Глава 5 (2/2)
- Приятного аппетита, Анубис. – сказала она прежде чем обратить внимание на остальных. – А что это здесь происходит? – подозрительный прищур темных глаз прошелся по всем собравшимся, зацепившись за стоящую в стороне фигуру Эймонда. Что то в нем ее смутило, и обведя его с ног до головы, она уже раскрыла рот что бы задать новый вопрос, когда была прервана.
- Джейс тренировался с Вермаксом. – Эйгон пренебрежительно оглядел ее, с раздражением продолжив, - И ты как обычно не вовремя появилась. Опять испортила все развлечение! – бросив это напоследок он отправился прочь, а Джейс с Люком, задержавшись что бы поприветствовать сестру развернулись и бросились следом.
Опустошенный Эймонд остался наедине с Висеньей, недоуменно глядящей им вслед.
- Что здесь вообще произошло? – она задала вопрос скорее в воздух, не рассчитывая на ответ и повернувшись к принцу с подозрением переспросила, - Эймонд, что это была за свинья?
- Подарок. – кинув на нее отрешенный взгляд он перевел глаза к месту, где Анубис с упоением рвал его дар на куски. Драконья трапеза сопровождалась громким хрустом костей и жутковатым чавканьем, с которым тело несчастной свиньи трепал хищник.
- Свинья в качестве подарка? – нахмурившись, ещё больше сбитая с толку, принцесса продолжила спрашивать. – Кому вы вообще планировали подари…- в этот миг ее глаза распахнулись в осознании. В неверии она перевела на него взгляд, потом осмотрела свиные останки и припомнила ее изначальный вид. Выдохнув, она выдавила, - У нее были крылья. Свинья. С крыльями.
Ее лицо искривилось в праведном гневе. Раздражение волной прошлось по всему телу и она с яростью воскликнула.
- Эти паршивцы подарили тебе крылатую свинью! Какого черта?! Да я их сейчас отпинаю нахрен! Что б неповадно было!
Висенья всегда старалась предотвращать подобное. Следя за мальчишками, она не позволяла пагубному влиянию Эйгона воздействовать на них, и до сих пор ей казалось, что она успешно с этим справляется. А теперь ее братья оказались участниками самой омерзительной шутки, что только можно было провернуть над несчастным мальчиком! Обычно сразу выражая недовольство, в этот раз она решила отложить кару и продолжая бухтеть под нос ругательства повернулась к совершенно индифферентному Эймонду. Ласково взяв его ладони и чуть сжав их, она заговорила мягким вкрадчивым голосом.
- Эймонд, как ты себя чувствуешь? – пытаясь поймать ускользающий взгляд принца, она в поддержке огладила его руки большими пальцами. – Посмотри на меня, пожалуйста. – наклонившись чуть ниже и продолжая гладить его костяшки ей все же удалось разглядеть его глаза. Пустота, отражающаяся в них ей совсем не понравилась. Поджав губы, она решительно повела его прочь от этого места. Напоследок сказав Анубису спускаться вниз, когда он закончит трапезу, принцесса вышла из обители и спешно потащила принца в известном только ей направлении.
Не задумываясь куда и зачем идет, Эймонд послушно переставлял ноги, продолжая прокручивать в голове случившееся. В какой то миг придя в себя, он вырвался из ее захвата и с яростью бросил, глядя прямо в ее глаза.
- Не прикасайся ко мне! – зло выговариваясь ей, он временами сбивался на натуральное шипение. - Ты и твои мерзкие братья просто грязные ублюдки! Вы не заслужили ни одного дракона, в вас течет грязная кровь. Вы не достойны владеть ими! Ты просто никчемная воровка! Бастардка! – в какой то миг злые слезы покатились из его глаз. Молча выслушивающая его девочка, вновь схватив за руку, наконец дотащила принца до места назначения. С удивлением отметив, что это то самое убежище, он не успел среагировать, когда его с силой толкнули в кресло. Отойдя от него на пару шагов, Висенья закрыла за ними тяжелую толстую дверь, и стоило ей это сделать, комната погрузилась в кромешную тьму. Девочка зажгла несколько свечей и лишь когда закончила вновь вернулась к Эймонду. Глядя не него сверху вниз, она облокотилась на подлокотники кресла, и внимательно глядя в его глаза начала вещать.
- Не лезь в постель моей матери, Эймонд. Чести тебе это не делает. Ни тебе, ни кому либо ещё. Я скажу лишь один раз, и ты должен либо принять это и смириться, либо продолжать обижаться. Крови Таргариенов в нас с тобой ровно половина. Твоя мать не была Таргариеном, так же как и мой отец. И это главное. На остальные условности можно плевать, ибо до тех пор пока мой отец признает нас с братьями своими детьми, вы все можете хоть на говно изойтись, но ничего не измените. – голос ее был твердым и уверенным, и видимо поэтому так четко отпечатывался в его сознании. – За подобные голословные обвинения предусмотрено наказание, и тебе лучше не испытывать его на себе. Не столь важно как мы выглядим, потому что до тех пор пока Король признает нас законными наследниками и частью его семьи, мы есть и будем Таргариенами. По праву рождения. Кровь, по сути, не имеет особого значения. Знаешь, Эймонд, даже среди благороднейшей крови встречаются ублюдки. Рождение с чистой кровью это лишь привилегия, достойным тебя делает личность. И прямо сейчас собирая эти грязные сплетни наравне с остальной чернью ты выставляешь себя не слишком благородно. – я выпрямилась и подытожила, все также глядя ему в глаза, - Прежде чем обвинять женщину в распутстве, мужчинам следует поглядеть на себя. Всюду разбрасываясь своим семенем, они сами обесценивают нашу кровь. В конце концов, стоит ли так трепетно относиться к тому, чем может похвастаться любая шлюха в Блошином Конце?
Вопрос в общем то был риторический. Выговаривая все это, я не надеялась на понимание. У нас был разный менталитет, и никто в этом мире не сумел бы разделить мое мнение. Таковы здешние правила. Притянув ошарашенного принца в свои объятья и мягко погладив его по голове, я лишь прошептала.
- Теперь позволь мне тебя утешить. Мои братья поступили действительно мерзко, и мне сложно даже представить степень твоей обиды.
Окаменевший в ее руках, он постепенно расслабился и в конце концов дал волю чувствам. Вздрагивая под ее ладонями, Эймонд захлебывался слезами и никак не мог остановиться. Вся боль и обида, которую он так долго держал в себе, вырвалась на волю в этих тёплых объятьях. Он не знал почему, но здесь, в этом темном пристанище, освещенном лишь парой свечей, принц чувствовал безопасность. Ненавистная ему девчонка все продолжала шептать что то успокаивающее, ласково проводя ладонями по его волосам. Он не пытался разобрать слов, ему было достаточно того, что они были.
Сжимая его подрагивающие плечи и слыша душераздирающие рыдания, я дрожащим голосом ворковала ему на ушко. Искусав все губы в попытках держаться, я все же позволила собственным слезам прочертить дорожки по лицу, вместе с Эймондом сбрасывая с себя весь стресс накопившийся за день. Чувствуя его руки, крепко обхватившие мою талию, я надеялась что мы наконец обрели мир.
***
Тем же вечером, находясь в своих покоях, Эймонд услышал неуверенный стук в дверь. Когда на его позволение войти никто не отозвался, он в раздражении распахнул ее самостоятельно, в недоумении уставившись на Люка.
Племянник же, подняв на него перепуганный взгляд, застыл каменным изваянием, не в силах вымолвить и слова. Когда тишина между ними стала почти осязаема, он наконец тяжело вдохнул и громко выкрикнул.
- Прости! – склонив голову и сжав кулаки, он мучительно дожидался реакции, и не получив ее растерянно поднял взгляд. Различив недовольство на лице дяди он хотел было сказать что то ещё, но был прерван.
- Она заставила тебя извиниться? – Эймонд недовольно хмурился, яростно сжимая губы. Вопреки прозвучавшим извинениям, он не чувствовал и капли довольства. Ему не нужны принесенные из под палки слова о прощении.
- Нет. Висенья говорила с нами, но не просила принести извинения. Это мое решение! – и твердо взглянув на дядю, он вновь выпалил, - Пожалуйста, прости меня, я был не прав!
Оставив принца обдумывать произошедшее, Люк направился в свою комнату. Эймонд же, провожая его взглядом, чувствовал как что то в нем ломается. Должно быть, это тщательно взращённая к племяннице ненависть с громким хрустом трещала по швам. Отчего то именно сейчас, не в той темной комнате, которую он молча покинул, стоило успокоиться, а именно сейчас, получив извинения, он наконец позволил теплым чувствам взять верх. Впервые в своей жизни он был благодарен Висенье.