Церковный следователь. (2/2)
— Эти слова сказал один скиталец. Он был первым, кто смог услышать глас божий.
От начавшегося вновь заунывного рассказа, Кадзуха захотел прикрыть уши, все еще помня, что происходило за окном. Внутри появилось паршивое чувство, будто на него смотрела сотня глаз. Или нет. Одна пара. Совсем рядом.
Замерев, он почувствовал, как со лба скатывается капля холодного пота. Парень медленно перевел взгляд к окну. На него впритык смотрел белый силуэт, улыбаясь во все зубы. Его глаза выпадали из-за век, словно бы тот хотел ими дотянуться до сидящего по ту сторону стекла. От ладоней, прижатых стеклу наравне с лицом, стекала кровь, смываемая ливнем.
Каэдэхара покачнулся, падая со стула. В его груди сердце ускорило свой ритм, вбрасывая в кровь адреналин, скапливающийся в ногах. «Бежать, нужно бежать.» Подумал он про себя, не в силах сделать и вдоха, после чего повернулся к своим одноклассникам, которые все как один смотрели на него не отрываясь, заставляя почувствовать страх абсолютно ко всем присутствующим.
— Что такое, Кадзуха? — Спросил его преподаватель, подходя ближе к остолбеневшему от ужаса парню.
— Т...там… — Выдавил он из себя, указывая на окно, но стоило повернуться к нему вновь, парень заметил, что по нему просто продолжали скатываться капли дождя. В нем ничего не было.
— Там ведь ничего нет? — Заметил его бывший сосед с вопросом смотря на Каэдэхару.
— Ничего. — Повторил с легким вздохом облегчения тот. Но что это вообще было? Неужели он уснул под голос Эдана?
Преподаватель присел на корточки, после помогая парню подняться и сесть обратно.
— Что ты увидел? — Спросил он, серьезно смотря в глаза своему ученику, но казалось, будто вовсе не ждал ответа. Внешне и внутренне этот человек чувствовался по-разному. Если отбросить тревогу, которую ощущал Кадзуха рядом с ним, тот казался обычным парнем преданным своему делу, но внутренне от него так и веяло опасностью.
— Н-ничего такого, наверное просто показалось. — Ответил Каэдэхара, все же прислушиваясь к своей интуиции.
Тот улыбнулся и довольно кивнул. От него больше не исходило неозвученного приказа молчать.
— Что-ж ребята, тогда продолжим.
Переворачиваясь из стороны в сторону на своей кровати, Кадзуха все еще был не в силах выкинуть из головы то, что увидел в классе. Он закрыл шторы настежь, пряча за ними ясное ночное небо, накрыл голову подушкой и пытался уснуть, но Морфей упорно отказывался забирать его в свои объятья. Может это было и не лучшим решением, но парень поднялся, поправляя сорочку и вышел из своей комнаты.
Так он делал много раз, когда не мог заснуть и теперь молчаливо гулял по темным коридорам, которые, на удивление не пугали. Как бы он этого ни хотел отрицать, но молчание церкви вызывало в нем покой и позволяло сосредоточится на мыслях.
Пройдя в учебный корпус, Каэдэхара уже придумал объяснение утреннему происшествию: он просто уснул не закрывая глаз под голос преподавателя.
Внезапно по стороны одной из дверей донесся шорох ткани и заставил остановится, напрягаясь. Что-то было не так.
— Ах, господин… — Донеслось из-за приоткрытой двери и Кадзуха раскрыл глаза, понимая, что точно зря пошел гулять. Он уже знал немало секретов из-за подобного своего пристрастия и не хотелось знать еще один. Но все же голос оказался знакомым. То была одна из сестер с прекрасным голосом, которая учила детей пению.
Сглотнув, парень тихо приблизился к приоткрытой двери, осторожно заглядывая в нее. И выпал в осадок. Рядом с монахиней стоял приехавший к ним церковный следователь. Он проводил руками по нагому телу девушки, заставляя ту извиваться в его ладонях, что-то шептать в бреду наслаждения откидывать голову назад.
Этого точно невозможно было ожидать. Сестра Михаэлла была одной из самых порядочных и набожных девушек в их церкви и соблюдала абсолютно все правила, которые были предписаны. Теперь до Каэдэхары начало по немногу доходить, что во всем происходящем, скорее всего был виноват сам следователь. Все его действия и поведение казались странными, неужели тот решил устроить себе отдых от работы прямо во время задания?
Тихо попятившись, Кадзуха развернулся и поспешил покинуть этот коридор, возвращаясь в свою комнату. В его голове перестал селиться образ из окна, вместо того теперь было лишь сомнение. Нет, никакой божественности в этих людях не было и быть не могло. Они лишь прикрываются правилами и продолжают жить в свое удовольствие. Если раньше Каэдэхара допускал еще малейшую мысль о правильности, по крайней мере некоторых работников, то теперь все это показалось чересчур наивным. Все люди одинаковы, и кто бы как не следил за собой, рано или поздно найдется тот, кто заставит перешагнуть черту дозволенного. Вера в глазах парня, которой он все же начал от части пропитываться ввиду усиленной промывки мозгов, угасла так же быстро, как денрожденная свеча. Все это было лишь овечьим блеяньем тех, кто хотел оправдать себя и свои грешки.