Глава 1. Дориан. Единственный в своём роде. 1 (2/2)
В течение последних двух месяцев он двигался вперёд, держа в уме одну единственную цель – оказаться как можно дальше от своего отца. С тех пор в ответ на каждое малейшее сомнение он просто приказывал себе сделать ещё несколько шагов, и таким образом, как ни странно, оказался в Морозных Горах на краю забытого Создателем Ферелдена. В стране собачьих лордов и, судя по тому, что он пережил в последней гостинице, в которой остановился – самых худших поваров в Тедасе. Даже картофель не заслужил того, что творили с ним жители этой страны.
Приободрённый мыслью о том, что ферелденской картошке ещё хуже, чем ему, Дориан снова двинулся вперёд, решительно, хоть и без особого энтузиазма, прокладывая себе путь сквозь снег. Он думал, что, если ему повезёт, он найдёт пещеру или хотя бы кусочек земли, укрытый деревом, с минимальным количеством снега, где он сможет устроиться на ночь. Тускнеющий дневной свет кругом него подсказывал магу, что вечер, вероятно был… Дориан мельком взглянул на него… О, похоже, оставался ещё час или два до того, как всё станет действительно ужасно.
Справа от себя краем глаза Дориан заметил небольшой пригорок между деревом и довольно негостеприимно смотревшейся скалой. Если бы он прищурился, то смог бы разглядеть то, что казалось сухой жёлтой травой, вызывающе торчащей из земли. Идеально. Он разбил бы свой маленький лагерь прямо там, на этой непокорной маленькой травке. Это был вызов.
Дориан вздохнул. Создатель, как он устал.
Он направился прямиком к многообещающему участку травы, слишком поздно осознав, что прошёл мимо одной из многочисленных елей на склоне слишком близко. Вскрикнув, он почувствовал, как сначала одна нога, затем другая соскользнули в глубокую яму вокруг ствола дерева, его руки утонули в снегу, пока он падал. В вихре снега, путаясь в ногах и размахивая конечностями, он совершенно недостойно приземлился на колени на дне ямы. Задрав голову и посмотрев вверх, Дориан добился только того, что ему на лицо рухнула лавина снега, который продолжал сыпаться в течении нескольких секунд отмечая путь, который проделал юный маг.
Дориан оказался надёжно зажат между стеной своей маленькой снежной тюрьмы и шершавым стволом дерева позади. Каффас, это было жалко. Он был повержен объединёнными нечестивыми силами дерева и сугроба.
Дориан вытер снег с лица и сделал символическую попытку подтянуться вверх по стене, прежде чем уныло выдохнул и прислонился спиной к дереву. Выход из норы, в которую он свалился, казалось, был почти в шести футах над ним.
Он почувствовал, как непрошенные слёзы начинают пощипывать глаза. Вот уже несколько месяцев, как он сбежал из дома и с тех пор находился в постоянном движении, как для того, чтобы оторваться от преследователей, так и просто для того, чтобы отвлечься и не прокручивать беспрестанно в голове печальную последовательность фактов, называвшуюся его жизнью. Рилениус был мёртв. Отец Дориана презирал его. Дориан был неудачником и пятном на имени семьи. На самом деле не было ни одного хорошего способа встретиться с этими фактами лицом к лицу, и он очень надеялся, что ему никогда не придётся этого делать, если он просто будет продолжать двигаться.
Создатель, Дориан ненавидел себя. Он прижался лбом к снегу и, по крайней мере, принял этот факт. Он даже позволил себе побаловать себя и начал немного шмыгать носом, но, к сожалению, это быстро перешло в настоящий плач, и теперь рыдания во всю сотрясали его плечи. Если бы он мог просто быть другим, родиться другим, не тем, кем он был, всё могло бы обернуться лучше. Рилениус был бы жив. У него могло бы быть будущее, которое не предполагало бы одинокой смерти в снегах Ферелдена.
Он не осознавал, сколько прошло времени, когда его плач превратился в тихие всхлипы, а всхлипы – в жалкие печальные вздохи. Падающий на него свет стал тревожно-серым, а угол наклона лучей стал таким пологим, какой обычно предвещал начало ночного веселья. Или, в данном случае – перспективу замёрзнуть насмерть в снежной яме.
Он упёрся руками о стену, приготовившись к новой попытке подняться – на этот раз уже всерьёз – прежде чем внезапно застыл как вкопанный. Откуда-то сверху и сзади до него донеслись мужские голоса и отчётливый лязг металла о металл.