Артур и месть Урдалака (2/2)

Можно ли было сделать лучше? Вне всякого сомнения, приведем даже пару примеров: неплохой и хороший. Неплохой пример – фильм Сэма Рэйми ?Человек-паук 2?, а именно отношения Паркера с Мэри Джейн. Весь первый фильм задрот Паркер налаживает контакт с ней и в принципе она даже готова с ним встречаться. Во втором фильме Паркер продолжает подбивать клинья к девушке и спокойно мог бы быть с ней, кабы из-за своей тайной жизни маргинала-героя не опаздывал вечно к ней на свидания; итог немного предсказуем: Мэри Джейн наставляет ботану Паркеру рога с космонавтом (хорошо хоть не с водолазом). Иными словами, всё обхаживание по сути начинается сызнова, но не на пустом месте, а по объективным причинам, что в принципе нормально придумано (это притом, что в этих фильмах Мэри Джейн типичный архетип девы в беде).

Теперь хороший пример – мультфильм ?Шрек 2?. Имеем мы соответственно следующее: Шрек женился на Фионе, они любят друг друга; предпосылок, чтобы разбежаться в стороны, просто нет. Конфликт выстроен на нежелании Шрека ехать в родное королевство Фионы, так как он справедливо полагает, что ему там не будут рады; на этой почве он ссорится с женой, но потом, впрочем, соглашается отправиться в путь. Далее Шрек ожидаемо не ладит с отцом Фионы, но решает для общего блага сделать колдовством себя и принцессу красивыми, тогда как Фиона, в свою очередь, пытается понять, где её все-таки надула крестная фея и принц ?Коля Басков?. То есть, здесь в наличии и вызов, и интрига, и развитие персонажей с новой стороны – от так это правильно делается, товарищи.БАРАХЛЮШ. Юный принц Барахлюш с позиций драматургии играет примерно ту же функцию, что и в первом фильме – никакую. Тем не менее, его объективно больше на экране, чем той же Селении, а потому некоторое развитие он получает, сей факт меня лично не может не радовать. Любопытно, что Барахлюш в большей степени нуждается в интерпретации, чем любой другой герой; конечно, я опираюсь на факты, которые вещь упрямая, как известно, но признаю, что где-то я откровенно домысливаю; ваше дело – соглашаться ли со мной на счет этого персонажа. С одной стороны, совершенно очевидно, что авторы не знали, как устроить в фильм Барахлюша; они были вынуждены сделать это строго постольку-поскольку, ибо тот был заметным персонажем в прошлом фильме (читай – один из трио главных героев), однако линию этого героя в продолжении можно спокойно вырезать – ничего не изменится. Сами попробуйте представить это методом абстрагирования у себя в уме. В первом фильме Барахлюш объяснял Артуру, что вообще происходит, ?подсвечивал? характер Селении на контрасте, а также с ним было связано много гэгов. В продолжении всё это дело было существенно кастрировано к добру иль худу, оттого и герой воспринимается старше и серьезнее, хотя кого-то он, небось, еще в состоянии умилить своей наружностью и бестолковым ножом-мультитулом. И неудивительно, так как в роли главного клоуна теперь выступают родители Артура (особенно папа Арман).

Итак, чего мы знаем о Барахлюше. Впервые мы видим его на территории бывшего Некрополиса, где теперь Райская Аллея – район клёвочуваков под мягкой оккупацией войск некоего Кроба. Барахлюш оказывается в беде: его хватают и сажают в клеть войны-единороги; как позже выясняется, захвачен он был не из-за своего высокого положения (кому он вообще нужен), а по собственной глупости – не перестроился на шоссе влево, чем спровоцировал вражьих солдат. И хотя принц не без чванства замечает, что его обычно узнают и уступают дорогу, но на сей раз накосячил он не из бравады, а банально из-за незнания – забыл, где правая сторона, а где левая. Вместе с тем, дураком его назвать нельзя, да и неразумным в виду возраста тоже, далее будут основания полагать, что проблемы Барахлюша возникают именно от его взаимодействия с обществом, а в остальном он вполне сам себе хозяин. Недостаточную социальную адаптацию принц компенсирует иными талантами. Любопытен факт, что сам Барахлюш не присутствовал на подготовке к празднованию в честь возвращения Артура: это видно и по флэшбэку Миро, где юного принца не видно среди толпы встречающих в зале перемещений. Кроме того, едва ли с момента прибытия Артура в мир минипутов через лианы и его встречи с Барахлюшем прошло хотя бы два часа, а это значит, что принц оказался в Райской Аллее задолго до назначенного появления Артура. Да и сам он в разговоре с Артуром признает, дескать, сбежал во время всеобщих хлопот: ?Все были так заняты, никто и не заметил моего ухода?. Нет, это не простая беспечность, Барахлюш и в самом деле не сильно спешил вновь увидеть Артура, а предпочел свои дела, решив, дескать, с корешем Артуром успеется. Примечательно, что и в первом фильме встреча Артура и Барахлюша произошла вдалеке от народа минипутов: как мы помним, пока все собрались на церемонию извлечения Меча Власти из камня, наш принц чего-то делал один в зале перемещений (или недалеко от него, главное, что он был один). И вот здесь возникает ироничная двойственная ситуация: Барахлюш не дичится общества, но со своими соотечественниками не очень-то идет на контакт, но не из-за того, что ему венец королевского сынка на голову давит, и он всех презирает, возможно, он просто стесняется. Можно предположить, так и так, ему попросту, мол, скучно столько возиться вместе со всем народом ради кого-то там одного, пускай это даже сестра или лучший друг – такой вот необычный эгоизм или же искусно скрываемый от зрителя интровертный тип. Вызывает сомнение, будто в одиночку ему шибко интересно, по-моему, он занимается всякой чушью, но это позволяет ему чувствовать себя независимым от других, что в принципе так и есть – ему не нужен никто и ничто, чтобы быть самим собой. Даже свое заключение в клетке он переносит на удивление степенно.

Это я подвожу к мысли, что Барахлюш по натуре скорее волк-одиночка, просто он еще сам того не понял. Там, где Селения в фильме разнылась, когда не дождалась Артура, то Барахлюш даже не соизволил встретить своего друга – неплохой контраст! Конечно, между тремя героями отношения неодинаковы, но не забывайте, что весь первый фильм они прошли бок о бок, ближе Артура у Барахлюша друзей всё равно нет. Подобное поведение может быть прямым следствием социальной неадаптированности Барахлюша, неумение вести себя нормально в обществе, непонимание, что можно и кому говорить, а кому категорически нет. Когда он систематически подкалывает Селению, мы понимаем, что у них не всё ладно в отношениях, но когда он Артуру в присутствии короля говорит, что его отец хранит множество любовных писем, то это можно назвать только скотством. Можно, но мы не станем, поскольку понимаем, что Барахлюш в сущности дикарь без общественного ограничителя, коего у него нет, потому что им, по-видимому, толком не занимаются – ни отец, ни наставники. Как еще объяснить, что он предоставлен самому себе и может позволить идти куда хочет, а за ним и проследить некому? К слову сказать, это большой для персонажа прогресс, что он не только осознает свое второсортное положение при дворе, коим становится недоволен, но и может его сформулировать вслух. Когда стражник у ворот, перед тем как открыть героям врата, говорит Барахлюшу, что даже не видел, как тот уходил, то юный принц раздраженно бросает: ?я же говорил, здесь никому нет до меня дела!?

Вообще характеристика ?раздраженный? - это именно то свойство, которым уместнее всего будет описать Барахлюша в продолжении. Он не рад, что его никто дома не хватится до заката, не рад, что пробуждение в коконе бабочки было не самым комфортным, не рад, что не удалось позавтракать (этакий коротышка Пончик на минималках). Короче, всё не так. С такой социофобией только в лесу жить – и, надо отдать ему должное, к дикой природе он, кажется, приспособлен гораздо более чем на взаимодействие с ?человеками?. В некоторых сценах он – этот толстый рыжий карлик, который недавно, что зверь был заперт в клети – доминирует над нашим героическим Артуром, рвущимся всех спасать. Вспомните, как дурачок Артур брыкается бессильно в паутине, думая, будто паук сейчас сожрёт их, как Барахлюш невозмутимо урезонивает его ?Ты оглох, Артур? Я сказал спокойнее, не то сильнее влипнешь?. Далее, как ловко он укрощает паука, благодаря навыкам, которые получил на паучьей ферме, где, похоже, работал лично. Ну и столь же ловко выпутывает друга из ловушки. Да Артур просто щусёнок в такие моменты на фоне юного принца; жаль только их немного.РОДИТЕЛИ АРТУРА. Что особенно бросается в глаза – так это возросшая роль родителей Артура. Если в первом фильме их линия была сугубо фоновая, призванная подчеркнуть одиночество Артура, то в продолжении они выросли из персонажей ?последней когорты? до фактически основных действующих лиц. Складывается вопрос – зачем? Вот представьте себе, что вы посмотрели фильм ?Гарри Поттер и философский камень?, предположим, вам очень понравились приключения троицы героев – Рона, Гермионы и собственно Гарика. Вы, стал быть, с нетерпением ждете, когда выйдет продолжение ?Тайная комната?, идете на сеанс, а там наш Потник весь фильм якшается с каким-нибудь Невиллом Долгопупсом или иным ноунеймом, тогда как роль Гермионы и Рона сводится до статистов факультета. Они мелькают пару раз на уроках, пару реплик в столовой произносят, но и только. Едва ли вы обрадуетесь такому, даже при условии нормального сюжетного объяснения, дескать, Гарик смертельно с друзьями поссорился и весь год динамит их. Это я к тому, что никому неинтересны родители Артура, никто не ходил в кинотеатр, дабы глянуть на их кривляния, однако значительную часть картины они на экране, зато у той же Селении всего несколько слов на весь фильм. Но-о-ормально! Объяснение этому, впрочем, есть, и оно вполне укладывается в представления авторов о целевой аудитории, т.е. детях. Взаимоотношения Артура и отца есть типичная проблема ?отцов и детей?: подростки считают, что родители их не понимают и вообще всю малину портят – гулять до полуночи нельзя, бухать с дебильными дружками и т.п. Примерно такая линия и прослеживается в фильме, что, разумеется, сделано не просто так – авторы пытались сыграть исключительно на чувствах школьников. Львиная доля юмора также связана, так или иначе, с родителями Артура, поэтому петросянство со стороны прочих героев заметно поубавилось; даже главный шут оригинального фильма принц Барахлюш в сиквеле выглядит более серьезно, хотя это пошло ему только на пользу. При этом нужно держать в уме, что родители Артура в ?Мести Урдалака? заметно отличаются от самих себя в первом фильме, однако предпосылок для такого развития попросту не сложилось. Они в конце первой кинокартины так и остались засранцами, не извлекли для себя никакого урока, так отчего же они так переосмыслили вдруг за год своё бытие? МАМА РОЗА. В первой картине маму Артура мало заботит сын, это же касается и её мужа. Единственная разница между ними в той картине – она хотя бы имитирует какую-то заботу, тогда как Арман сущий питекантроп в вопросах воспитания. В продолжении всё иначе: Роза хорошо относится к сыну, пытается заступаться за него перед мужем (неудачно). Короче, обычная мать. Вообще её, конечно, облагородили здесь: она и умнее стала (догадалась, кто выпустил пчелу) и давить насекомых не хочет, совесть имеет. Иными словами, если в оригинале муж и жена – одна сатана, два сапога пара, то в сиквеле Роза скорее подавлена авторитарным Арманом. Она может иметь отличное от мужа мнение, но во всём ему послушна. Ожидается, будто в конце фильма она найдет в себе силы восстать против бестолкового мужа, однако этого не происходит.

ПАПА АРМАН. Арман не только сменил физиономию, но и характер: в нём откуда-то проснулась большая любовь к сыну, настолько большая, что он готов раздавить любую букашку, угрожающую его жизни и здоровью. Вообще Арман, как отец, имеет право на беспокойство, но начнем с того, что ненависть Армана к насекомым обусловлена не только страхом за Артура, скорее, он просто её так оправдывает. Иначе он ограничился бы только истреблением пчел, а не стал бы бегать по дому с шизофреническим лицом и шикать химией из баллончика на сервиз, из которого сам бы потом и пил чай. Опять же, в его уловках и высказываниях изрядно садизма в отношении насекомых: да он, похоже, повёрнулся на этой теме и стал похож на маньяка. Его жена, например, ничего подобного букашкам не желает, хотя не меньше беспокоится о сыне, да и общается с Артуром заметно душевнее. Надо полагать, аллергию на пчел у парня выявили давненько, однако забеспокоился папаша отчего-то только сейчас, тогда как год назад Артур и вовсе жил у бабки всё лето и в ус не дул.

Дело в том, что Арман суть есть нелепое ничтожество, но он любит доминировать, а поскольку доминировать такому оболтусу трудно, то ищет он тех, кто заведомо слабее. Это, кстати, объясняет, почему он женился на Розе – она даже меньше его приспособлена к окружающему миру. Вообще попытку облагородить Армана я нахожу неудачной. Он постоянно твердит тупо в лоб зрителю, как он волнуется за Артура, как любит его, но мы этого не ощущаем, потому что его действия противоречивы. Мы видим, как Арман из-за обиды на Арчибальда собирается уехать раньше и ничуть его не волнует, что у Артура были какие-то свои планы; он даже не позволяет тому нормально попрощаться с дедом и недоверчиво стоит у тех над душой, будто злодей какой (в известной степени он тоже антагонист, так как препятствует Артуру). Вернувшись вынужденно после ДТП, он первым заподозрил, что Арчибальд спрятал Артура. Мы можем предположить, мол, он так ревнует сына к старику, у которого гораздо лучше получается общаться с ребенком; прежнему Арману образца 2006 года было бы всё равно, но нынешнему, по-видимому, нет – слишком уж бьет по его самолюбию. Несмотря на комичность образа, Арман не такой уж и болван, но характер у него по-человечески слабый. Он проявляет ненужное упрямство, но отстаивать его часто не в состоянии: не может урезонить негров-аборигенов; с Арчибальдом предпочитает не искать консенсус, а назло уехать. Символична сцена с бараньим вожаком, где неплохо раскрывается дутая решительность Армана: после столкновения машины с бараном он пугается и начинает просить у зверя прощения, будто бы тот может его понять. В конечном счете, даже пчел Арман решает устранить чужими руками, вызвав пожарную машину.

Единственный более-менее светлый момент с персонажем – это, когда он, примирительно общаясь с Арчибальдом, признает, что был груб с сыном и часто не понимал его. Могло бы стать аркой персонажа. Только и это всё портит одна из последних сцен, где Арман пытается выманить Артура коробкой пастилы, словно имеет дело не с человеком, а дрессированной собачкой в цирке. Такое убогое отношение к не столь уж и маленькому парню выдает не просто ?непонимание? отцом сына, а вообще ?незнание?, будто они чужие люди. Щеголяющий знанием произведений искусств Арман оказывается не в состоянии понимать адекватные человеческие отношения.

БАБУШКА И ДЕДУШКА. Особых изменений за Маргаритой (Дейзи) не замечено, хотя, говоря по совести, её роль в фильме в сравнении с прошлой частью сильно сократилась. Это всё еще моложавая старуха с долей здорового скепсиса, которой удается неплохо осаживать мужиков. Что касается деда Арчибальда, то самое главное изменение в нем (притом самое разумное, если сопоставлять с прочими персонажами) заключается в следующем – старик, наконец, остепенился. Если в первой картине Арчибальд был в хорошем смысле безумным чудаком, то теперь он совершенно адекватный и скучный дед, еще и подкаблучник. Для Арчибальда из фильма-оригинала было нормой написать внуку ?Артур, тебе уже 10 лет, а потому иди-ка к минипутам и победи вместо меня Урдалака, а то мне, скорее всего, встречи с ним не пережить?. Да, это тупо, но играет на образ персонажа, делает его не просто странным, а индивидуальным и загадочным.

Теперь же вспомним, с каким трудом в ?продолжении? он утаил свое беспокойство от парня, когда Артур без задней мысли радостно ляпнул, что ночевал в берлоге медведя. Вспомните, как дед натужно морщился от ужаса, когда его внука размалеванные негритосы давили лианами (я прямо Мистер Политкорректность). То есть, Арчибальд тут обычный заботливый дедушка: и внука похвалил, и волнуется за него, и в подарок игрушечную железную дорогу с поездом приволок.

В фильме Арчибальд откровенно не хочет ссориться с женой, возможно, он даже побаивается скандалов бабки: ей хватило одного двусмысленного намека, чтобы Арчибальд понял, если он хочет помочь минипутам, то драпать от супруги в их мир придется под покровом ночи – иначе она не отпустит. Да и вообще старик свалял дурака. Он ведь прекрасно знал, что минипуты рисовые зерна с посланиями не отправляют, но всё равно, несмотря на свой опыт, даже не предпринял попытки предварительно связаться с минипутами.

На самом деле объяснить перемены в Арчибальде можно и довольно нетрудно. Остепенился он, отсидев несколько лет в шарашке Урдалака; от такой жизни можно не то чтоб поседеть, а вообще все приоритеты жизни пересмотреть или вовсе с ума спрыгнуть. Хотя Арчибальд, как мы помним, в тюремной камере и предстал бодрячком, но он первым сдался в тоннеле, утверждая, что им всем конец, а потому борьба тщетна и осталось молиться. То был первый звоночек, дескать, старый чудак-приключенец Арчибальд уже не ?торт?.

УРДАЛАК. Это странно, но виновник торжества император Урдалак со времен первой картины по всей видимости… сошел с ума. Естественно, он и прежде не отличался адекватностью, однако эта неадекватность носила сюрреалистичный, но вместе с тем осмысленный характер – это был правитель безумный и гениальный одновременно, иными словами. Выдвину крамольную вещь, но ничего подобного в фильме ?Месть Урдалака? мы не наблюдаем – тамошний Урдалак не тот же Урдалак, которого мы знали. Чтобы стало яснее, поиграемся в искусствоведов. В греческой мифологии отец Зевса титан Кронос, боясь свержения, пожирал своих детей, могущих поднять восстание супротив него. В римской традиции он зовется Сатурном, но суть прежняя, так как римляне любили воровать у других народов материальную и духовную культуру. И вот глянем на картины с общим сюжетом разных художников – Гойя и Рубенса. Сатурн на картине Гойя походит на безумного уродца: скрюченное тело, поехавший взгляд, рвет зубами окровавленное тельце младенца, так что от того только ноги и остались. Сатурн Рубенса смотрится совершенно невозмутимо: этот хладнокровный старик-людоед без всяких сомнений впивается в скривившегося от боли младенца – будто пьет его. Вот таких вот два любопытных взгляда на злодейский персонаж: первый – безумен во всех смыслах, второй – прекрасно осознает, что делает, а потому еще страшнее.

Если угодно, Урдалак из первого фильма – это такой же извращенный и рациональный тиран как Кронос Рубенса, а Урдалак из ?Мести? такой же бешеный пёс, что и Кронос Гойи. Вот только за Урдалака сценарно в обоих случай отвечал один человек – Бессон; ему и объяснять, отчего злодей не похож сам на себя.

Тем не менее, есть и более показательный пример из новой кинотрилогии ?Звездных Войн? от студии Дисней. Если боитесь словить спойлер, то пропустите этот абзац. Урдалак, что в первом фильме, что во втором, является практически двойником верховного лидера Сноука. То бишь, мистичен, зловещ, внушает интерес к себе в первом фильме своей драматической историей – и превращается в опереточного злодея во второй ленте, где позорно сливается. Сноук, будучи подобен Урдалаку, не только уродлив, но и виден зрителю недолгое экранное время, причем из потемок, восседающим на троне (ничего не напоминает?) Тот и другой имеют оружие возмездия: у Сноука очередная Звезда Смерти размером с планету, а у Урдалака ?адская машина наводнения из трубочек для коктейля и изоленты?. Наконец, оба злодея уверены в себе: говорят спокойно, рассудительно, не спешат лично бить кому-то морду, всего один или два раза за фильм срываются на крик (и то больше для острастки) – короче, есть некое благородство, которое внушает уважение, хотя перед нами явные мрази-садисты. Сноук в продолжении ?Последний джедай? предстает совсем другим: весь фильм дешевый пафос, карикатурное бахвальство перед сливом в сортир, дескать, ?я всех вас переиграл?, систематическое имбецильное гыгыканье, дурацкие ухмылки и прочее кривлянье, свойственное обычно сериальному злодею-неудачнику детских мультфильмов. Так вот, пересмотрев ?Месть Урдалака?, вы убедитесь, что вышеизложенное в равной степени стало характерно для Урдалака, загибаем пальцы: пересказ в деталях своего злодейского плана, самоуверенные понты, не менее трех раз злорадно гогочет во всю пасть от избытка коварства, наконец, несколько раз корчит харю в совершенно шизофренических оскалах без всякой надобности (в первом фильме едва ухмыльнулся всего два раза, и то один из них – чисто театрально, для издевки). Почти что игра ?найди три отличия? или же ?дай списать, я немного там у себя изменю, чтоб учитель не догадался?. По сути единственное структурное отличие между ними в том, что Сноук сдуру получил всё же лазерную шашку в бок и располовиненный распластался на полу, а Урдалак не позволил себя сожрать жуку (хотя уверен, что такая жалкая смерть очень даже была бы ему к лицу, зритель получил бы сатисфакцию, однако кое-кто намылился уже снимать третий фильм франшизы с тем же антагонистом, посему не судьба).

Подобного рода метаморфозы в характере Урдалака нетрудно объяснить, если взять за тезис утверждение, что Бессон сильно упростил требования к целевой аудитории, переориентировав её исключительно на детей. Тогда действительно образ Урдалака в роли опереточного злодея будет удобоварим даже для позавчерашнего младенца. Однако сценарно такие изменения можно лишь объяснить тем, что Урдалак близко к сердцу принял разрушение Некрополиса и окончательно с ума спрыгнул, отсюда и этот нелепый, откровенно раздражающий гротеск в поведении, разве только кончик языка изо рта не высовывает от избытка хитрости. Цель Урдалака: у антагониста, разумеется, цель имеется, но не та, которую ожидаешь от фильма, в названьице коего наличествует слово ?месть?, ибо Ужасный У внезапно никому не мстит. Более того, он прямо говорит Артуру, мол, еще недавно он был бы рад поквитаться с ним, но теперь его занимают другие вопросы, ведь ему нужен ?масштаб, размер, рост?, а уж с ростом он мог бы мстить вообще всему миру за свои несчастья по жизни. Вот только это закладка на будущее, а в самом фильме никакой мести нет. Мало того, для злодея жажда абсолютного господства превалирует над местью. Селению он берет в заложники только затем, чтобы беспрепятственно пробиться к телескопу и попасть в мир людей, а не из-за желания насолить Артуру любой ценой. Если вы вдруг думали, дескать, Урдалачина руководствовался принципом ?пусть он познает жгучую боль утраты, пусть помучается так, чтобы ему захотелось умереть, хитроумный воитель разит не ум и не тело; сначала мы нанесем ему удар в сердце!? - вы ошиблись и спутали Урдалака с Зеленым Гоблином. Селения не более чем инструмент в этот раз, кабы ему в лапы попался Барахлюш, то для Урдалака никакой между ними разницы бы не было. И хотя Ужасный У более чем прозрачно намекнул, что принцессу он в любом случае укокошит, но местью Артуру такое обещание считать нельзя, поскольку это вообще имманентно присущая ему черта характера – всех убивать, кто не с ним и не несет ему пользы. И вообще за весь первый фильм Артур перекинулся с Урдалакой парочкой фраз, злодею совсем не было до парня дела, а тут они прямо заклятые враги. Надо заметить, для великого повелителя, каким безусловно мнит себя Ужасный У, он в новом фильме ведет себя на удивление незаинтересованно в том, что непосредственно касается его власти и империи. Еще недавно он жаждал уничтожить последний очаг сопротивления и править всеми Семью Королевствами, а ныне как ни в чем ни бывало целый год чалится без дела в доме Арчибальда. Видано ли дело, он за целый год даже не попытался вернуть себе власть, позволив какому-то Кробу и армии единорогов, о которых никому ничего не было известно в недавнем прошлом, заявиться без приглашения из дальних мест и произвести оккупацию земель Некрополиса. Понятно, что ему было любопытно глянуть жизнь людей, шпионить за главным виновником своих неудач (Артуром), но любопытство и знания всегда были для Урдалака лишь средствами укрепления власти (недаром он не спешил убивать Арчибальда, когда тот был пленником и многому мог осматов научить). Нас пытаются убедить, будто жестокий, но обаятельный Урдалак, будучи по натуре лидером, добровольно ушел в изгнание и даже не попытался собрать разрозненные силы осматов, завербовать под страхом смерти новых слуг, отстроить затопленный город. Серьезно? Когда-то этот персонаж из изувеченного ядом изгнанника-зомби стал ?черным властелином? и с нуля создал местное отделение ?Мордора?, а теперь он на правах шестёрки собственными силами ведет разведку в стане врага?

Сам Урдалак причину длительного ?великого кухонного сидения? объясняет крайне пространно: ?надоел этот маленький мир; во мне вновь проснулся дух завоевателя!? Кто же, спрашивается на милость, этот дух у него отобрал и кто вернул назад? И когда это он успел пересмотреть свои приоритеты в жизни? Когда его батя Артура умастил в буфете дихлофосом, или когда он увидел солдата в доспехах, нарисованного на кружке? Или когда смотрел, как бабушка Дейзи из морковки нарезает всякие художества? В общем, нелепица какая-то, одно с другим не вяжется. Бессон и сам понимает насколько карикатурен получился Урдалак, этот жирнейший комизм сквозит даже в обыденном описании злодеем окружающего мира: мать Артура он называет ?особь?, а столовые приборы и ножи в руках бабушки ?орудиями пыток?; ?она всё делала с любовью, что для меня совершенно неприемлимо? - столь однобокие взгляды доморощенного палача, который не видит разницы между орудиями труда и оружием, выдают в нём неинтеллектуального противника, привыкшего лишь ?стукать людишек по башке?, хотя таковым повелитель Некрополиса прежде не был.Формально он вроде бы и тот же самый, однако это не так. Сохранились с оригинального фильма такие черты как артистизм, граничащий с театральщиной; ехидство, самоуверенность. Так, Урдалак открыто глумится над Артуром, утверждая, что очень ему рад, так и так, парень, мол, не должен на него злиться, ибо они почти как братья, поскольку оба являются частью природного цикла. Его комментарий ?жаль руки заняты, не могу похлопать твоей сообразительности? - также, что называется, ?в пользу бедных?. В такие моменты он похож сам на себя, в другие – нет. Что касается ?гениального? плана Ужасного У, то он не выдерживает никакой критики – могу определить и без стетоскопа. Замысел злодея строился исключительно на допущении, что ему удастся захватить в заложники кого-то чрезвычайно важного из народа минипутов (кем соотечественники не захотят пожертвовать) и, прикрывшись живым щитом, пробраться в зал перемещений и принудить перенести себя на поверхность с помощью телескопа. Не забываем, что у него на всё про всё весьма ограниченное время, пока лунный проход работает. Его план неминуемо провалился бы, кабы Артур в срок проник к минипутам; принцессе не пришлось бы уходить из деревни, бдительность она также не потеряла бы. И вот столь дутую затею, которая трещит по швам, нам продвигают в качестве мега-стратегии, что только выставляет Урдалака болваном. Это сугубо произвол авторов, что всё сработало, как требовалось главгаду. Коли беретесь подыгрывать антагонисту, так хоть не выставляйте косяки сюжета на показ, а то бахвальство У о его многоходовочке вызывает только приступ смеха, и нет, это не комплимент.

Финальная сцена с Урдалаком также неоднозначна. С одной стороны, сей фарс, когда темный повелитель старчески причитает, что упал на единственный камень в округе, а потом, пнув его, прыгает от боли на одной ноге, хотя ничего не должен был почувствовать, ибо он мертвец – вызовет восторг, возможно, только у дошкольников, а с другой – искренний животный страх быть съеденным жуком, показывает злодея с человеческой стороны, его уязвимость. Видно, что Урдалак ценит свою жизнь дороже любой другой и, несмотря ни на что, цепляется за неё. Возможно, кстати, он единственный такой на всю трилогию любитель пожить; просто для сравнения: Арчибальд еще в первом фильме смирился с неотвратимостью гибели перед затапливаемым тоннелем, Артур был готов отдать свою жизнь Урдалаку в обмен на жизнь Селении, а сама принцесса в оригинальной картине ?Артур и минипуты? собиралась в самоубийственную миссию против Урдалака.

Внезапно увеличившись в размере (и почему не сразу?), Урдалак перед поеданием жука изрекает свое сакраментальное философское кредо, которое вело его в жизни по карьерной лестнице: ?Ешь или съедят тебя?. Близость смерти мгновенно сменяется в нём надменным чувством правильности происходящего – так и должно быть с моими врагами. Ну, и финальный аккорд этого маразма: Урдалак совершенно идиотски мычит ?бу?, повергая тем в ужас всё живое, а затем дико ржет, вызывая зависть, вероятно, у самого чёрта. Довольно необычное поведение для того, кто пару минут назад впадал в гнев, когда проводник намекал ему на физическое уродство, а теперь кичится своею мерзостью, радуясь достигнутому эффекту. Нет-нет, Урдалаку вполне осознанно нравится быть абсолютным чудовищем и терроризировать всё живое, если он и рефлексирует по былой красоте, то большого значения ей в жизни теперь не придает, а злится больше для вида (в первой картине, к слову, было также). Тем не менее, ничто не отменит факта, что это ?бу? попахивает детсадом и в принципе противоречит образу злодея. Хотя образ Урдалака и был упрощен в сравнении с прошлой лентой, но сделано это завуалировано: не каждый заметит, особенно, когда в голове туманная картина событий прошлого. Да, это уже совсем не тот харизматичный гений зла, но отчего-то ему всё-таки немного веришь, хотя авторы и постарались сделать из него шута. Наверное, оттого, что его желание не отстраивать прошлое, оглядываясь назад, а идти в будущее: начать всё заново, но уже в чужом для него мире, выдает в нем дух того самого авантюриста, который когда-то шел в ?крестовый поход? за водой, бухал напропалую в кабаках, а затем из говна и палок сделал себе империю на костях – под стать своему уродству. И этим он подкупает. Урдалак не терял надежды и веры в собственные силы, потерпев поражение. Ориентир на лидерские позиции неизменно заставлял его двигаться вперед: он не стал доказывать минипутам, что остался прежним, когда был отравлен ядом и стал уродом; в этой связи можно поверить, что он восстановлению Некрополиса и борьбе за власть предпочел еще большую авантюру чем прежде – завоевание мира людей. Только в том и ирония, что Урдалак, будучи неплохим тактиком, показывал себя посредственным стратегом, слабо оценивающим ситуацию в целом и крайне небрежным в прогнозах. Его поражение было объективно обусловлено, и Артур мог бы даже не вмешиваться.

К слову, этим авантюризмом Урдалак весьма схож с Артуром. Что Урдалак решился на сомнительное дело – попасть в мир людей, хотя смутно понимал, с чем ему придется столкнуться. Так и Артур нырнул всех спасать в мир минипутов без всякого соображения и подготовки: это как если бы вы связали себя по рукам и ногам веревкой и сиганули башкой вниз в колодец. Прочие именные герои являются героями-функциями, которые либо доводят до сведения Артура какую-то информацию (король, крот Миро), либо помогают добраться до пункта назначения (Макс и всё тот же Барахлюш). Для Барахлюша было сделано исключение, но прочих персонажей мы проигнорируем.*** А почему так вышло? Вообще мы, так сказать, могём много и долго размазывать по стенке промахи команды фильма, надругаться тыщу раз гомозиготным образом, всячески хулить, однако не думаю, мол, я сам сильно промахнусь, ежели сразу назову главнейшие причины провала фильма (с художественной и коммерческой сторон). Всё упирается в (загибаем пальцы):

1) Боязнь цензуры и стремление угодить целевой аудитории (детям, особенно подросткам).2) Усталость от франшизы, а отсюда вытекает слабый сценарий.3) Стремление к заработку (потому что сха-а-а-ва-ю-ют!)1. Первый фильм в самом деле был семейным, он мог в той или иной степени угодить всем; кто желал увидеть больше чем детский мультик, тот мог увидеть. Тем не менее, коммерческий неуспех картины, а также зверства европейской и американской цензуры, свирепо зарезавшей фансервис для дядь, а также во многом делавшие стиль фильма двусмысленные шутки, вынудили Бессона охладить пыл и осторожничать, создавая чисто детское кино. По-видимому, так и был зарублен перспективный вариант продолжения, который я вычислил в анализе на первую картину. Едва ли то можно назвать правильным решением. Наоборот, подрос зритель, смотревший в 2006 г. первый фильм франшизы, повзрослели и герои фильма – надо бы и проблемы им создать потруднее, правда? Неправда, считают киношники. Неважно, что Артур готов брать на себя ответственность за жизнь других людей, готов на самопожертвование; наплевать, что Селения дозрела до взрослой любви, а не влюбленности – пущай будем ориентироваться на подростковые проблемы, так и так мол, какое платьице напялить, чтобы ему больше понравиться; вот бы съехать на другую хату от бестолковых родителей, всё равно они меня не понимают! Ориентация на подростковые бытовые проблемы и эксплуатация чувства первой любви – это не те проблемы, которые могут в кино усложнить жизнь повзрослевшим персонажам.

2. Всё-таки слишком много времени и сил Бессон отдал минипутам, да не только отдал, но, очевидно, и перегорел на них. Оно понять, конечно, можно: когда столько лет разрабатываешь совершенно новую киновселенную, а она при всей своей визуальной уникальности не оправдывает коммерческих ожиданий, да еще и порезали фильм в отдельных прокатах, превратив цельный сюжет в гомункула для детсадовцев. Будешь тут седой после подобного! Возможно, Бессону не стоило распыляться на режиссера и сценариста сразу и по примеру Лукаса нанять для продолжения фильма талантливого, но подконтрольного сценариста / режиссера. Однако всё выглядит так, будто старина Люк работал через силу только бы закончить уже хоть как-нибудь и начать снимать нечто совсем новое, отсюда и столько едва прикрытых сценарных и режиссерских проколов.3. Интересующиеся данным фэндомом прекрасно знают, что в основе первого фильма лежат два сценария, ставших книгами. Собственно, ?Артур и минипуты? и ?Запретный город?. По отдельности они мало чего стоят, но из них обеих получилось годное кинцо. Непонятно, чего мешало (кроме, безусловно, алчности) провернуть подобное с книгами ?Месть Урдалака? и ?Война двух миров? - оно ведь буквально напрашивается. Да, рискнуть и сделать фильм длиннее, но ярче, к тому же вычерпать к чёрту всю ?воду?, в фильме её быть не должно. Тем не менее, вероятно, команде было жаль не использовать по второму-третьему кругу все те макеты, павильоны, наработанные приемы и готовые цифровые модели, что они годами создавали. Опять же торопились, чтобы пацан Фредя Хаймор в роли Артура не вымахал за период съемок в усатого мужика. Усталость усталостью, а деньги франшиза всё еще могла принести. Вся надежда, что зритель не заметит засады, что зритель схавает и не подавиться, а вот и не схавал, господин Лука Бессонов! Не схавал и не окупил.

ТЕМА ФИЛЬМА. Если смысл первого фильма можно уместить в фразу ?пацан пришел к успеху, так как боролся за вещи, что ему были дороги?, то смысл второй картины мне хочется запихать в фразу Урдалака ?любовь толкает на глупости?, неслучайно это звучит так цинично, ведь зло своего добилось – Урдалак получил рост. Едва ли Бессон нарочно хотел привнести такой смысл, но в итоге именно это мы и получили. В целом, конечно, понятно, что нам хотели показать, какое это возвышенное чувство – любовь, так и так, любовь побеждает зло и т.д. Да только эта тема уже оскомину набила, особенно при такой-то кривой реализации. Может показаться, что Артур жаждет всех спасать (и это так в принципе), но в целом для него понятия ?минипуты? и ?Селения? практически неразличимы в его сознании, и это часто мы наблюдаем. Идею картины (или же идейный посыл) несколько иначе можно выразить (мне самому зачастую сложно аргументировать, чем идея отличается от темы). ?Если ты можешь помочь близким и вообще всем тем, кто в опасности, то ты должен сделать это – ты же избранный твою мать!? Вся соль однако же в том, что от Артура в его обычном человеческом состоянии куда больше пользы, нежели когда он минипут. В конце первого фильма, например, ему хватило обычного мячика, чтобы уничтожить логово злодея.

КУЛЬТУРНАЯ ЗНАЧИМОСТЬ. В сравнении с первым-то фильмом? А ничего нового принципиально не привносит, вот вообще: ни революционных новейших технологий в компьютерной анимации; ни разрыва шаблона в жанре (а ведь так хотелось бы темного фэнтези с героями-детьми); нет выдающейся актерской игры, режиссура какая-то выхолощенная. Достойного продолжения истории (хотя бы на прежнем уровне) не случилось. Мы привыкли, что сиквел обычно слабее, но в данном случае хватило бы и первого фильма, фанаты в фанфиках остальное додумали бы сами, так у них даже больше творческой свободы оказалось бы. Это смешно, но продолжение не только не расширяет ?мир минипутов?, но и даже сужает его, делает более ограниченным. Авторы совсем не смогли (не захотели) придумать, как адекватно развить образы героев-минипутов, снизив их появление до минимума. Вместо этого приоритет отдается тем персонажам, кои прежде были сильно второстепенными – родителям Артура. Спорное и надуманное решение.