас квартиры посмотреть, что скажешь? — обратившись на локти, она слегка нависла над Микасой, убирая руку с лица.

—Хорошо, давай поищем чего-нибудь.

— Тогда я побежала на кухню, сделаю две большие чашки горячего шоколада! — Саша вмиг поднялась с кровати, исчезая в дверном проёме.

До ночи девушки перебирали различные варианты квартир, что могли бы подойти, пили горячий шоколад, болтали о студии и работе.

Вторник начался обыденно. Тихо и спокойно. Все утро Микаса занималась работой, что досталась ей от начальства. Совсем не сложная, так что она даже успела заскучать. Стоило времени подступить к обеду, как Аккерман поспешила закинуть в свой желудок чего-нибудь съедобного. Не успела она выйти из кабинета, как телефон зазвонил. Приняв вызов, с того конца послушался женский голос, зовущий её по имени.

Наконец она услышала, что не могло не заставить все внутри трепетать. Она прошла прослушивание.