Глава 15. Признание (1/2)
— Сяо Чжань!
***</p>
— Сяо Чжань, — позвал женский голос из соседней комнаты.
Он лежал животом на ковре в уютной маленькой комнате, похожей на типичную гостиную. Телевизор, диван, ковёр – всё как надо, ничего лишнего. Возможно, хозяева квартиры предпочитали минимализм, либо же не могли позволить себе больше объектов мебели.
Меж локтей обнаружился лист бумаги с раскиданными рядом карандашами – синий, зелёный, жёлтый, чёрный, коричневый и красный, последний он держал в своей малюсенькой ручке. Буквально в малюсенькой. Пять непослушных пальчиков одной командой крепко обхватывали корпус карандаша, при этом держали рисующий предмет не так, как следует. Карандаш был неподвижно зажат в ладони, и приходилось двигать всей рукой, чтобы медленно и старательно вывести на листе желаемые штрихи.
На голос он отреагировал не сразу, так как был увлечён созданием шедевра. Хотя, честно признаться, получалось у него сомнительное художество, словно нарисовал маленький ребенок. Какая-то абстрактная размазня.
— Сяо Чжань, — на этот раз мелодичный голос прозвучал менее приглушённо.
Он поднял голову и в проходе между комнатами увидел улыбчивую женщину с венчиком в руке. Она была невысокого роста с короткими тёмными чуть вьющимися волосами, ласковым взглядом и ямочками на щеках.
— Поможешь маме? — в её глазах блеснула хитринка, и она лукаво улыбнулась, протягивая ему металлический венчик.
У Сяо Чжаня перехватило дыхание. Глаза воодушевлённо распахнулись, и при этом он ощутил, что тело начало двигаться само по себе, а рот сам по себе произносить слова.
— Да! — воскликнул он радостно незнакомым тонким голосочком, вскочил на ноги, побросав все предметы для рисования, и понёсся прямиком к матери, выхватывая у неё из рук кухонный прибор.
Точно!
Женщина, которая с небольшим усилием подхватила его на руки, усаживая к себе на предплечье и придерживая за спину, являлась его родной матерью. Светлая, красивая, с невероятно добрыми глазами и тёплыми руками. Её облик согревал его юную душу, а взгляд заставлял чувствовать себя в безопасности.
Она называла его «А-Чжань»...
— А-Чжань, — хмыкнула его мама, — у тебя весь нос в муке.
Попытка аккуратно стряхнуть муку провалилась, и женщина сделала только хуже, ведь её руки тоже были запачканы. Теперь ещё и щёчки маленького Сяо Чжаня покрылись белыми пятнами. Не растерявшись, мальчик хихикнул и в отместку мазнул пальцем по маминой щеке.
Они готовили печенье, и Сяо Чжань начал поедать ещё сырое тесто, из-за чего и испачкался. Когда, в конце концов, его конспиративные навыки подкачали, и мама поймала его на горячем, то невозмутимо отодвинула подальше от миски с тянущейся субстанцией и поручила другое особо важное задание. Впрочем даже после смены занятия Сяо Чжань смог вдоволь наесться, поскольку джем, который он упорно размешивал, оказался ещё вкуснее теста.
***</p>
Почему в сознании всплыло именно это воспоминание? Всё же это было так давно. Сколько ему на тот момент было? Четыре? Пять?
Тепло родных рук всё ещё фантомно ощущалось на щеках, а мелодичный голос звенел в ушах: «А-Чжань... Сяо Чжань».
Он бесконтрольно вздрагивает. Пошатываясь, с трудом разворачивается и встречает перед собой взволнованный взгляд Ван Ибо. И вот он в очередной раз убеждается, что этот невозможный человек способен в одночасье так легко и непринужденно изменить его жизнь. А сам Ибо, кажется, даже не осознаёт, что делает с ним.
Не осознаёт, какие чувства пробуждает внутри Сяо Чжаня. Не осознаёт, что вчерашним решением уйти, старший обеспечил себе беспокойную ночь. Не осознаёт, что Сяо Чжань припёрся в такую рань лишь потому, что за эти дни он успел отвыкнуть от одиночества и нуждался в присутствии младшего. В присутствии исключительно младшего.
Ноги в ту же секунду перестают держать, и он с готовностью падает в такие приятные объятия, наслаждаясь теплом ладоней на своей спине.
Однако сейчас одна вещь имеет для него наиважнейшее значение, поэтому, придя в себя, он тут же интересуется:
— Откуда?
...
Такой подробной истории он, честно говоря, услышать не ожидал. Ван Ибо в пух и прах разрушил надуманные мрачные сценарии его жизни, которыми Сяо Чжань помаленьку загонял себя в глубочайшее уныние, и подарил уверенность.
У него есть семья, которая ждёт его пробуждения.
Напрочь забыв о благодарности, Сяо Чжань настоял на том, чтобы поскорее поставить Сюань Лу в известность, и Ван Ибо не стал возражать.
В пути у него возникло чувство незавершённости, как будто чего-то не хватало, или что-то было забыто, но он так и не разобрался, откуда оно взяло своё начало. Между тем, по какой-то неведомой для себя причине, Сяо Чжань норовил лишний раз задеть Ван Ибо. Локтем. Плечом. Бедром. Взглядом. Так он начал подозревать, что это как раз таки из-за этого неуютного чувства. Пытался разложить в голове всё по полочкам, но какая-то важная деталь всё равно отсутствовала. В итоге он так и не смог понять, чего не хватает, и подумал, что ещё успеет вспомнить.
Позже случается большее потрясение. Он слышит голос матери. Пусть искажённый телефонной связью, но всё же это тот самый голос из недавнего воспитания. Голос женщины, которую он безмерно любит, хоть и не помнит достаточно хорошо.
По одному воспоминанию нельзя многого сказать, но главное для себя он уяснил: его тоже любят и ждут.
...
После звонка в приют к Сюань Лу пришёл следующий клиент, и ей пришлось отлучиться. Уходя, девушка сообщила, что они могут остаться, и призраки решили воспользоваться её гостеприимством.
Постепенно эмоции утихают, и Сяо Чжань успокаивается. Его разум очищается, и, конечно же, он вспоминает ту недостающую деталь. Пусть так совпало, что Ван Ибо просто повезло оказаться в нужном месте в нужное время, но Сяо Чжань всё равно чувствовал надобность поблагодарить его.
Ведь кто знает, открылось бы для него ещё одно воспоминание, если бы своё имя он узнал при других обстоятельствах. В общем, Ван Ибо внёс свой вклад, а Сяо Чжань не сказал даже беглого «спасибо».
Более не оттягивая момент благодарности, Сяо Чжань собирается с мыслями, чтобы уж точно ничего не упустить, и, набравшись решимости, поворачивается к Ван Ибо. С лёгким удивлением он замечает, что тот уже какое-то время украдкой смотрит на него, поэтому привлекать чужое внимание не приходится.
— Ибо... — он накрывает руку парня своей и устанавливает зрительный контакт. Говорит мягко, проникновенно, — Я рад, что тогда поддался своему любопытству и пошёл за твоим братом. Хотя я так и не понял, за что ты тогда ударил меня в машине, ну да ладно. Сначала я подумал, что ты какой-то ненормальный, а потом понял, что у тебя просто туго с общением. Честно признаться, я не очень хотел с тобой возиться, ведь у меня и своих проблем было по горло, — Ван Ибо хмурится, и Сяо Чжань спешит заверить, — Но сейчас я ничуть не жалею, что остался! Это было верным решением. Благодаря тебе я сдвинулся с мёртвой точки и рассчитываю в скором времени вернуться домой. К тому же после встречи с тобой на душе полегчало, как будто часть моих проблем ты взял на себя, — он немного нервничает, из-за чего начинает чаще моргать, всё-таки говорить такое человеку в глаза не так-то просто. — Я не верил, когда ты говорил, что поможешь вернуть мои воспоминания, но ты и впрямь сделал, как сказал.
Во время длинной речи Сяо Чжаня Ван Ибо, казалось, превратился в статую. Никаких звуков он не издавал, а лицо его с виду было спокойно, разве что брови порой жили своей жизнью, но и их Ибо старался контролировать. Видимо, он очень боялся чем-то случайно прервать старшего.
— Рядом с тобой оказалось на удивление весело. Ты очень интересный, знаешь об этом? — Сяо Чжань смущённо хмыкает, отводя взгляд от пристального напротив. Он не ждёт ответа, ведь вопрос больше риторический. — Твой упрямый характер иногда заставляет устало вздыхать, но в большей степени восхищает. И ещё твои увлечения. Они сильно отличаются от моих, но когда мы проводим время вместе, мне не так уж и важно, чем заниматься, даже если целый день лежать без дела. Правда, твой необузданный нрав и дух авантюризма часто просто не дают мне покоя. Кстати, были моменты, когда ты меня злил. В частности, своей напускной холодностью. Лучше бы чаще использовал эту нарочитую, но на деле безобидную, вредность, а то твои эмоции с недавних пор стали влиять на меня, — в процессе речи со зрачками Ван Ибо творится что-то странное. Они всё больше заполняют радужку, и Сяо Чжань в конечном итоге теряет свою мысль. Зависает ненадолго, прикусывая губу, и скомкано завершает, — Я уже так привык к тебе...и всем этим хочу сказать, что я очень ценю твою помощь...даже если не часто об этом говорю. И мне важно твоё присутствие, Ван Ибо, — он крепче сжимает руку Ибо, как бы добавляя веса своим словам, — Спасибо.
Сяо Чжань чуть пугается, когда глаза Ван Ибо окончательно темнеют – казалось бы, куда ещё сильнее, – и поспешно отстраняется. Он всеми фибрами своей души ощущает внешнее напряжение, давящее на него, поэтому живо пытается сгладить ситуацию милой улыбкой.
Ван Ибо чересчур сильно, по мнению старшего, сжимает кулаки и с трудом произносит:
— Ты...понимаешь, как это звучит?
Спокойный тон весьма обманчив, но призраку Сяо удаётся уловить надрывные нотки в голосе Ибо. Неужели он что-то не так сказал? Прокручивая в голове свои слова, он замолкает на добрую минуту, и младший не выдерживает.
— Сяо Чжань, ты мне нравишься! — внезапное заявление мгновенно оглушает старшего, но вложенный смысл долетает с опозданием. Только спустя секунду ресницы взволнованно вздрагивают, уши закладывает, и продолжение он скорее читает по губам, нежели слышит, — Очень нравишься... — следует пауза. — И я тебе тоже... Верно? — последний вопрос звучит неуверенно, даже уязвимо, отчего Сяо Чжань слегка дёргается. Такую интонацию у Ван Ибо он слышит впервые.
Был ли смысл отрицать? Теперь он понял, что совершенно случайно выдал себя излишне искренней благодарностью. После такой речи любые отговорки будут звучать по меньшей мере абсурдно. Поэтому стоило сказать правду, даже если она даст Ван Ибо ложную надежду.