Глава 2. Каллен Стэнтон Резерфорд, храмовник-рекрут. 1. (2/2)

Сняв шлем, Дориан наконец получил возможность рассмотреть этого человека. Бледное лицо, которое он увидел, было совсем не таким, как он ожидал, и Маркус почувствовал, что у него что-то сжимается в животе.

Во-первых, это был мальчик, а не мужчина — на самом деле вряд ли он был старше самого Дориана больше чем на год или два. Его вьющиеся золотистые волосы явно были непослушными и в лучшие времена, не говоря уже о том, что теперь они во всю разметались в стороны, а его губы, казалось, были почти неестественно изогнуты по краям, как будто ожидали, что Дориан поймёт шутку, которую он только что отпустил на счёт мага, не желая ничем обидеть. Нос у него был прямой и длинный, настоящий ферелденской нос. И было ясно, даже несмотря на доспехи, что сам мальчик широкоплеч и хорошо сложён, хотя что-то подсказывало Дориану, что ему ещё предстоит немного вырасти, прежде чем он станет взрослым.

Короче говоря, мальчик был красив, и этот факт поверг Дориана в ещё большую меланхолию, чем прежде. Независимо от того, что делал Дориан и куда он уходил, казалось, что он оставляет за собой красивых мертвецов. Этот мальчик заслуживал того, чтобы его жизнь оборвалась, не больше, чем Рилениус.

Размышления Дориана были внезапно прерваны тихим свистом, сорвавшимся с губ храмовника.

Мог ли он… быть жив?

Дориан наклонился ухом ко рту мальчика и напряг слух — да, он дышал. Слабо и с явным натужным хрипом, но он дышал. Проверка его пульса показала, что его сердце тоже билось, хотя удары были одновременно слабыми и быстрыми.

Дориан торопливо схватил одно из колен храмовника и потянул за него, пытаясь выпрямить ногу. Он вспомнил, что в одно из занятий боевой магией наставник предупреждал его об опасности шока, возникающего в результате травмы или потери крови, и о том, что этот шок может убить также верно, как и любая обычная атака. Единственное, что Дориан запомнил о возможном лечении, это то, что нужно приподнять ноги и согреть тело, но что б его, у него не было магии, чтобы добыть тепло, а броня на ногах мальчика делала их слишком тяжёлыми, чтобы можно было их поднять. В отчаянии он потянул вверх дурацкую кольчужную юбку, которую носили все храмовники, до самого живота, и стал возиться с кожаными ремнями и пряжками, закреплявшими поножи.

До сих пор Дориану удавалось не обращать внимания на холод, но то, что его пальцы задеревенели, ощутимо усложняло задачу снятия с мужчины доспехов. Когда один понож наконец поддался его усилиям, Дориан бесцеремонно отбросил его в сторону и без видимой причины пригрозил ему пальцем, а затем высокомерно хрюкнул, как будто утверждая свою победу. Он опомнился и тут же опустил палец, осознав, что ведёт себя как сумасшедший. Слава Создателю, других зрителей этому не нашлось.

Вместо того чтобы зацикливаться на том, как сильно он, похоже, ударился головой, Дориан повернулся и снял второй наголенник, отбросил его в сторону и, не показывая ничего пальцем, схватил мальчика за ноги под коленями и одну за другой подтянул их в согнутое положение, так что теперь только подошвы его ботинок стояли на земле.

Затем он остановился на мгновение, неуверенный, что именно он должен делать дальше, и немного растерянный без своей магии. Ещё раз оглядев храмовника с ног до головы, он, наконец, решился и, с немалой долей осторожности, принялся снимать пластины с его рук, чтобы, по крайней мере, оценить остальные повреждение и понять, представляют ли они угрозу для жизни.

Дориан, подволакивая ногу перебрался поближе к мальчику, взялся за правый наруч и осторожно перевернул руку, выставляя крепления на свет. Он поморщился, увидев глубокую вмятину на металле — очевидно, это была та рука, на которую мальчик приземлился, когда падал в пещеру, и не оставалось никакой надежды, что она пережила падение невредимой. Дориан осторожно снял потрёпанную перчатку, за которой последовали наруч и тот нелепый металлический налокотник, которому Дориан не знал названия, но которые все храмовники носили, очевидно, просто для того чтобы их руки выглядели мощнее. К сожалению, когда доспехи были сняты, опасения Маркуса подтвердились — правое предплечье мальчика было согнуто в сторону под неестественным углом. Дориан смотрел на него мгновение, а потом коротко вздохнул, мысленно ругая себя за то, что не имел никакого опыта вправления костей, прежде чем приступил к снятию другой перчатки, а затем и остальной брони на левой руке.

Слабый стон резко вернул его внимание к лицу мальчика как раз вовремя, чтобы увидеть, как его ресницы мягко затрепетали.

— Эй, эй. Ты меня слышишь? — пробормотал маг, безуспешно пытаясь не позволить панике просочиться в его голос. — Не бойся. С тобой всё будет в порядке.

Храмовник чуть приоткрыл глаза, прежде чем тихо застонал и снова зажмурился.

Дориан положил руку на щёку товарища, чувствуя необъяснимое желание защитить и успокоить. Прямо сейчас этот мужчина — на самом деле, такой же мальчик, как и он — был всем, что у него было. И наоборот.