Вопрос 4 (2/2)
Хравн нежно гладил его по волосам, плечам и спине. Сам с трудом сдерживал подступающие слёзы, чувствуя, как внутри всё сжимают невидимые тиски, от которых становится тяжело дышать. Ему было больно не меньше, чем пережившему утрату Флориану, и Хравн точно также пытался осознать произошедшее и принять свалившуюся на голову реальность.
Умирать и воскресать было невыносимо.
— Я здесь, щерлек. Больше я от тебя никуда не уйду, — он прошептал тихо, целуя эльфа в висок, и его шёпот потерялся в громком всхлипе.
Объятия сомкнулись ещё сильнее, и Хравн не сдержал тихий смешок — хоть что-то в этом безумном мире осталось неизменным. Флориан жался ещё ближе, словно боялся, что гнома вновь отберут, и оттого не желая его больше отпускать. Впрочем, Хравн был вовсе не против. В конце концов, после всего, что он пережил, он мог позволить себе маленькую вольность и удовлетворить своё самое жгучее желание.
Чтобы немного успокоиться и поверить в то, что, похоже, Хравн действительно вернулся и не собирался исчезать, Флориану понадобилось с десяток минут точно. Хравн не торопил его, наслаждаясь близостью и теплом его тела, по чему он так сильно скучал. Спутники их, к их чести, также не торопили их, и когда эльф всё-таки отстранился, со смущением и встревоженностью глядя в его лицо, Хравн улыбнулся, мягко проведя ладонью по его щеке, вытирая слёзы.
— Как ты вернулся? — на выдохе спросил он и болезненно зажмурился, борясь с вновь подступающими слезами. — Как это возможно? Игг показал... Я видел твою голову... — Флориан всё же не сдержал всхлип, и Хравн снова обнял его, в утешающем жесте погладив по лопаткам.
Мысли в голове путались. Воспоминания были смазанными и туманными, но чёткое знание вырисовывалось строгой стройной линией. После всего, через что прошли они все, они всё-таки заслужили право знать и понимать, что произошло.
— Артефакт, — когда Флориан отстранился, вытирая глаза, и Каллен вместе с двумя спутниками, с которыми Хравн ещё не был знаком, подошёл ближе, вздохнул гном. — Кажется, он назвал его Хьяртой?
— Да, наш шкатулочий ребёнок, которого мы не уберегли, — кивнул Флориан, заметно поникнув.
— Поясни? — осторожно попросил Каллен. — Он говорил о своём предназначении, которое должен исполнить.
— Вам же известна печальная история Оллера и Ходра? — Хравн снова вздохнул, по очереди посмотрев на своих спутников. Дождавшись от них утвердительных кивков, он продолжил: — Долгое время Игг жил, снедаемый виной. Во время войны с кланом Нерта они с Фрией потеряли четырёх сыновей; теперь же по глупости своей и невежеству потеряли ещё одного. Тогда Фрие явилось видение, что много веков спустя история их сына и его возлюбленного повторится. Не точь-в-точь, но близко; при других обстоятельствах, но схожих. Игг ухватился за пророчество жены, и желая искупить вину перед сыном и его семьёй, поклялся, что не допустит того, чтобы оно сбылось.
Будучи сведущим в могучих чарах, Игг создал артефакт — Хьярту. Он наделил его разумом, вдохнув в него первоначально частичку своей души. Главная и единственная способность Хьярты заключалась в том, что он собирал внутри себя крохотные частички душ всех тех, с кем взаимодействовал, начиная от богов и заканчивая смертными. Многие столетия он копил их в себе и хранил, как шкатулка хранит драгоценности, чтобы когда время придёт, отдать их.
Когда я умер, я должен был отправиться к Хольге. Но Игг перехватил мою душу и запечатал в Хьярте, отдав Владычице за меня залог из всех тех душ, что собирал Хьярта. Так и получилось, что я умер, но не до конца, и когда Хьярта был уничтожен, мой дух освободился. Предназначением Хьярты было вернуть меня — и он выполнил его.
Когда голос Хравна стих, повисло молчание. Уставшим взглядом он окинул озадаченных рассказом спутников. Как и им, ему было трудно смириться с происходящим и принять его, но воля богов едва ли была постижима и понятна смертным. И если они что-то решили — кем смертные были такими, чтобы идти им наперекор? Могли лишь смириться со своей участью и быть благодарными за неё.