Вопрос 24 (2/2)
— Не совсем, — Орлеандо качнул головой. — Огненное сердце — если хочешь, источник магии огня. Клокочущее в груди пламя, которое, подобно крови, циркулирует по телу по замкнутому циклу сосудов, благодаря чему исторгать огонь мы можем не только из рук, но и творить огненное зарево ногами или выдыхать смертоносные огненные потоки из лёгких. Но огонь — часть нас, равно как и мы — часть огня. Огонь — наша жизнь, и он поддерживает нас тогда, когда физическое тело по какой-либо причине подводит.
— Но огонь не стихия созидания, — дверг задумчиво постучал пальцами по столу. — Он лишь пожирает и разрушает. А ваши жизни кажутся мне даже более длинными, чем наши.
— Огонь способен мирно гореть столько, сколько его поддерживают в таком состоянии, — в ответ мудро изрёк саламандр. — Многие сгорают быстро, ты прав, потому что позволяют своему огню гореть ярко и сильно. Поэтому многие едва доживают до восьмисот лет, отдавая Отцу души намного раньше. Лишь немногие долгожители, коим посчастливилось прожить спокойную жизнь, мирно уходят, разменяв тысячелетие — это самый длинный срок, который Отец когда-либо кому-либо из саламандр отмеривал. Но такие счастливцы жили далеко в прошлом, когда потрясений было гораздо меньше, да и жизнь в целом была спокойнее и лучше.
Горин задумался, почесав щетинистый подбородок. Дверги, как и саламандры, жили изолированно, но в отличие от последних почти не контактировали с внешним миром, отчего все чужаки были для них странными и неизведанными. Поэтому королю действительно было любопытно узнать что-нибудь новое об огненном далёком народе не только с точки зрения получения военной выгоды.
— Расскажи, — после мимолётной паузы, он попросил ещё, — как вы рождаетесь? У вас ведь тоже есть женщины, верно?
— Разумеется, — Орлеандо оказался озадачен вопросом, но быстро смекнул, о чём спрашивал Горин: двергское общество состояло из одних мужчин, да и, говорят, порядки в нём царили весьма суровые. — У нас есть женщины, есть мужчины. Как и многие народы, мы вступаем друг с другом в браки. Женщины рожают детей спустя полгода после зачатия и заботятся о них наравне с мужчинами. В отличие от двергов, мы не отрицаем чувства, мы любим друг друга, дружим друг с другом, мы близки друг к другу, хотя конечно, бывает и наоборот. Но эмоции являются частью нашей повседневности и нашей культуры, — от этих слов Горин скривился, словно съел что-то очень горькое, на что Орлеандо усмехнулся. — В отличие от двергов, мы верим в силу единства, а не в силу одиночества.
— И как, вам это очень помогает? — саркастично поинтересовался король, на что князь пожал плечами.
Между ними вновь воцарилось молчание, и в этой тишине Орлеандо услышал, как затихла снаружи метель. Он встал в очаге, отряхнувшись от золы, и вышел из него, спустившись на пол. Горин тоже выпрямился, и выйдя из-за стола, остановился напротив саламандра, глядя на него сверху-вниз — тот макушкой едва доставал двергу до плеч, подняв голову и глядя снизу.
— Благодарю за гостеприимство, двергский король, — Орлеандо протянул ему тёмную руку, и Горин, помешкав мгновение, пожал её в ответ.
Чёрная тонкая кожа резко контрастировала с сероватой кожей дверга; ладонь Орлеандо была горячей, словно раскалённый уголь, и крепкой. Твёрдые, почти стальные мышцы ощущались под пальцами разогретым металлом, и долго держать рукопожатие без сомнительной радости получить ожог было сложно.
— Увидимся на поле боя, саламандров князь, — хмыкнул Горин, разжимая рукопожатие.
Орлеандо хитро прищурился, а после развернулся, направившись к выходу из хижины. Натянул повыше меховой воротник и нахохлился, толкая дверь и выходя наружу. Ступая в снег и холод, не любимые и губительные для огненного народа.