Глава первая, где сплетаются робкие ростки коварного плана, а главный герой понимает, что век живи — век учись (1/2)
Первые сутки, Венера
Песня тянулась так долго, что подмывало кого-нибудь убить.
Она витала под сводами Малого Храма №19, расположенного в Куполе «Похоть», одном из девяти, находящихся под управлением Демонической Технократии. Снаружи Купола, как всегда, бушевала чудовищная венерианская буря и царила раскаленная вечная ночь. А внутри Черная Инквизиция продолжала свое жуткое служение. Здесь-то еще казалось терпимо, только шумно и воняло свечами, а вот пятью этажами ниже, где держали певцов-пророков, было совсем туго.
Пророки выполняли тяжелую черную работу – возносили молитвы богам ненависти, любви и секса в надежде, что те поделятся частичкой своей мощи и облегчат работу демонов. Истекая ослепительным светом, буквы и цифры заклинаний ползли по покрытым зеленым мхом плитам пола. Голоса пророков искажались и переходили в нечленораздельные шепоты, а сами крики часто срывались на дикий рев, в котором трудно было что-то понять. Да и не очень-то хотелось, ибо чертова ритуальная песня была, судя по всему, бесконечной.
На самом деле это был тупой немелодичный брутфорс с перечислением всех когда-либо использовавшихся точек входа в замки ангелов, расположенных на Марсе и в поясе астероидов. Координаты этих точек составляли межпланетную тайну: демоны хотя и были крайне ослаблены после очередной войны, но в этом аспекте считалось целесообразным перебдеть и запереть за семью печатями даже самый общий список порталов на Небеса.
В настоящий момент, опустошив все тайные человеческие библиотеки и архивы, удалось найти менее четырехсот тысяч координат, записанных финикийским алфавитом. При этом активными из них оставались максимум пара десятков, но никто не знал, какие точно, поэтому демонам приходилось быть очень терпеливыми и работать методом сплошного перебора. Певцам-пророкам и темным жрецам было еще туда-сюда: их сменяли каждые четыре часа (для простоты венерианские сутки приравнивались к марсианским) и разрешали перекусить и поспать. А вот демону, которого собирались телепортировать по найденному адресу, приходилось несладко.
— Хе… делт… хе… нун…
— Ничего.
— Йод… хе… рош… шин… алп…
— Ничего.
«Убью кого-нибудь, — подумал красноглазый демон, распластанный, словно звезда, на горячей каменной плите телепорта. На нем была серо-бурая хламида с объемистым капюшоном, почти полностью закрывающим лицо. — Честное слово, убью. Только меня перебросит, первого, кого увижу — когтями за горло, труп в канаву, и все. Ангельские крепости охраняются по первому разряду, прорыв сразу обнаружат; один черт помирать, так хоть…»
— Мем… хе… каф… каф…
— Водички принести?
— Чтоб тебя, Пазузу… Мем… хе… каф… каф… алп…
— Ничего.
«Или вселиться в кого-нибудь, — продолжал размышлять демон. Ягодицы и все, что располагалось ниже, ощущалось не вполне своим, в голове мутилось, а в носу свербило от порошков, которыми дышали жрецы, чтобы не спать. — На Земле в последнее время было весело, хоть и чертовы эльфийские патрули бдят, приходилось вести себя тише воды, но даже так выходило неплохо. Сколько я вселялся, сколько веселился…
— Бет… алп… рош… алп… нун… гамл…
«Интересно там нынче: свобода нравов, сексуальные революции, политкорректность, видеоигры… Да, было бы славно там поразвлечься. А вместо этого меня отправляют к ангелам, где шансы выжить стремятся к очень круглому нулю…»
— Алп… каф… алп… делт… хе…
— Что-то есть! — возбужденно крикнул один из жрецов, прерывая транс. — Мы нашли работающий адрес! Портал вот-вот откроется!
«Нашли-таки зацепку, — с легким разочарованием констатировал демон. — Теперь дело быстрее пойдет. Еще два-три сегмента, и меня забросит черт знает куда, со стертой памятью, беспомощного, словно младенца. Но Самаэль клялся, что иначе Технократия обречена на медленную и неприятную смерть, а это — единственный способ спастись, и он продумал все до мелочей и обо всем позаботился… Что ж, у меня будет возможность убедиться».
— Мем! — голос жреца вибрировал от волнения и еле сдерживаемого торжества. Вокруг телепорта разгоралось синее свечение, центром которого был демон. Ощущалось движение воздуха, все вокруг закручивалось в странную спираль-водоворот, только «вода» в ней была непривычно медленной и отблескивала золотым свечением. То же самое происходило с пространством, в котором плыло тело демона — его поверхность то дробилась на крохотные фрагменты, то снова становилась однородной. Самому демону в центре этого золотого вихря приходилось несладко: ему казалось, что вот-вот его голова пробьет поверхность бесконечного кольца, куда он стремительно вливается, и он или потеряет разум от чудовищного напряжения, или его размажет по стене купола от сбоя при переносе, но ничего подобного не произошло. Поток водоворота в пространстве «уплотнился» еще больше и оказался бесконечным колодцем, из которого не было выхода.— Йод! Алп!
Внезапно раздался громкий звон, словно лопнула толстая струна, и демон исчез в ослепительном голубоватом свете. Его последней осмысленной мыслью было: «Вот дьявол, на что угодно могу поспорить — я еще об этом…»
Ревущая бездна поглотила его и выплюнула в совершенно другом месте.
Первые сутки, утро. Орбита Марса, небесная платформа «Академия святой Ласкавии», внешний парк.
Он свалился хоть и с небольшой высоты, но довольно болезненно — внизу оказались какие-то некрупные острые камешки, вроде щебенки. Нечленораздельно застонал и провел следующие несколько секунд в блаженной тишине, восстанавливая отобранное телепортацией дыхание.
— Пожалею… — прохрипел упавший парень, закашлялся и попытался поднять край капюшона дрожащими руками, в чем в конце концов и преуспел. — Черт, как же мне…
Вокруг было светло и тихо, стояло утро — но не раннее, а то, в которое уже не жалко просыпаться и, прищурившись, шлепать на кухню в безуспешных поисках завтрака. Он стоял на четвереньках посреди широкой дорожки, усыпанной гравием и ведущей через парк или сквер к внушительному кирпичному зданию, похожему на замок, которому скормили слишком много стероидов. Башни, как жирные пальцы, торчали на фоне темно-синего звездного неба; оранжевый Марс подозрительно выглядывал из-за главного корпуса. На траве и листах деревьев сияли крупные капли росы, а искусственное солнце, довольно крупное и качественно сотворенное, щедро бросало свои лучи на выложенные красным кирпичом башни и стены Академии. Вокруг стояла какая-то дикая и ненастоящая красота — словно здесь царил рай, который еще не успел ступить на землю, и был не для человека, а сам по себе.
Парень прочистил горло еще раз и запнулся.
— Ничего себе… Стоп. Это что, мой голос? Вот это утиное кряканье? Раз-раз, первый, я второй, как слышите?
Он с трудом поднялся на ноги. Истертый плащ неопределенного цвета придавал парню довольно-таки мрачный вид, но он все равно был основательно потрясен.
— Как-то непривычно звучит… А откуда я знаю, какой голос для меня привычен? Если уж на то пошло, кто я вообще такой?
Он с надеждой прислушался, словно и правда ожидал получить ответ от окружающей действительности. Но та, даже если и слышала, удачно притворялась глухой и ничем не показывала, что ей известна личность новоприбывшего. Память тоже не давала ни малейшей подсказки; с ее точки зрения, она принадлежала парню по имени «Парень» и содержала в себе только ту информацию, что получила после неожиданного приземления в этом тихом парке пять минут назад. По крайней мере, именно это она в очередной раз сообщила своему хозяину. Тот разочарованно поковырял пальцем в ухе и скривился:
— Ответа нет, плохой пинг… Мне что, память отшибло, как это любят в бразильских сериалах? И какого черта я в дурацком плаще с капюшоном, я что, ситх на задании? Или назгул, сожравший собственную лошадь? Если так, то аш назг гимбатул, сучки!
Реакции снова не последовало. Мерно шумела листва в ближнем сквере.
«Что я несу? — пронеслось в голове. — Я чувствую, что сказанное имеет смысл, но сам он от меня ускользает… Почему? И какого дьявола я одет в какое-то рванье, от которого воняет так, будто оно три дня мариновалось у Сатаны в трусах?»
Он с неожиданным ожесточением сорвал с себя плащ и отбросил в кусты. Под ним, как выяснилось, скрывался идеально стильный молодой человек в белой рубашке, джинсах и коричневых кожаных ботинках. Также у него были темные вьющиеся волосы, карие насмешливые глаза с какими-то красноватыми искорками, лицо скорее приятное, самую малость порочное, какое обычно нравится женщинам.
— Что ж, — сказал парень сам себе, сосредоточенно глядя на корпуса из красного кирпича с бирюзовыми крышами, скрывавшиеся за пышной зеленью. Здесь уже виден был край купола орбитальной платформы, покатого и блестящего, как мыльный пузырь, отчего от окружающего мира веяло чем-то родным и приятным. — Начнем мыслить логично и задавать нормальные вопросы, хорошо знакомые любому алкоголику: во-первых — кто я, во-вторых — что это за место?
В синем небе тонким голосом закричала случайная птица. Парень нахмурился