Вопрос 20 (1/2)

— Тебе не стоило приходить сюда!.. — голос Эрувэ звучит приглушённо, и Аэлухель слышит в нём ноты панического отчаяния. В её глазах мелькает страх, и лесной эльф в немом вопросе вскидывает бровь.

У всех были свои тайны, и Аэлухель не сомневался, что немало их было и у Эрувэ. Приставленная к дипломатической миссии в качестве сопровождающей, эта горная эльфийка сразу привлекла внимание Аэлухеля. Не своей особенностью, впрочем, а скорее просто профессиональный интерес и потенциальная возможность развеять скуку. Аэлухель скользил по ней изучающим взглядом, пытаясь зацепиться за что-нибудь, и несколько любопытных деталей сразу бросилось ему в глаза.

Эрувэ была замкнутой. Держалась подчёркнуто на расстоянии. Холодная снежная дева, при первой же удобной возможности стремящаяся улизнуть из чужой компании. Что это было? Повышенная любовь к одиночеству? Знаменитое альвийское высокомерие? Или же что-то другое?

Симпатичное личико, ничего такая фигура, вот только она всё время прятала себя, словно в броне, за простой неказистой солдатской одеждой. Тугие ремни и куча пуговиц, всегда застёгнутые все до единого. Кажется, из открытых частей её тела было только лицо да ладони, в то время как всё остальное было тщательно скрыто от чужих глаз. Даже как для чопорной альвийки слишком — так что это было? Стеснение собственного тела? Или же что-то другое?

Она держалась подчёркнуто ровно и хладнокровно, как воин, но опытный глаз Аэлухеля видел, что компания чужаков, ещё и поголовно одних мужчин, её нервировала и напрягала. Эрувэ держалась от них на расстоянии, но вздрагивала всем телом, невольно хватаясь за рукоять кинжала в поясных ножнах, всякий раз, когда кто-то из них хлопал её по плечу или в принципе случайно касался. Полный ужаса затравленный взгляд, который она тут же неумело и неловко прятала — Аэлухель наблюдал со стороны и видел, и интерес другого толка начал разгораться в его груди.

Альвы — не пираты, у них нет безвольных бесправных живых вещей; консервативное, но равноправное общество, и женщину поди попробуй оскорбить или унизить. Альвийки ничуть не хуже альвов обращались с оружием и могли постоять за себя, уж тем более те, кого набирал в свою гвардию Эйладар — так что же не так было с этой женщиной?

Любопытство постепенно перетекло в живой интерес, и Аэлухель сам не заметил, когда Эрувэ начала вызывать в нём искренний отклик сопричастности. Он начал проявлять к ней осторожное внимание, и медленно, но Эрувэ начала открываться ему навстречу. И чем больше он узнавал её, тем сильнейший отклик она находила внутри него. Аэлухель чувствовал с Эрувэ какое-то духовное родство?..

Тайна одна за другой являла себя. Отстранённость не была высокомерием, но была страхом; плотные, всегда закрытые на все пуговицы и ремни одежды скрывали множество шрамов и перманентных синяков. Много десятков лет Эрувэ жила в беспросветном мраке террора, насилия и страха, так что неудивительно, что она боялась мужчин и стыдилась собственного тела.

Откровенно, Аэлухель не знал, что делать с полученной информацией. Но она отзывалась внутри состраданием и болезненным пониманием: когда-то очень давно он пережил нечто подобное. И ему вдруг стало не всё равно, и первоначальный эгоизм и скучающий порыв развеяться сменился искренним сочувствием и желанием помочь. Слепая похоть и мысли об Эрувэ как потенциальной девочке на одну ночь ушли глубоко в тёмные углы души, уступая место иррациональному желанию помочь.

Так, собственно, они и сблизились. Одинокая Эрувэ опрометчиво доверилась первому и единственному существу, проявившему к ней участие и сострадание, и Аэлухель разделил их с ней, решив сохранить их и уберечь, а не использовать против и причинить ещё больше боли. Отчасти потому, что некогда сам прошёл через похожий ад; отчасти потому, что открывшаяся ему Эрувэ напоминала прекрасный цветок, неказистый в виде бутона, но расцветающий невероятной красотой.

Да, именно так они и сблизились, и стали любовниками — не в плотском плане, впрочем, но в духовной и эмоциональной близости. Именно в том, чего Эрувэ больше всего не хватало; том, в чём она больше всего нуждалась.

— Хель, уходи, пожалуйста! — её полный отчаяния голос вывел Аэлухеля из мимолётной задумчивости; Эрувэ подалась ему навстречу, заламывая руки и кусая губы, глядя полным отчаяния взглядом.

— Ш-ш, — он осторожно притянул её к себе, погладив по напряжённой спине. — Почему ты прогоняешь меня? — заглянул в глаза, и Эрувэ страдальчески нахмурилась, в искренней муке отведя взгляд в сторону.

— Если Эйладар увидит тебя здесь, он убьёт нас обоих, — прошептала она, обняв себя за плечи. Сжалась, словно пытаясь стать меньше, и Аэлухель нахмурился, напряжённо сведя брови на переносице.