Вопрос 41 (1/2)
— Полагаю, на этом мы закончили обсуждение всех формальных вопросов? — одарив вампирское посольство весельем в карих глазах, задался, в общем-то, риторическим вопросом конунг. — В таком случае, надеюсь, высокие гости не станут пренебрегать моим гостеприимством и разделят со мной торжественный праздничный пир в честь заключения нашего союза.
— Твоё приглашение — радость для нас, благородный конунг, — согласился Дуики, на что Багратион довольно хлопнул в ладоши.
Пир был организован в кратчайшие сроки: весело покутить оборотни любили так же сильно, как и хорошенько с кем-нибудь подраться. Поэтому выйдя в просторный бражный зал — центральное и первое помещение любого длинного дома, где располагался длинный очаг и выход на улицу, Дуики не удивился тому, что длинные столы, стоящие вдоль стен, были щедро накрыты блюдами из свежей дичи и мяса, кровянкой, хлебом и другой выпечкой, а также рыбой и пшеничной кашей. По меркам оборотней, очень богатый выбор, который, конечно, лишь обогащало знаменитое оборотническое пиво — любимый и самый распространённый напиток на территории всего Оадеугэнда.
За столами, когда конунг вышел вместе с делегацией, было уже шумно: по обычаям гостеприимства оборотней, во время богатых празднеств дом конунга принимал гостей со всего города, так что среди присутствующих Дуики видел не только херсиров, но и горожан, пришедших отведать гостеприимство своего владыки.
Дуики прошёл дальше, направляясь вглубь бражного зала. Время от времени он останавливался, здороваясь с херсирами, которые узнавали его, и перебрасываясь с ними несколькими фразами. В одной из таких компаний ему налили полный рог пива, а в другой — полную деревянную литровую кружку, из которой пиво лилось чуть ли не через край. Вампир пил, не особо чувствуя вкус алкоголя: чтобы напиться, ему требовалось выпить очень много и желательно чего-то покрепче, так что Дуики пил пиво практически как квас, почти не ощущая его хмель. По правде говоря, он и в разговоры-то не особо вникал и отвечал больше по привычке, не слишком вглядываясь и обращая внимание на своих собеседников. Несмотря на царящее вокруг шумное веселье, ему хотел побыть в одиночестве, насколько в таком месте это в принципе было возможно, и привести мысли в порядок. Ими он был далеко отсюда, размышляя над надвигающейся войной, внутренними опасностями Ишолы и судьбой Её Величества, скользя рассеянным взглядом по окружающей обстановке.
В бражном зале конунга яблоку негде было упасть. Вдоль очага под стенами были расставлены длинные столы и лавки к ним, на которых теснились многочисленные гости конунга. Многие стояли возле них, и найти хоть какое-то свободное место представлялось чем-то невозможным. Дуики, впрочем, повезло: какой-то крупный оборотень вместе со своим товарищем встал, отходя в сторону и освобождая место, и вампир тут же поспешил занять его, с громким стуком ставя на стол свою кружку, в очередной раз наполненную пивом, из которой он тут же сделал несколько больших глотков.
Шум и гам стояли в помещении, густым вязким облаком повиснув под потолком. Казалось, руку протяни — и сможешь его коснуться, почувствовать его жар и вибрацию. Мужчины и женщины, присутствующие на этом пиру, весело смеялись, громко разговаривали, пели песни. Играли музыканты, а кто-то из успевших знатно набраться горожан танцевал странные и откровенно нелепые танцы под одобрительный гул и хохот присутствующих. Другие пили друг с другом на спор, и их громко подначивали поддерживающие группки, стоящие за спинами спорщиков. В другом конце же какой-то остряк травил невероятные и скабрезные байки, и его слушатели то и дело взрывались громким хохотом. За каждым из общих столов царила лёгкая и непринуждённая атмосфера, разногласиям и распрям не было места здесь и сейчас, и даже если у кого-то из гостей были претензии друг к другу, откладывали они их до лучших времён.
Вампиры затерялись где-то в общей массе оборотней, и Дуики мог отыскать их лишь по выделяющемуся росту и тёмным одеждам. Двоих дворян из его сопровождения втянули в спор, кто больше выпьет, и судя по ехидной ухмылке на лице одного из них, совершенно трезвого вампира, и шатающемуся из стороны в сторону, едва живому оборотню, с которым тот пил, победитель был очевиден и безоговорочен. Ещё один вампирский аристократ о чём-то переговаривался с ярлом Рононом, и Дуики подумал, что вполне возможно, они могли обсуждать будущие военные действия: ярл был главным военачальником Багратиона и главой силового ведомства, поэтому именно ему предстояло заниматься всеми вопросами подготовки войск. Ещё же двое вампиров сидели в большой компании оборотней на противоположной стороне зала, и Дуики затруднялся сказать, чем именно они там занимались.
— Не помешаю? — грубый низкий женский голос раздался над ухом вампира, нагло ворвавшись в его задумчивость, и он лениво поднял взгляд, видя перед собой Лилиану, держащую в руках четыре объёмные деревянные кружки, до краёв наполненные пивом.
— Да нет, — Дуики с интересом окинул женщину взглядом сверху-вниз, отмечая, что та была уже хорошо навеселе, и подвинулся, освобождая ей место, позволяя опуститься рядом. Та забавно пропыхтела, со стуком поставив на стол кружки так, что пиво в них подпрыгнуло, и с удовольствием упала на лавку, облокотившись о стол.
— Твоё здоровье, герцог! — забрав одну из кружек, хускарла отсалютовала вампиру, с удовольствием осушив её в несколько больших глотков. — Ну и кислая у тебя рожа, конечно, — поставив пустую кружку обратно на стол, оборотница окинула его придирчивым взглядом и вынесла свой вердикт, на который Дуики издал негромкий смешок. — Нет, ну серьёзно, даже твои друганы — и те веселятся, а ты сидишь здесь мрачной тучей, нагоняешь тоску и уныние.
— Такова моя работа, — Дуики улыбнулся, расслабленно прикрыв глаза, делая глоток из своей кружки. — У меня нет времени расслабляться.
— Ты сам себе-то хоть не надоел ещё? — фыркнула Лилиана, наклонив голову вбок. — Вроде же смазливый — хотя вы все, вампиры, красавчики — неглупый явно, богатый — у тебя хоть семья есть? С ней ты тоже такой мрачный?
— Я одинок, — ответил Дуики и зачем-то добавил, о чём тут же пожалел: — Мой сын давно погиб, а с его матерью нас развели дороги Судьбы, и я даже не знаю, где она и жива ли. Так что всё, что у меня осталось — это работа и кислая смазливая рожа, — резюмировал с горькой самоиронией и запоздало отсалютовал оборотнице: — Твоё здоровье, хускарла.