Гордыня. (1/2)
Сидя за своей партой на очередной лекции Эдана, Кадзуха легко постукивал карандашом по чистому листу тетради. Он не хотел записывать конспект, как делали остальные, ведь слова, произносимые следователем, любой из учеников мог бы с легкостью повторить. Который раз им говорили одно и тоже просто разными словами? И все же, что-то в нем не осталось прежним.
Каэдэхара бросил свой взгляд на священника, тот словно не обращал на него внимания. Почему-то это раздражало. Парень продолжал бить краем карандаша по столу, привлекая на себя внимание Барбары, которая сидела впереди. Девушка повернулась, бросая недовольный взгляд на одноклассника, но тот не заметил, продолжая сверлить взглядом их преподавателя.
Стук карандаша, словно вводил в транс. Это ощущалось так, словно он оказался где-то между двумя мирами. На границе между ними слышалось лишь: «тук-тук-тук-тук». Перед глазами окружение начало меняться. Парты перемещались, ученики, сидевшие на них, почти все, были залиты кровью. У одного торчал из горла карандаш, выпускающий артериальную кровь фонтаном, у второго в темечке копошилась ворона, обгладывая свежий мозг, девушка откинувшись на спинку стула, приютила в своих руках капли крови, льющиеся из вен и бегущие по пальцам, как сколопендры. Но это не пугало, это ощущалось чем-то действительно нужным и важным.
— …духа! Кадзуха!
Почувствовав прикосновение к собственному плечу, он наконец очнулся, видя перед глазами девушку, поднявшуюся со своего места. Только она оставалась жива в его видении, озаренная чистым, почти белым светом.
— Кадзуха, ты в порядке? — Спросила Барбара, продолжая трясти его за плечо.
Проведя по своему лицу ладонями, Каэдэхара только сейчас осознал это. То, что он видел, было вовсе не очередной галлюцинацией. Он сам представлял себе это, сам заставлял глаза видеть картинки чужих смертей.
— Д-да, наверное… Все в порядке. — Неразборчиво ответил он, поднимаясь со своего места. — Простите, мне не очень хорошо, могу я сходить в медпункт? — Спросил парень, все же обращая на себя внимание Эдана.
— Конечно. — Кивнул он с легкой улыбкой.
Кадзуха подобрал со своего места тетрадь, карандаш и вышел из класса, надеясь, что хотя бы легкая прогулка по церкви отрезвит его ум и даст понять, что именно с ним происходило.
Проходя между давно изученных поворотов, заходя за двери и рассматривая некоторые витражи, Каэдэхара продолжал думать, стараясь взять собственные эмоции под контроль, а их было много. В нем словно взорвали какую-то странную коктейльную смесь из ненависти к самому себе из-за таких грешных мыслей, из желания бежать, из радости прогула и еще чего-то. Почему он так старался привлечь к себе внимание того, кого опасался еще день назад?
Тяжело выдохнув, он присел на пол у двери, ведущей в катакомбы. Он еще ни разу не спускался туда, думая о том, что то место будет слишком жутким из-за его темноты и недоступности. По словам остальных детей приюта, там и без его «привилегий» бывало достаточно страшно. «Страшно?»
Кадуха поймал себя на этой мысли. Может страх это то, что заставит привести свои чувства в порядок и разложить все по полочкам?
Парень осмотрелся. Всех, кто ходил в катакомбы без разрешения достаточно сильно наказывали, вплоть до использования розг, служащие не должны были увидеть того, как он заходит и выходит из этого места.
Глубоко вдохнув, Кадзуха приоткрыл дверь и прошел внутрь, не замечая за тем, что кое-кто все же следил за ним. Но вряд ли тот смог бы рассказать об этом досадном нарушении правил.
Ведущая вниз лестница извивалась, словно путала решившего пройти по ней. Даже сейчас в этом месте горели факелы. Наверняка их вообще никогда не тушили, ведь Каэдэхара часто видел, как некоторые из сестер и братьев заходят сюда даже ночью. Это выглядело странно, но послушник никогда не придавал этому особо много значения.
Снизу послышался шорох, заставивший остановиться и выглянуть из-за очередного поворота на открытую арку. Прямо по середине сидела крыса, что-то держащая в зубах и осматривающаяся по сторонам.
Кадзуха выдохнул и вышел из-за укрытия, пугая своим присутствием грызуна. Тот убежал дальше, позволяя гостю его дома пройти вперед.
Перед глазами открылась действительно жутковатая картина. Факелы в самих катакомбах все еще встречались, но расставлены были гораздо реже. Они освещали разве что около семидесяти процентов всего помещения. Застоявшийся и пропитанный запахом пыли воздух нехотя вливался в грудь. Вокруг все давило. Это не было теми просторными помещениями с высокими стенами, как в самой церкви. Потолок был едва ли выше двух метров, а окружение практически сливалось в одну единственную единую серую массу, раскрашенную лишь где-то просвечивающимися красными кирпичами.
Осторожно идя дальше, Каэдэхара не уставал осматриваться, стараясь быть настолько тихим, насколько мог быть таковым. Сейчас все еще была середина дня, а значит встретить кого-то из священнослужителей не составило бы большого труда. Стоило только издать более громкий звук.
Однако той опасности, которую можно было ощутить рядом с жителями потустороннего мира, или же мира в голове самого Кадзухи, он не чувствовал. Это скорее было обычное жутковатое место, в котором изредка встречались лишь запертые двери, которые как бы парень не пытался открыть, не мог этого сделать.
Подойдя к очередной железной двери, Каэдэхара понял, что на ней нет замка. Приложив ухо, он ничего не услышал. Скорее всего та просто была пустой и поэтому, дверь не закрывали, но стоило ее открыть уже со стороны коридора донесся странный лязгающий звук.
Обернувшись, парень начал приглядываться. Звуки точно приближались, но не были похожи на шаги или хоть что-то отдаленно напоминающее их. Нет, скорее это был звук цепей, волочащихся за чем-то.
Внутри Кадзухи что-то дрогнуло. Тело мгновенно задрожало, ведь он увидел. Кто-то приближался к очередному участку, освященному факелом. Фигура была точно человеческая, но головой утыкалась точно в потолок. Очертания мужского тела проявлялись медленно: мышцы, руки, ноги, а главное — цепи. Очень много цепей. Незнакомец словно был одет в них. Едва его красная нога ступила в круг света, Каэдэхара среагировал быстро, забегая в открытую комнату и осторожно прикрывая за собой дверь. То, что он увидел позади фигуры было страшнее, чем она сама. Тот точно нес за собой чье-то тело.
Стараясь дышать ровно, парень попятился назад наступая на что-то, что издало громкий треск в тишине, которая наполняла все подвальное помещение. Он медленно повернулся, чтобы посмотреть, что именно это было, но стоило только услышать громкий лязг цепей за дверью, приближающийся слишком быстро, Кадзуха забежал за стену, прижимаясь к самому углу.
Тело било крупной дрожью. «Зачем я сюда пошел?!» Воскликнул он про себя. Страх наказания стал уже не таким сильным, как страх перед звуком скрипа двери.
Прижавшись к стене настолько сильно, как он смог, прикрыв глаза, медленно скатился вниз, стараясь превратиться в того самого мелкого грызуна, встреченного по пути сюда. Если бы не его светлые волосы, он бы, наверное, смог слиться с окружением в своей серой одежде, но капюшона на ней не было, и пришлось прикрыть голову широким рукавом, а второй ладонью закрыть себе рот.
В комнату зашел темный силуэт. Только сейчас Каэдэхара смог увидеть, что рядом с ним стоял вовсе не человек. Это было нечто, лишь отдаленно напоминающее его: красная кожа, торчащий из груди замок, клыки место зубов. Цепи сковывали его, но не мешали движениям полностью. В момент, когда чудовище посмотрело на него, Кадзуха готов был поверить во все, что угодно. Он судорожно пытался вспомнить хоть одну молитву, которую знал, но едва ли мог. Сердце стучало в ушах, заглушая собой даже самые отточенные слова.
И все же его не заметили. Очередной лязг заставил парня открыть глаза, но рано. Закидывая на плечо женщину, которую волочил за собой демон, он резко перекинул ее на пол. Череп той издал хруст, от которого по телу Каэдэхары прошлась сотня мурашек. Он уже слышал этот хруст во сне. «Она умерла.» Подумал про себя парень и перекинул взгляд вновь на «нечто».
Мужчина развернулся и поплелся на выход, сопровождаемый все тем же, свойственным ему звуком. Цепи, словно змеи, волочились за демоном следом.
Кадзуха смог выдохнуть лишь в тот момент, когда перестал слышать этот удушающий лязг. Он осторожно опустил занемевшую руку вниз и поднял голову к потолку прикрывая глаза. Сглотнув, он почувствовал, как тело постепенно начинает расслабляться, и лишь в тот момент, когда оно действительно расслабилось, Кадзуха смог опустить взгляд на то, что происходило внутри.
По центру все еще лежала монахиня. Ее лицо в темноте показалось знакомым и парень заставил себя подняться на все еще дрожащие ноги.