Часть VIII: Будни, ч.1 (1/2)
Suum cuique</p>
Каждому своё</p>
В 1996 году обязательными к изучению на пятом курсе были такие дисциплины: Трансфигурация, Заклинания, Зельеварение, История магии, Защита от Тёмных искусств, Астрономия и Травология. А также нужно было выбрать минимум два предмета из данного списка: Прорицания, Нумерология, Древние руны, Уход за магическими существами или Магловедение.
В 1943 к обязательному обучению прибавлялись основы Ритуалистики и Латынь; к необязательному — магическая География, Артефакторика, которая через пять лет будет практически запрещена в Британии, ещё туда отнесли Травологию, она была в виде отдельного факультатива; ещё существовали факультативы по толкованию рун, сновидений, символов, и отдельные, начальные и продвинутые занятия целительской магией у Хилиар Помфри для желающих стать колдомедиками в будущем.
У Гермионы горели глаза от того, сколько знаний мог дать ей Хогвартс этого времени, поэтому она хотела записаться на всё… кроме Прорицаний, ещё вопросы возникал по поводу двух факультативов — толкование рун и символов. Стоит ли идти на них? Уход за магическими существами прекрасно могла объяснить Амелия, а Магловедение ей было просто не нужно. Она жила в обычном мире большую часть своей жизни — одиннадцать лет. Магическую географию Гермиона всё же взяла, несмотря на советы своей соседки.
— Ничего такого, просто сорок минут нудят о местах Силы на земле, где располагаются и так далее. Нам итак всё известно.
Её соседка оказалась чистокровной снобкой, а под «нами» она имела ввиду чистокровных.
Гермиона вчера не стала с ней разговаривать слишком много, лишь спросила о дополнительных предметах, дождалась ответа и быстро заснула, почти не погружаясь в размышления. Ей не снились никакие сны, а проснулась она бодрой и отчего то счастливой, быстро приняла душ и отправилась в гостиную, где нашла молчаливую Валю и Алису, которая активно рассказывала своей новой подруге про свою жизнь в «обычном» мире. Малышки шли на завтрак, держась за руки, в Большой зал всех новоприбывших на Когтевран сопровождала Эрин, Префект этого факультета. Её напарник так и не появился.
— Вот, — Эрин Хантер достала из сумки список предметов и чистый пергамент. — тебе нужно выбрать минимум два дополнительных факультатива и отдать мне это до завтрашнего вечера.
Что по итогу выбрала Гермиона? Нумерология; Древние руны, дополнительно — толкование рун; Артефакторика; начальные занятия по целительской магии; Прорицания так и не появились в списке.
Она записалась на пять из пяти возможных занятий. И прямо-таки светилась от счастья и предвкушения, даже руки зудели и чесались от нетерпения. Девушка отправила девочек на первые занятия, а сама отправилась в библиотеку, взять учебники. Пока у неё было свободное окно, но следующим и первым занятием на дню должны были быть Заклинания у Филиуса Флитвика. Гермиона получила в библиотеке «Общую теорию заклинаний» для пятикурсников, редакции 1914 года.
В своём времени, как только закончились экзамены четвёртого курса, Гермиона, чисто ради академического интереса, решила посмотреть программу следующего курса. И сейчас девушка сидела, с удивлением вычитывая отличия учебных пособий 1943 и 1996 года.
Редакция 43-го года включала в себя ещё и некоторые разновидности проклятий, порчь и сглазов, с подробным описанием их действий и способом их снятия. В 96-м последнее считалось тёмными искусствами и не изучалось вовсе. Зато описание «разрешённых» чар и заклинаний было больше и точнее, с некоторыми новыми дополнениями.
Гермиона всё это читала, а потому пропустила часть того, что знала, и принялась изучать тёмные заклинания. Парочку она знала из книги «Самые разные злые заговоры и тёмные обряды для самых злых волшебников», авторства Злодеуса Злея, перевод Мрака Злодеуса Злея IV. Всё это она вычитала ещё в Хогвартсе, когда хотела подсластить жизнь одной цветочной девочке — Лаванде, за то что та в конце года начала общаться с Роном, а сам Рон начал от Гермионы отдаляться. А потом… прямо перед Турниром, она видела, как…
Пальцы крепче сжали перо, а клякса упала и расползлась по пергаменту.
Она видела, как Рон целовал Лаванду. Или Лаванда Рона, но, какая сейчас, Мерлин, разница. Рон даже не родился. Как и Лаванда. Как и она… хотя. Хотя, кажется, она как раз таки и родилась в этом времени. Или её мать переместилась и родила уже 79-м? Почему именно этот год? Столько вопросов и ни одного ответа. Однако, на один из них можно было ответить прямо сейчас, например, та книга с порчами, которую читала Гермиона, она на том же месте в Запретной секции, или нет? Наверняка да. Нужно проверить. Если бы её кто спросил, почему она пошла в эту Запретную секцию, Гермиона вряд ли бы ответила что-то вразумительное. Просто… ещё одно знакомое место в незнакомом времени.
Дезиллюминационные чары — одни из первых чар, что Гермиона постаралась усвоить, как только узнала о них на третьем курсе, хотя изучались они на шестом. Мальчики росли и поместиться всем вместе под мантию-неведимку становилось той ещё проблемой. А те чары стали отличным решением и были доведены почти до автоматизма. Поэтому Гермиона оставила учебник по заклинаниям и ещё парочку других на столе, осмотрелась вокруг: многие ученики толпились около стойки библиотекаря и не смотрели в её сторону, а потому и вовсе мало кто заметил, когда она слилась с книгами и стенами.
А ещё Гермиона прекрасно знала, как обойти защитные чары на входе в Запретную секцию, учитывая ещё и то, что они не менялись ещё, кажется, со времён Основателей. Сделать это и правда оказалось легко и просто. Она практиковала это ещё на втором курсе, когда противный Локонс отозвал своё разрешение, а другие преподаватели не захотели его давать. Получилось не с первого раза, и даже не с третьего. Мадам Пинс сняла за все те попытки в общей сумме тогда добрую сотню баллов, которую Гермиона потом отрабатывала на других предметах.
Дверь в Запретную секцию на секунду распахнулась и тут же бесшумно закрылась. Пыль сразу защекотала слизистую и Гермиона еле сдержалась, прижимая кончик языка к нёбу, чтобы не чихнуть. Девушка сняла чары-хамелеоны, призвала Люмос-максима и стала осматривать знакомо-незнакомые полки. Книг здесь было намного меньше, чем она помнила. Неужели большинство из них сейчас находятся в свободном доступе? Когда их перенесли сюда? Почему?
Гермиона проходила между полок, вспоминая, где именно лежал сборник порчь. Пальцы невесомо касались старинных корешков книг, пока их магия, хранящаяся на иссохшем пергаменте — обжигала при прикосновении. Это было такое знакомое, родное покалывание на подушечках пальцев. Фолианта не было на своём месте.
Что ж, наверняка, он где-нибудь здесь, или будет здесь когда-нибудь. Гермиона не стала больше задерживаться в этой секции библиотеки, наложила те же чары, потушила Люмос и отправилась обратно, взять книги и пойти на занятие к одному из её любимейших профессоров — Флитвику.
***</p>
Артефакторика, Древние руны, толкование рун и толкование символов, начальные курсы целительской магии — так выглядел список Риддла. Официальный список. Неофициально — он посещал все занятия, кроме Прорицаний и толкований снов.
Малфой достал ему маховик времени и Том им бесстыдно пользовался. Он знал последствия, предостережения и все минусы данного метода, и то, как магия времени опасна. И что она забирает непосредственно твои часы жизни, тянет из тебя силу. Ему было плевать. Он собирался жить вечно и в качестве своего магического ядра тоже не сомневался. Пусть тянет. Ему нужны знания. Все, которые он только может получить в этом месте. А дальше — больше.
Знания, информация и практика — вот что сделает его великим. Могущественным. Поэтому Том не чурался даже изучения маггловской истории, их литература оказалась вполне занятной, их достижения — потрясающие вооброжение, их развитие — стремительно. В глазах волшебников — они жалкие сошки, не стоящие даже их внимания.
Тому хотелось кричать: неужели вы не видите?
Неужели вы думаете, что вы — короли этого мира? Вы? Вы не хотите видеть, как скрываетесь, будто крысы в своих норах, прячетесь, пока вас всё сильнее и сильнее гонят в угол. И кто? Магглы.
Неужели вы настолько слепы?
Том не считал себя слепцом. Ему казалось, будто он один видит и понимает весь ужас происходящего. Он жил среди мерзких магглов. Он видел своими глазами, на что они способны.
На сплошные разрушения. Ни капли жалости к своим же сородичам. Ни капли. Если вдруг они узнают о существовании таких, как он? Он видел в том приюте, что делают не с такими, как все. С ненормальными.
Во снах до сих пор появлялись осколки прошлого: крики детей, их смех над ним, когда один из них например, запер его в чулане, их весёлые голоса, когда они издевались над ним. Всё это он хранил в памяти. Это являлось ему во снах. Реже проскакивали другие звуки — гул самолетов в ночном небе, звук трескающихся костей, звук пули, проникающей под кожу. Звук смерти.
Запах смерти. Отвратительный запах смерти.
Раскуроченный от бомбёжек Лондон. Плачь матерей. И это чувство… ужасное чувство. Оно образовывалось где-то в животе, сворачивалось змеёй в тугой узел и жалило-жалило-жалило, распространяя и разгоняя убийственный яд по венам, отравляя рассудок. И имя этому чувству — страх. Том боялся. Том чувствовал себя загнанной в угол крысой.
Магический мир не мог ничего противопоставить этим богомерзким тварям. Даже самые мощные щиты не спасали от пуль, заклинания по сравнению со скоростью выстрела из какого-нибудь оружия, даже из так называемого «пистолета», оказывались летящей черепахой. От них было просто уклониться. Пули же часто достигали своей цели.
Он это знал. Он это видел сам. Он это чувствовал.
Том хотел спасти свой мир, которому он теперь принадлежал. Потому что он один единственный не был слеп. А все остальные — были. Как и сейчас все оставались слепы, не замечая ничего дальше собственного носа. Никто не обратил внимания на то, как одна пятикурсница слилась со стеной, и, конечно, никто не заметил, как на секунду открылась дверь в Запретную секцию.
Том, в общем-то, не планировал следить за когтевранкой специально. Риддл пришёл в библиотеку дочитать то, что он оставил в прошлом году. И как-то так странно вышло, что он заметил Рейзендер и переключился с размышлений о смерти к мыслям о том, как бы подступиться к новенькой. Он всё ещё помнил, как Рейзендер игнорировала от чего-то его, когда он зашёл в купе. Специально ли? Она и её дар открывал бы ему большие возможности. Поэтому таких людей стоило держать ближе к себе.
Поступи она на Слизерин, было бы, конечно, проще. Но, увы и ах, наверное, Шляпа не ошиблась, отправляя её на факультет «всезнаек». Интересно, тяга к знаниям была у неё в крови, раз в свой первый день эта девчонка решила проштрудировать ещё и Запретную секцию? Что ж, её должно было ждать разочарование и выговор от мадам Либриан.
Веселье Тома закончилось на том моменте, когда дверь в секцию открылась и за этим не последовало ничего. Никакого истошного рёва сигнализирующих чар. Риддл нахмурился и принялся ждать. Спустя всего семь минут дверь снова распахнулась, а через минуту когтевранка уже собирала свои учебники в сумку. В её руках не было ничего «запрещённого». Она ничего не взяла. Не нашла ничего интересного или побоялась?
Том проследил за тем, как когтевранка удалилась из библиотеки и снова уткнулся в книгу, только буквы больше не складывались в слова. Перед глазами всё ещё стояла картинка развалин. Он снова возвращался в то лето.
***</p>
Гермиона заработала на занятии двадцать баллов за великолепное исполнение чар воспламенения. С первой попытки. Знал бы Флитвик, что она знала их ещё с первого курса — именно ими Гермиона подожгла мантию Снейпа, когда думала, что он зачаровал метлу Гарри.
Это был не Снейп, но Гермиона всё равно тогда помогла. Однако, это было в пр… в будущем. Это будет через много лет, а баллы она заработала уже сейчас и сидела довольная на обеде. Валя с новой подругой сидели рядом, рассказывая, что они узнали на занятиях. Им не рассказывали ничего из теории или заклинаний, им просто читали вводные занятия, технику безопасности и прочее. Алиса всё равно была в восторге, но её монолог прервал подошедший слизеринец.
— Привет, мелкая, — Долохов был похож на медведя, и весь его вид источал силу, она крылась в походке, манере держать палочку и даже голосе. Когтевранцы, завидев его, подвинулись в сторону, давая ему возможность сесть за их стол. — Дамы, приветствую вас.
— З-здр-равствуйте… — Алиса икнула и опустила глава в свою тарелку с супом, прекращая щебетать.
— У вас всё нормально? — Антонин обращался к двум девушкам: Вале и Гермионе.
— Да, спасибо, что спросил. — ответила Гермиона. Валя молчала, также как и её подруга, опустив глаза в стул.
—А ты… эй, ребёнок, ты чего? — до того, как увидеть настроение свой младшей сестры, слизеринец улыбался, но его улыбка тут же пропала, как только он заметил, что Валя плачет. — Тебя кто-то обидел? — в голосе появилась суровость, которая тут же отразилась и на лице.
— Нет. — Валя ответила шепотом, и, видимо, совсем неубедительно для своего брата. Его брови сдвинулись к переносице ещё больше, а жевалки от злости заходили по скулам. Гермионе самой захотелось сжаться от одного его взгляда, хотя гнев парня и был направлен не на неё.
Долохов хотел уже гаркнуть что-то сестре и призвать её к ответу, чтобы она назвала имя виновника и обидчика, но ситуацию вовремя спасла Алиса, перекидывающая нервные взгляды то к одному, то к другому:
— Ей… профессор Дамблдор сказал, что здесь не «детский сад», это такое…
— Я знаю, что это такое. Продолжай. — теперь внимание слизеринца было направлено на рядом сидящую маленькую сокурсницу Вали, которая стушевалась под таким напором.
— В общем, он… ну… сказал, что Валя уже не маленькая и не должна таскать с собой игрушки. — с каждым новым словом голос маленькой когтевранки затихал, пока она и вовсе не сдулась под яростным взглядом старшего брата своей новой подруги. — И… всё.
— Всё?!
— Всё. — отозвалась, наконец, Валя. Малышка перестала плакать и уже смотрела на брата в упор. Оба ждали, кто первым отведёт взгляд. Первой сдалась Валя. Она снова уткнулась в тарелку, но уже почти не ела, просто размешивала его ложкой. — Это всё.
Гермиона сама остановилась, её ложка зависла на полпути, и теперь девушка, также как и Алиса, переводила взгляд с одного на другого. Она помнила, что Валя шла на занятия со своим зайцем. Сейчас его не было. Видимо, это заметил и Долохов.
— А где твой заяц? — от переполняемой злости, он даже не заметил, как перешёл на русский.
— Я оставила его в комнате. После занятий. Здесь же не детский сад.
Гермиона знала, что Валя врёт, потому что девочки просто не успели бы после занятий сходить в башню, девушка сама лично забрала их от аудитории и пошла в Большой зал, чтобы они не заблудились. Но Валя больше не поднимала головы, а Алиса и вовсе старалась не дышать.
— Ладно. — Антонин тут же повеселел и выражение его лица смягчилось, даже чуть улыбнулся. — Ребёнок, говори мне, если что. Кстати, ты не хотела бы представить мне свою подругу?
— Антон, это Алиса. Алиса, это Антон. Доволен? — Гермиона вовсе не ожидала уловить ядовитые нотки в голосе от такой маленькой и хрупкой девочки. Антонин их вовсе проигнорировал, продолжая улыбаться.
— Алиса Д-дэвис, сэр. Приятно… познакомиться.
— И мне, Алиса. — Долохов теперь повернулся к Гермионе и обратился к ней. — Рейзендер, можно тебя на пару слов, после обеда?
— Хорошо.
— Отлично. Тогда жду тебя.
Слизеринец встал и направился обратно к своему столу. Трапеза продолжалась. Девочки уткнулись в почти полные тарелки, и Гермиона, рискнув, всё же спросила:
— Это же не вся правда, так? — так, между прочим, совсем не давя и искоса поглядывая за их реакцией. Валя поджала губы, а Алиса с тоской глянула на девушку.
— Профессор забрал мистера Беляка и показал на нём, что такое «трансфигурация». Валя вышла из класса, я пошла за ней и… в общем, мы не вернулись. Ждали конца урока, а потом ты нас забрала. Ну и…
— Заяц у Дамблдора? — уточнила Гермиона. Алиса кивнула. — Хорошо. Я его заберу.
— Валя, ты слышала? Гермиона его заберёт! Мистер Беляк вернётся к тебе! — глаза когтевранки загорелись от счастья, будто это ей вернут её любимую игрушку.
— Спасибо. — Валя многие свои слова произносила тихо и в принципе была девочкой немногословной. — Только пусть это будет тайной. Не хочу, чтобы он знал.
Гермиона расслышала последние слова и просто кивнула. Конечно, пусть лучше она подойдёт к директору, чем Долохов. Он с дуру может и разозлиться на Дамблдора. По крайней мере, Гермионе так казалось. А ей самой ничего не стоило забрать несчастного зайца.