Последний уголёк надежды беспощадно потух. (2/2)

Карие глаза почернели, сочувствие сменилось опустошением, и он, наконец, растворился в воздухе, словно его никогда здесь и не было. Что ты натворила? Что? Зачем? Именно поэтому рядом с тобой никто не задерживается! Ты сама бьёшь в самое сердце тем, кто тебя любит и искренне хочет быть рядом! Что ж, теперь и в самом деле не остаётся ничего, кроме как умереть. Твой путь закончен, звёздочка. Решись на последний шаг, ведь в ином случае ты обречена на никчёмное существование в этом огромном и чужом мире. А если будет больно, то…как там говорили? Боль — это не смерть, это последний удар жизни. Она пытается вырвать тебя из сладких сетей смерти, отобрать, чтобы ты продолжала страдать. Нет, ничего у неё не получится.

Когда ты убиваешь себя, то в голове мелькают картинки, как в калейдоскопе. Решительность, неуверенность, попытки исправить совершенное, снова решительность, а в конце безразличие. Бездушное тело плывет по течению, а ты смотришь на него с абсолютным равнодушием. Петля стягивает шею, но боль быстро уходит. Всё, что выше петли постепенно теряет чувствительность. Кожа становится дряблой и холодной, глаза полузакрытыми и пустыми, руки и ноги безвольно опускаются. Слабость накрывает, как волна, и затягивает на дно. Последние бесконтрольные движения, а дальше забытье и конец…или всё же нет?

Солнечный луч разрезает густую тьму, его свет ослепляет глаза и согревает продрогшее тело. Ты идёшь к нему, потому что другого пути нет. Медленно, с опаской бредёшь по проложенному маршруту и думаешь о том, что же там?

— Звёздочка, — те самые тёплые руки, которые ты узнаешь из тысячи, из миллиона, обхватывают тебя, прижимают к такой же родной груди и такими же губами целуют в макушку. — Зачем же ты так рано пришла сюда.

— Извини меня, — задыхаясь из-за слёз, кричала я. И лишь потом до меня вдруг дошло. — Но ведь ты сказал, что умрёшь вместе со мной…

— Это было ложью. Я действительно самый настоящий Эрик Харрис…вот только, сам не знаю почему, не хотел тебе об этом говорить. Может быть, я этого и боялся? Что ты убьёшь себя, пытался как-то...мотивировать тебя к жизни.

— А я даже не знаю, что мне сказать…но я рада, правда рада видеть тебя. Извини, пожалуйста, за то, что я тебе наговорила. Какая же я глупая.

— Звёздочка, ты вся мурашками покрылась, замёрзла, да? А ну-ка иди сюда, теперь тебе больше никогда не будет одиноко, холодно, грустно. Я всегда буду рядом, теперь уже точно. Ты готова идти дальше?

— Да, — сказала я и улыбнулась.

Я ослеп, и в бесконечной тьме,

В беспросветном отчаянии,

В немой, захватившей все тело тоске

Бегу, иду, ползу и постоянно роняю

Едва ощутимый хрусталик души.

Сквозь годы брожу, окружённый зимой,

Окутанный снегом, гонимый пургой.

Замёрзший насквозь, поникший душой,

Я всё таки шёл, я шёл за тобой.

Пусть буду любим я всего лишь минуту,

Мне хотя бы немного согреться!

Глыбою рухнуть в мягкие тёплые руки

И навечно уснуть под биение сердца.</p>