Гордыня. (2/2)

Он ступил вперед, но услышав еще один треск, остановился. Звука приближения того монстра не последовало, и он взглянул на то, что же все-таки стало причиной его чуть ли не преждевременной смерти.

Под ногами были разбросаны десятки шприцев, белый порошок, какие-то склянки. Невозможно было не понять все и сразу. Почему некоторые священнослужители пропадали, почему некоторые из них вели себя чересчур открыто, почему некоторые на службах сидели поодаль и иной раз даже не реагировали на слова.

Отвращение подступило к горлу. В церкви, которую все так восхваляли, так ценили и молились, происходило подобное. Это было даже не мерзко. Неужели он один был самым вменяемым из всех присутствующих? Хотя Каэдэхара уже сомневался в этом. Его теперь тоже сложно было назвать нормальным.

Еще раз глубоко вздохнув, он подошел к девушке, искупавшей свое белое одеяние в каком-то угле, вероятно оставшемся от связывающих ее ранее цепей, и собственной крови. Учитывая, что только что пережил парень, он уже не мог увидеть в трупе чего-то пугающего.

Присев рядом с лицом монахини, Кадзуха прищурился и кровь вновь застучала в висках. Это была Михаэлла. Та Михаэлла, которая улыбалась ему на репетициях хорового пения, которая обнимала и по-матерински целовала в лоб, говоря о том, какой ее ученик умница. Та Михаэлла, которая в итоге нарушила свой обед невинности перед приезжим священником.

Отсюда нужно было уходить и как можно быстрее. Стоило сказать хоть кому-то о том, что произошло. Но что будет с Кадзухой, когда он расскажет? Он не понимал, что ему нужно было делать, но точно знал, что нужно было бежать, если не из церкви, то хотя бы выбраться из катакомб.

Выглянув наружу, он осмотрелся. Никого не было, а выход оставался в трехстах метрах позади. Миссия будет выполнена, едва ему удастся покинуть это место без лишних глаз.

Пробегая мимо оборачивающихся на него священнослужителей, Каэдэхара добрался до нужной ему комнаты. Был лишь один человек, не привязанный к их церкви. Пусть он оставался в глазах парня сомнительной личностью, но по крайней мере, возможно, смог бы помочь хоть чем-то.

Выдохнув, он нетерпеливо постучался в дверь и едва услышал голос за ней, залетел внутрь, закрывая за собой.

— Можно вас по серьезному делу? — Спросил он резко.

Эдан сидел за своим столом. Создавалось чувство дежавю. Он вновь перевернул лист бумаги, в которой что-то записывал и улыбнулся, указывая на свою кровать.

— Ты выглядишь напряженным, что случилось? — Спросил он, перекидывая ногу на ногу.

— Вы же следователь Ватикана? Правильно? — В ответ на вопрос задал свой Кадзуха. Он быстро осмотрелся. Почему-то ему казалось, что его все еще что-то преследует, но ничего не заметив наконец смог расслабиться.

— Да, конечно. — Кивнул следователь, складывая руки в замке на собственных коленях. Его пальцы зашевелились, отбивая какой-то ритм по костяшкам.

— Я был в катакомбах. Там еще один труп. Там… Там была Михаэлла! — Не выдерживая напряжения от воспоминаний, воскликнул он, но уже в следующий миг заметил, что его тело расслабляется, а внутри появляется ощущение того, что у сидящего напротив все под контролем.

— Вот как, может быть ты увидел что-то еще? — В глазах Эдана вновь блеснуло что-то неясное.

— Там… Там было очень много шприцов, белый порошок на полу, банки от препаратов. — Спутано проговорил Кадзуха, все же упуская в своих рассказах наличие демона. Но почему? Он ведь собирался рассказать все и до самого конца хотя бы кому-то. Ощущение того, что что-то с ним не так, отразилось в голове дежавю, отсылая ко сну, в который Каэдэхара впал после похорон Хосе.

— Хорошо, я отправлю доклад в главный офис. — Кивнул священник, улыбнувшись. — Ты большой молодец, что смог откапать нечто подобное. Это станет действительно сильной причиной для более крупной проверки.

Слова и голос Эдана в голове вызвали ощущение, что он действительно поступил правильно, придя к нему за помощью. На этого человека хотелось полагаться и хотелось в него верить. «Верить?» Переспросил сам себя Каэдэхара, смутно вспоминая, что где-то слышал уже эту фразу, но она оставалась нечеткой. Приятный голос, пробирающее наслаждение — все это было словно частью какого-то приятного сна, от которого не хотелось просыпаться.

— Кадзуха, ты действительно одаренный парень. — Заметил следователь, переводя его мысли обратно к себе. — Тебе стоит гордиться собой. Даже у меня, со всеми моими полномочиями не хватило навыков пробраться в подземный город этой церкви.

Слова Эдана показались странными. Хотелось ответить: «Но дверь туда всегда открыта.» Вот только слова пропали в нарастающей гордости, которую вселял в него священник. Кадзуха, даже не понимая того, улыбнулся собеседнику, действительно ощущая в себе это чувство.

— Тебе должно быть было страшно, ведь я наслышан от остальных детей приюта, что там бывает жутковато. Не зря именно ты стал мессией. В тебе есть, и смелость, и доброта, и принципиальность. — Продолжал говорить Эдан, наполняя пространство своим гипнотизирующим голосом. Он играючи управлял чувствами внутри послушника.

— Ну что вы… Вы меня слишком хвалите. — Попытался отнекиваться Каэдэхара, но все его желание прекратить дифирамбы в свою сторону были легко прерваны.

— Даже скромностью не обделен. — Заметил следователь, улыбаясь. Это добивало и внутри разлился плотный поток уверенности в том, что он один во всем этом месте действительно заслуживает похвалы и почестей.

— Ты смотрел на меня на уроке, хотел о чем-то спросить? — Новый вопрос вывел парня из глубокого омута самовосхищения.

— Нет, просто… Да, хотел спросить почему вы дали мне пустой лист? — Поправился он, стараясь не признаваться в том, что он хотел внимания к себе.

— Просто ответы на свои вопросы ты должен будешь узнать сам. — Вновь эта странная улыбка, пойманная взглядом. Но неожиданно Кадзуха понял, что она вовсе не напрягает, а наоборот вызывает интерес. — Скажи, как ты себя чувствуешь?

Он задумался. От паники и страха не осталось и следа. В комнате Эдана витала атмосфера спокойствия и расслабленности. Хотелось остаться тут еще ненадолго, но едва ли Каэдэхара мог себе это позволить.

— Все хорошо. — Кивнул он, поднимаясь с кровати. — Мне уже пора на обед. — Заметил он, после чего прошел к выходу, но словно завлеченный чем-то обернулся.

Следователь молча смотрел на него со своей неизменной улыбкой, словно говоря о том, что он бы хотел и дальше продолжить разговор, но внутреннее ощущение того, что что-то не так вернулось. Нет, все же нужно было уходить.

Кивнув на прощание преподавателю, Кадзуха закрыл за собой дверь.