Глава 5 (1/2)

Стоя у дверей маминых покоев и слыша ее крики, я впервые за все это время вспоминала тот мир. Не какие то незначительные отрывки вроде песен, сюжетов книг и сериалов, которыми я с удовольствием делилась со своими братьями, и изредка с Хелейной, когда мы сидели в нашем убежище и мой размеренный голос заполонял собой темное пространство. Нет. Я вспоминала свою прежнюю жизнь.

Я не знала обид и лишений, у меня было счастливое детство с любимой матерью. Вспоминая сейчас, я думаю, что они с Рейнирой очень похожи. Обе сильные и стойкие женщины, заботливые матери с несгибаемой волей. Мы с мамой в том мире были вдвоем, у нас была маленькая, но очень крепкая семья. Ближе друг друга нам никого не было. Я не чувствовала никакого одиночества, наслаждаясь нашей крошечной ячейкой общества, вплоть до ее беременности. Мы были рады, когда узнали, что наша семья пополнится, с трепетом в груди я рассматривала экран во время узи, пытаясь различить каждую часть крошечного тела своего братишки. Я ждала дня его рождения и всем сердцем обещала любить малыша. До тех пор, пока он не лишил меня матери. Осложнения во время родов, несмотря на попытки врачей спасти ее, забрали мамину жизнь спустя несколько тяжелых часов реанимации. А спустя пару дней, оставив меня ни с чем, в след за ней ушел и рожденный брат. В итоге разбитая двенадцатилетняя девочка в моем лице нашла пристанище в детском доме. Не сказать что меня, тепличную душу, приняли там с распростертыми объятьями, но вопреки опасениям никто не обижал. Я вела спокойную жизнь вплоть до тех пор, пока не полезла на только заледеневшую реку, в дурацком приступе героизма. Оттащив оказавшегося на льду мелкого пацана в безопасное место, сама я дойти до него не успела, внезапно для самой себя погрузившись под воду. И не сумев найти ориентира под толщей воды, просто и незатейливо утонула.

Не знаю, почему воспоминания нахлынули сейчас, а не во время рождения Люка. Может быть, тогда я была слишком мала, что бы задуматься об этом, а возможно дело в том, что тогда мне не приходилось становиться свидетелем его рождения. Я не сидела под дверьми, сжимаясь в комочек при каждом мамином вопле, мечтая о том что бы этот кошмар скорее закончился. Не шептала слов успокоения (кого я хотела успокоить? Себя или ее?) в надежде больше не слышать как ей больно.

В какой момент все прекратилось я даже не поняла. Просто в один миг за собственным сбивчивым шепотом я различила детский плач, а после дверь ее покоев отворилась, и из нее вышла мама, с трудом облокачиваясь на своего мужа, но все равно крепко удерживая на руках младенца. В панике подорвавшись с пола, я кинулась к ним.

- Мама, ты куда? Ты же только родила, тебе пока нельзя вставать!

Переведя на меня усталый взгляд, она все же нашла в себе силы выдавить улыбку.

- Все хорошо, Висенья. – голос ее был слабым и измученным, а лицо с залегшими на нем тенями совсем не соответствовало этому хорошо, - Королева хочет видеть ребёнка. Я только покажу ей его и вернусь.

Обеспокоено глядя на нее, я кивнула и молча направилась следом за ними. Оставив это без внимания, родители двинулись в нужную сторону. В ужасе глядя на протянувшуюся за мамой дорожку из крови я судорожно сжала кулаки, изнутри прикусив щеку что бы не расплакаться. Продолжая шагать, я остановилась лишь перед лордом Касвеллом, окликнувшем моих родителей. Легонько дернув его за одежду, привлекла внимание.

- Простите, Лорд Касвелл, мама не может уделить вам внимание прямо сейчас, но чуть позже она обязательно обсудит с вами необходимое. Надеюсь, ваше дело сможет подождать?

- Что? – он в недоумении взглянул на меня. – Ох, да, конечно. Я подожду, принцесса Висенья.

Более не задерживаясь, я кивнула ему и провожаемая его растерянным взглядом спешно догнала родителей.

Королева встретила нас в покоях весьма радушно (если не обращать внимание на хищный блеск в ее глазах) и тут же протянула руки к ребенку. Довольная увиденным, она будто бы невзначай сделала замечание.

- Вам стоит больше стараться, Лейнор. Возможно, когда-нибудь вам удастся зачать светловолосого мальчика.

И прежде чем мы успели ответить, в покои вошел король, что заставило родителей проглотить ее фразу. Стоя в стороне и не отсвечивая, я ещё пару минут прожигала ее взглядом, а после, услышав имя младшего брата, покинула комнату. Джоффри был под присмотром родителей, и в присутствии короля ничего уже не могло случиться.

В расстроенных чувствах покинув замок, я подозвала летающего по округе Анубиса. Тонко чувствуя мои эмоции он тут же приземлился рядом и в волнении потянулся ко мне. Огладив его морду и чуть приведя эмоции к порядку, я взобралась в седло и мы взлетели. Небо благотворно воздействовало на меня, позволяя прийти в чувства и разделить все тяготы с драконом. Анубис был для меня спасением, и я всегда, в каждую минуту этой жизни, чувствовала нашу связь. Несколько раз облетев замок и ближайшую территорию, мы все же решили приземляться. Не так давно ему подготовили место в драконьей обители, но мне ещё удавалось защищать права своего товарища, потому посещал он ее лишь готовясь ко сну или ради питания. Мой дракон рос большим, уже обогнав в размере более старших сородичей, вылупившихся у моих братьев. Я искренне считала, что все благодаря его свободному перемещению, и на все претензии взрослых давала твердый отказ. Переждать ночь в яме я позволю, но запереть в ней Анубиса – никогда. Направив его в нужную сторону, мы приземлились у входа.

Увлеченные своей выходной, мальчишки не обратили внимание на появление ещё одного человека. Наслаждаясь своей проделкой, они лишь гнусно хохотали, слишком увлеченные что бы концентрироваться еще на чем то.

***

Эймонд не хотел признаваться в этом даже себе, но на короткое мгновение он все же позволил надежде вспыхнуть в своем сердце. Правда, тут же одернул себя, вспомнив в чьей компании находится. Всякий раз, со стороны наблюдая за тем, как сначала брат, а после и эти бастарды, обращаются со своими драконами, он чувствовал едкую зависть в своей душе. Чувство неполноценности никогда не оставляло его, а тихие насмешки раздающиеся в спину, больно задевали, как бы он не пытался демонстрировать безразличие. Не помогал бороться с этим и дракон племянницы, нагло украденный у него, постоянно мозоливший глаза. В детстве, наблюдая за тем как она таскается с этим каменным яйцом, он даже испытывал сочувствие. Мол, поглядите на эту маленькую дурочку, она все никак не оставит своих надежд. А потом яйцо явило на свет дракона, и стало уже совсем не весело. Слова мамы, сказанные в ту ночь, плотно засели в его голове, породив настоящую ненависть к этой воровке. Видя ее счастливую рожу, когда она всюду брала с собой его дракона, Эймонду хотелось скривиться в омерзении, и лишь воспитание не позволяло ему столь явно демонстрировать неприязнь. Дракон рос, но никто почему то так и не пытался забрать его у наглой девчонки, позволяя ей держать его рядом, даже когда он достиг размера, позволявшего его седлать. Король сквозь пальцы смотрел как тот летает над замком, не обращая внимания на жалобы и страх его обитателей. В день, когда мерзавка взлетела на нем впервые, оглашая округу своими воплями, он наблюдал за ней из окна. Чувствуя как нечто темное оплетает его разум, он с пугающей злобой пожелал ей упасть и разбиться всмятку, явив всем на радость свои мозги, растекшиеся по земле и переломанные в кашу кости. Сам ужаснувшись своим мыслям, он отпрянул от окна. Узнав о ее наказании, он решил что ей наконец перестанут потакать. И тем сильнее было его разочарование, когда спустя месяц Висенью выпустили из комнаты, не только не отобрав дракона, но и подарив ей седло. Вязкая темная злоба продолжала заполнять его разум и он сдался ей, больше не пытаясь сдерживать.

И вот сейчас, стоя у драконьей обители, куда его пригласил брат, он внимательно, до боли в глазах, всматривался в темноту ямы. Ожидая очередной подлянки, он сконцентрировался, пытаясь рассмотреть что внутри. Вот появились очертания Люка, а вслед за этим раздалось визгливое хрюканье. Принц отшатнулся. Разглядывая жирную розовую тушу, он не верил своим глазам. У свиньи были крылья. Небольшие, бумажные крылья свисали по бокам, и от мысли, как старательно его племянники вырезали их, только лишь ради того, что бы сейчас насмехаться над ним, Эймонду стало тошно. Раздавшийся ото всюду хохот, весело подхваченный эхом, ввинчивался ему в мозг. От общей какофонии звуков, состоящей из гнусного громкого смеха и этого проклятого хрюканья у него разболелась голова. Судорожно сжимая кулаки, он мог думать лишь о том, как бы не опозориться ещё больше. До боли закусив губу принц силой сдержал непрошенные слезы, уже жгущие глаза. Казалось, в этот миг весь мир смеялся над ним. Зажмурившись до темных пятен перед глазами, он едва сдержался что бы не вздрогнуть, когда громкий девичий голос разогнал сгустившуюся атмосферу.

- Ребят, дорогу мне! – внезапно явившаяся Висенья, верхом на Анубисе, вынудила мальчишек разойтись. Привлеченная раздавшимся хрюканьем, она уставилась на неожиданный подарок. – Это что ещё за свинья? Впрочем, не важно. Мальчики, ну ка разойдитесь. – как ни странно, все тут же послушались, освободив место.

Спешившись, девочка кратко отдала команду.

- Дракарис!

В тот же миг гадкое напоминание о произошедшем превратилось в кусок жжённого мяса. Странным образом, Эймонд почувствовал облегченье. Вид сгоревшей свиньи будто полностью рассеял все напряжение.

В то же время Висенья, мягко огладив морду дракона, позволила ему начать трапезу.