Глава 3: Я совсем не спала (2/2)

У нее окончательно пропал аппетит, она отодвинула от себя тарелку и уставилась на мороженое. Буквально пару минут назад этот стейк казался еще вкуснее и сочнее в сочетании с холодным сливочным лакомством. Вау. Хорошо. Фу. Теперь это вдруг… звучит… отвратительно. Елена с трудом сглотнула и, оттолкнувшись, побежала в ванную, падая на колени перед унитазом.

Тошнота — уже привычное и даже перманентное состояние. Она довольствовалась лишь короткими перерывами, когда чувствовала себя хорошо, а так ей приходилось мучаться то от тошноты, то от рвотных позывов. Но честно говоря, все было не так уж плохо, как первые недели беременности.

«И хей!» — раздался в голове бодрый голос Кэролайн. — «Помнишь, как ты чуть не врезалась в дверь из-за головокружения? По крайней мере, его больше нет. Ещё чуть-чуть и тошнота закончится!»

— Утренняя тошнота, — пробормотала Елена, положив голову на руки. — У кого хватило ума назвать это «утренней тошнотой»? Меня никогда не рвало раньше двенадцати. Это глупо.

Элайджа оказался рядом в считанные секунды.

— Воды, — попросила она, и едва Елена договорила, как ей протянули открытую бутылку холодной воды. Зная, что она выглядела отвратительно, вся красная и опухшая, и пару минут назад издавала самые непривлекательные звуки на свете, Елена взяла ее, не глядя, и прополоскала рот.

— Я могу чем-то помочь? — спросил Элайджа с тревогой в голосе.

— Я в порядке. Скоро все пройдёт, — она прикрыла рот ладонью. — Что пишут в интернете?

— Там говорят… — он сунул руку в карман и, достав смартфон, начал читать: — Симптомы токсикоза нередко сохраняются во втором и третьем триместрах, но всегда лучше проконсультироваться со своим лечащим врачом.

— Нам нужен врач, — сказала Елена, подразумевая под этим себя и ребёнка, но первородный понял иначе, судя по его руке, погладившей по плечу.

— Я найду доктора, — пообещал он ей, потирая спину, присев на корточки рядом с ней. — Самого лучшего.

— Нам не нужен самый лучший, — она вытерла лицо рукавом платья и повернулась к нему, с сожалением понимая, что ее дыхание пахнет мороженым и рвотой. — Нам нужен доступный и умеющий хранить молчание.

— Да, ты права.

Поглаживание спины было очень приятным, хоть и неуверенным с его стороны. Но она хотела контакта с ним.

— Спасибо, — снова сказала она.

Элайджа тепло улыбнулся. Не так, как раньше, как она помнила. Не так широко и ярко, но даже маленькая улыбка порадовала Елену. В конце концов тысяча лет оставили свой отпечаток, и это счастье, что он до сих пор умел улыбаться.

Тошнота усилилась, и Елена проглотила слюну во рту, чтобы предотвратить рвоту. Ее ноги гудели от ходьбы весь день, и ей хотелось свернуться калачиком, но опять же, она даже не была уверена, можно ли это сделать. Не раздавит ли она ребенка?

Глаза закрывались, его поглаживания успокаивали. Она опустила голову на руки.

— Как тебе удалось скрыть беременность с таким недомоганием? — спросил он, опускаясь на колено.

— Дженна умерла до того, как у меня появились симптомы, Рик ушел, Джереми думал, что я пью. Стефана попросила не приходить, а Бонни с помощью магии отменила приглашения Деймона из дома. Я слушала громкую музыку, спала в комнате Дженны, так как там есть отдельная ванная.

Темные глаза Элайджи с беспокойством смотрели на неё. Он был удивлён, услышав о Дженне.

— Твоя тетя, — тихо сказал он. — Что случилось?

— Я не хочу говорить об этом, — твердо сказала она.

— Я не буду давить на тебя. Если тебе когда-нибудь понадобится наемный убийца, я знаю нескольких.

Она снова опустила голову и попыталась сдержать улыбку. На его лице было такое выражение, что он сразу выглядит как грозный викинг. До того, как Елена оказалась в прошлом, она уже понимала, что он отличается от других мужчин из-за своего возраста, но, пожив в его родной эпохе, его поведение стало ей более понятно.

— Понятно, но это не обязательно, — ответила она хриплым голосом. В животе снова скрутило, видимо, ее снова вырвет. Подожди… нет… все прошло.

Подожди… подожди…

Он собрал выбившиеся из ее пучка волосы, что прилипли к лицу. И его прикосновения вызвали у нее такую ностальгию, что слезы навернулись ей на глаза. «Перестань плакать, дура». Ее вырвало, и первородный заботливо потер ей спину. Елена часто задышала, живот скрутило.

— Это, — выдохнула она, — мерзко. Тебе не стоит здесь быть.

— Я должен был быть с тобой гораздо раньше. Ты делаешь всю тяжелую работу, я только и могу, что поддерживать тебя.

Она закрыла глаза, спустила воду в унитазе и вытерла глаза.

— Что ты делаешь? — спросила Елена. — С тех пор, как ты уехал из Мистик-Фоллс?

— Я живу в Новом Орлеане, — осторожно ответил он.

— С Клаусом и Ребеккой?

— Да.

— Тебе там нравится? — «ты заставишь меня переехать туда?»

— Там неплохо, — он сел, прислонившись спиной к ванне. Его пальцы слабо массировали плечи, и девушка покрылась мурашками, что он неправильно истолковал: — Тебе холодно?

— Меня бросает то в жар, то в холод, — она пожала плечами.

— Может, ты хочешь жить где-нибудь в теплом месте? У меня есть недвижимость рядом с пляжем.

— Недвижимость? — повторила Елена и выгнула бровь.

— Я должен как-то зарабатывать законные деньги. Сдавать в аренду — самый простой вариант.

— Главное, чтобы это было не рядом с Клаусом, — со смешком сказала она, а затем ее снова стошнило.

***</p>

Елена была благодарна, что в базовый набор, предоставляемый отелем, входила зубная паста (потому что она забыла взять ее с собой), но ей не понравилось отсутствие привычного мятного вкуса, вместо этого ее ждала какая–то желтоватая жижа с горьким привкусом. Ее чуть снова не стошнило, что тоже нездорово, ведь пасты вряд ли хватит на несколько раз.

Элайджа снова что-то читал в телефоне, вероятно, о беременности. Елена благодарна, что он дал ей немного места. Она прополоскала рот и потянулась к сумке за одеждой для сна.

Вежливого способа спросить, где он спит, не было, поэтому она просто задала вопрос напрямую, вытаскивая из сумки леггинсы и лонгслив.

— Я буду на диване, — спокойно сказал он.

— Тебе не обязательно спать именно на диване, — «я бы предпочла, если бы ты лёг со мной».

— Все в порядке, — заверил Элайджа. Он небрежно расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, ослабил галстук и снял пиджак, аккуратно повесив его на спинку дивана. — Тебе должно быть комфортно.

— Да, но… — она искала оправдание, вытаскивая толстовку с флисовой подкладкой. — Кровать большая.

Он улыбнулся, развязывая шелковый серый галстук. Элайджа не знал, как красиво он выглядел с морщинками вокруг глаз от улыбки, с расстёгнутым воротником рубашки, что было видно его шею. Она хотела поцеловать его, лизнуть кожу, оставить лиловую отметину и попробовать на вкус.

— В свое время я спал в гораздо худших условиях, чем дорогой диван на роскошном курорте, — он закатал рукава. — Не беспокойся из-за меня.

Елена невольно почувствовала возбуждение, увидев, как он намотал галстук на руку и затем расстегнул еще одну пуговицу на рубашке, прежде чем приступить к пуговицам на жилете. О да, вот они и гормоны!

«Я уже беременна», — ругала она себя.

— Конечно, — Елена опустила взгляд на одежду в своих руках, пытаясь успокоить разбушевавшиеся эмоции.

Что она хотела сказать, так это «залезай в чертову кровать, пока я тебя туда сама не затащила». Но ничего бы не получилось, даже если бы она разорвала на нем рубашку и легла на него обнаженной. Викинг Элайджа был джентльменом до мозга костей, хотя и обладал приятной доминантной наклонностью.

Особенно рядом с деревьями.

Когда Елена переоделась и вышла из ванной, Элайджа уже где-то раздобыл зарядку с биркой курорта. Своё он не взял. Майклсон не собирался оставаться надолго. Он думал, что освободится ещё несколько часов назад, но планы изменились. Елена подошла к нему, уже лежащему на диване, без обуви, и принесла одеяло.

— Ты не обязана этого делать, — тихо сказал он.

— Здесь холодно.

— Не так уж и холодно.

— Только потому, что тебе не холодно, не значит, что вообще не холодно, — пожурила она и подоткнула концы одеяла под его ноги. Он удивлённо посмотрел на неё, и Елена покраснела от смущения. Что, черт возьми, она делает? — Я… Здесь холодно, ясно? Из-за меня ты и так на диване спишь, так что не спорь.

Он поднял руки в знак капитуляции, когда она укрыла его.

— Приятно видеть, — задумчиво произнес Элайджа. — Твое сочувствие.

— Да, хорошо, — это не было сочувствием. Ей просто нужен был предлог, чтобы быть рядом с ним, но она также не хотела оставлять его замерзать на диване, в то время как сама будет спать на огромной кровати. — Ты что-то упустил.

— Не понял.

— Ты не знал, что мы останемся. Ты даже не знал, в чем была проблема. Так что вечером ты должен был вернуться к Клаусу, и, если я правильно помню, вы двое всегда чем-то заняты. Итак, — она села на кофейный столик, приподняв брови, — когда он приедет и выбьет дверь?

Его веселье угасло.

— Он не приедет. Мой брат уже большой мальчик, он может сам справиться со своими делами, пока я занят своими.

— И как долго это продлится, прежде чем у него возникнут подозрения? И он использует ведьму, чтобы найти тебя? Появится без предупреждения, готовый к бою? Какой у тебя план, Элайджа?

— Мой брат изменился, — тихо объяснил он. — Он совсем не тот человек, каким ты его знала.

Да, она также знала его как хорошего брата, который любил Хенрика и обожал Ребекку, который восхищался своим братом Элайджей, глядя на него почти со звездами в глазах. Но Елена также знала его как безжалостного, разъяренного и безумного.

— Что, по его мнению, ты делаешь?

— У меня свидание со старой любовницей, — ответил он. — Тот факт, что я не буду брать телефон пару дней подряд, его не удивит.

Она знала это вожделение, этот сильный голод в нем, страсть, желание, чтобы он мог часами не выпускать ее из своих объятий. При других обстоятельствах Элайджа был бы не так мил с ней, дразнил бы часами, пока она не начнёт умолять.

Елена вскочила и обошла диван. Что за мысли?

— Елена, — он сел, проследив за ней взглядом. — Я не сделаю ничего, что могло бы поставить тебя под угрозу. Пожалуйста, знай это.

— Ты этого не сделаешь, — согласилась она и откинула тяжелое одеяло с высокой кровати, забираясь на неё.

— Ты худшего мнения о моем брате, — сердечно сказал он. — Я не виню тебя. Но я надеюсь, ты не думаешь так обо мне?

Она плюхнулась на спину, все еще не уверенная, стоит ли ей спать на боку. Изменится ли что-то внутри нее? Перевернет ли это ребенка? Что, если она перевернется ночью и раздавит его?

— Ты единственный, кому я доверяю, — пробормотала Елена, взбивая подушку. — Можешь выключить свет?