Глава 21 (2/2)
Во внедорожнике Сайида было прикольно, высоко и хорошо видно.
Ливи первое время смотрела на город, а едва они покинули Мемфис, принялась завороженно наблюдать, как иракец ведет автомобиль.
— Открой бардачок, — велел он. — Там то, что ты просила. Поздравляю, ты продалась за провод для айпода.
Оливия вытащила из бардачка провод, и Сай ткнул его в нужный разъем.
Ливи поставила плеер на зарядку и умиротворенно прикрыла глаза.
— Включить твою музыку? — предложил Сай. — Я могу, если хочешь.
Оливия не стала возражать.
От вибраций, музыки и шума мотора снова захотелось спать, но Сай помешал этому.
— Слушай, — несмело начал он, — я знаю, Демиан обещал не допытываться о твоем прошлом, но мне ничего не мешает это сделать. Если у тебя проблемы, лучше скажи это мне, и я помогу, прежде чем это станет проблемой Демиана.
— У меня все в порядке, — заверила Ливи, не открывая глаз. — Мне не нужна помощь.
— Ага, — донесся скептический смешок. — Я вижу. Одиноко бродящая побитая девчонка без документов и инстинкта самосохранения. Ты сбежала из психлечебницы?
— Ни откуда я не сбегала, — проворчала Ливи. Это начинало раздражать. — Я просто была сама по себе. Ну, а ты? Сам-то что делаешь в прислугах у психа-итальянца? Ты у Демиана в рабстве или он все-таки и правда твой бойфренд?
— Я выполнял для него работу, — невозмутимо ответил Сай. — И он предложил работать только на него одного. Так что я нечто вроде телохранителя с расширенными функциями.
— И теперь тебе придется меня воспитывать, тренировать и следить, — подметила Ливи. — Ты тоже мой папочка? Или, может, мамочка?
— Прекрати, — недовольно произнес Сай. — Не говори ерунды.
— Не беспокойся, — попросила Оливия, посмеявшись. — Я не доставлю хлопот и буду делать все, что попросят.
— Смотри, скоро придется ответить за эти слова, — предупредил иракец.
Ливи не переживала на этот счет.
— И что, тебе правда нравится работать на него? — поинтересовалась девушка. — Или он и тебе угрожает, если уйдешь?
— Это сложный вопрос, — ответил Сай. — Нет, Демиан мне не угрожает.
— Если ты постоянно торчишь возле Демиана, не имея свободного времени, то кто ты, если не раб? Почему не уйдешь?
— Наверное, по той же причине, что и ты, — предположил Сайид. — У меня нет точки назначения. И, наверное, я нашел свое место рядом с этим сумасшедшим.
— Значит, не все так плохо, — улыбнулась Ливи. — И ты зря отговаривал меня.
— Мы с тобой разные, — возразил Сай.
— Когда Демиан встретил тебя, ты уже умел убивать? — догадалась Оливия.
Сай молчал некоторое время, не давая ответа.
— Это не то, чем тебе следует заниматься, — отрезал он.
— Почему ты так думаешь? Вот Демиан явно убежден, что это — мое призвание. Вдруг я создана, чтобы делать то, что ему нужно? Ведь есть же люди, рожденные быть писателями, художниками, музыкантами или спортсменами… Наверняка у каждого человека есть то, в чем он лучше большинства.
— Давай я попрошу Демиана отдать тебя на стрельбу из лука? — предложил Сай. — Станешь спортсменкой, пустишь свои способности на благое дело…
— Не получится, — Ливи покачала головой. — У меня крайне плохое зрение. Едва ли с таким открыт путь в спорт.
— Тогда как ты умудряешься так метко попадать? — удивился Сайид.
— Наверное, это мое предназначение, — улыбнулась Оливия. — Я просто делаю это лучше остальных. Так получилось.
— Лучше бы ты мечтала стать актрисой, — вздохнул Сай. — Как все нормальные девчонки.
— У меня довольно плохо с мимикой, — оповестила Ливи.
— О, я это заметил. Ты кроме кривой ухмылки способна что-то выдать?
— С трудом, — отозвалась девушка. — Из-за уплощенного аффекта я редко испытываю эмоции и с трудом их выражаю.
— Чего-о? — непонимающе протянул Сай. — Уплощенного чего?
— Аффект, — повторила Ливи. — Уплощенный аффект — это как высокий болевой порог, только в эмоциональном плане. Эмоциональная холодность, отчужденность, безэмоциональность. Называй как хочешь. Мне трудно испытывать эмоции, и мало что вызывает какой-либо отклик внутри. Чувств крайне мало, они не такие яркие, как у большинства людей, и мне сложно отразить их на своем лице. Это затрагивает не только мимику, но и жестикуляцию, и окраску тона голоса. Помимо этого, уплощенный аффект характеризуется равнодушием, поверхностным отношением и сложностями в понимании эмоций других людей, установлении и поддержании межличностных контактов.
— Ты психопатка? — напрямую спросил Сай.
— Уплощенный аффект характерен для психопатических личностей, но в моем случае психопатия была опровергнута.
— Значит, все-таки психлечебница, — догадался Сайид. — Ты подозрительно много обо всем этом знаешь.
— Думаешь, в лечебницах пациентам рассказывают, чем они больны? — риторически произнесла девушка. — Ты слишком плохо обо мне думаешь.
— Поэтому ты такая… ненормальная? — спросил Сай. — Потому что все происходящее не вызывает у тебя никаких эмоций? Ведь эмоции и чувства — это реакция человека на окружающий мир. Как призма, через которую мы его видим. Так мы понимаем, что нам нравится, а что, наоборот, отталкивает. Понимаем, хороший человек перед нами или плохой, прислушиваясь к ощущениям, которые он у нас вызывает, к интуиции. Или оцениваем ситуацию, в которую попадаем. Как, например, чувство страха явно дает понять, что следует убраться и спасать себя. А чувство радости делает человека более привлекательным, потому что нам приятны эмоции, которые он вызывает.
— Возможно, — Ливи пожала плечами. — Мне в любом случае этого не понять. Да и люди не делятся на только хороших и плохих, а любая ситуация имеет минимум две точки, с которых можно на нее посмотреть. Наверное, мне даже проще, потому что эмоции не мешают думать, и я всегда остаюсь невозмутимой. На человеческих эмоциях легко сыграть, обмануть или использовать для манипуляции. Они — ваши слабости.
— И как ты со всем этим живешь? — поинтересовался Сайид. — Каково это — почти без эмоций?
— Ну, — Оливия задумалась, — в целом нормально. Просто мир не такой красочный, как для остальных. Все спокойно и обыденно. Не приходится переживать и мучиться. Мне, если честно, самой интересно, что сможет вызвать внутри что-то особое и яркое.
— Знаешь, говорят, что первое убийство необратимо влияет на психику человека, — подумав, произнес Сай. — Я свое первое не помню. Было настолько паршиво, что мозг включил защитную реакцию и подчистую стер это из памяти. Так что соглашусь, в этом плане тебе несказанно повезло.
— Когда я жила в Алабаме, к нам постоянно залетали большие ночные мотыльки или осы, — припомнила Оливия. — И девчонки мгновенно принимались визжать, словно их пытают. Я никогда не понимала, зачем и почему они это делают, а они отвечали, что им страшно. Я брала банку, бумажку, ловила насекомых и выпускала в окно. Они смотрели на меня как на безумную. Так что я думаю, что навсегда останусь непонятой для людей.
— Ну, если разговоры об убийстве человека навевают тебе воспоминания о залетных насекомых, у меня для тебя нерадостные новости, — невесело усмехнулся иракец. — Но теперь я хотя бы понимаю, почему ты такая. Не переживай, я видел нечто подобное. Бесстрашных киллеров и психопатов, для который убить человека — как муху прихлопнуть. Вот и подумал, что и ты из их числа. Но раз говоришь, что в твоем случае эта версия опровергнута…
— Я недостаточно болтлива для психопата, — начала перечислять Ливи, — и абсолютно не обольстительна. Не склонна манипулировать окружающими, хотя… Наверное, я этого не делаю, потому что мне это не нужно… Но я вовсе не импульсивна, не безответственна и достаточно хорошо владею собой. Также моя психика не нуждается в постоянном возбуждении, и эти критерии являются главными в отрицании меня как психопата. Хотя, стоит признать, схожие черты тоже есть. Отсутствие сожаления, чувства вины и эмпатии, скудность и поверхностность эмоций. Это все слишком заметно и сразу вызывает подозрение.
— Это лечится? — спросил Сай.
— Боюсь, что нет, — ответила Ливи. — Но мне это никак не мешает.
Иракец явно хотел что-то возразить, но спросил совсем другое:
— Есть вещи, которые тебе нравятся? Что вызывает самые яркие отклики?
— Мне понравилось кататься, — улыбнулась Ливи. — Поездки меня успокаивают. Еще умиротворяет метать ножи. Нравится попадать. Это дарит… чувство удовлетворения и логической завершенности. Как удовольствие от законченного дела. И нравится музыка. Наверное, это все.
— Чувство логической завершенности, — задумчиво повторил Сай. — Любопытно. А еда? Есть любимое блюдо?
— Не знаю, — Ливи задумалась. — Я мало пробовала разной еды. Пока что нет. Пища — это просто топливо. Шоколадное молоко понравилось.
— А плохие эмоции? Что тебе не нравится?
— Тупые вопросы, — сходу ответила Ливи. — Раздражает идиотское расспрашивание.
— Почему? — удивился Сай. — Ведь если люди что-то спрашивают у тебя, значит, ты вызываешь интерес.
— Потому что зачастую они не вызывают интерес у меня, — сказала Оливия. — Спрашивают всякую бессмысленную ерунду. И я не настроена беседовать.
— Так сказала бы им об этом прямо…
— Меня учили быть вежливой.
— А я? — с опаской спросил Сай. — Я раздражаю тебя? Не хочу пострадать из-за того, что ты слишком вежливая. Лучше скажи прямо, я видел, что ты способна сделать с карандашом.
Оливия рассмеялась.
— Что, боишься меня? Я не бросаюсь на людей, потому что они меня раздражают. И нет, ты не из таких. Ты… нормальный. И говоришь в основном по делу.
— Ох, ну, спасибо…
— Но я не люблю, когда меня бьют, — добавила Оливия. — Это единственное, чего я не терплю.
— Извини, — произнес Сай, — но это повторится. Раз уж ты решила податься в наемники, мне предстоит сделать из тебя бойца, способного не только убить, но и не умереть при этом.
— Будешь меня бить — готовься получать сдачи, — предупредила Ливи.
— На тренировках у тебя не будет ничего, чем можно меня проткнуть, — усмехнулся иракец.
— Но я не умею драться и никогда этого не делала, — возразила Оливия.
— Удивительно, — Сай хмыкнул. — Значит, настало время научиться.
Ливи не страшило такое будущее. Наоборот, она ощущала удивительное спокойствие, будто действительно нашла свое место в такой странной компании.
Дорога впереди тянулась бесконечным полотном, унося все дальше от точки отсчета.
Пройдет двенадцать часов — и Ливи окажется на другом конце страны, где ее никто не знает. А прошлое останется где-то за спиной, где тех, кто ее помнил, уже нет в живых.
Оливия МакГреди будет лишь воспоминанием, сожженным дотла вместе со всем остальным.
Ехать предстояло еще долго, Ливи забралась назад, растянулась на большом заднем сидении за тонированными стеклами, и уснула под шум мотора.