Глава 4 (1/2)

Кайл Кэссиди проснулся, и это немало удивило его.

Распахнув глаза, он первым делом ощупал шею. Она оказалась целой.

Спал он без снов, поэтому чувствовал себя отдохнувшим. Но все же какое-то непонятное и не очень приятное чувство охватило его сразу после пробуждения. Не теряя времени, Кайл поднялся и направился в ванную.

Стоило сразу пойти проверить Риверли, но он не мог сделать это, не собравшись. Тем более лишние десять минут вряд ли усугубят ситуацию, если все уже плохо.

Кэссиди не знал, чего ожидать. За дверью могло происходить что угодно. И он отчаянно надеялся, что его план сработал.

Иначе искать ему Риверли по всей Калифорнии.

Полностью собранный, он неслышно отворил дверь спальни и сразу же прислушался.

В коридоре было тихо, но по мере продвижения к кухне, послышались какие-то звуки.

Кэссиди остановился и напряженно вслушался, но не сумел распознать, что могло вызвать такой негромкий металлический лязг.

Риверли обнаружилась на кухне.

Она сидела на углу барной стойки спиной к выходу и любовалась утренним городом с высоты сквозь панорамные окна.

Уши ее были заняты наушниками, а руки — подкидыванием и ловлей ножа-бабочки, который еще ночью был во внутреннем кармане пиджака Кэссиди. Балисонг быстро вертелся в руках девушки, издавая те самые звуки, что привлекли его внимание.

Кэссиди озадаченно остановился в дверях, не зная, как реагировать.

С одной стороны, он хотел застать Риверли здесь и обрадовался, что она не сбежала и вроде даже ничего не натворила. С другой — это не избавляло от ощущения, словно что-то не так.

Пришел Кэссиди достаточно тихо, и Риверли не заметила. По крайней мере, сделала вид и не оторвалась от своих занятий.

Раз она здесь, настало время пытаться разговорить информатора.

Кэссиди продумывал и прогнозировал вероятные диалоги, но все они казались теперь нереалистичными. Вероятно, что на любой вопрос или реплику будут неизменно отвечать молчанием, и разговор зайдет в тупик.

— Кхм, здравствуй, — первым делом произнес Кайл и прошел на кухню, шагая уже громче.

Риверли не обернулась на голос, зато достала наушники и отложила плеер. Балисонг продолжал вертеться в ее второй руке.

Кэссиди принял это действие к сведению, осмелился обойти барную стойку, но предусмотрительно остановился поодаль.

Он украдкой заглянул в лицо молчаливой девушки, чтобы понять, удалось ли ей поспать этой ночью. Выглядела она почти так же паршиво, как и вчера, но с некоторыми изменениями.

Подопечная воспользовалась аптечкой, и теперь на ее брови покоился шов, а губу украшал пластырь-стяжка. Из-под капюшона толстовки выбивались светлые волосы, которые явно подравняли ножницами.

Улыбнувшись уголком рта, Кэссиди повернулся к ней спиной, чтобы залезть в холодильник и намудрить еды.

Осмотр содержимого показал, что к продуктам Риверли так и не притронулась.

— Ты ничего не съела? — С легким удивлением Кэссиди обернулся и наткнулся на пустой, отсутствующий взгляд широких зрачков в тонком сером ободке.

…тяжелые холодные капли лезли за шиворот, заставляя кожу покрываться мурашками. Поднятый ворот тонкой куртки не давал никакой защиты, а волосы уже давно промокли и липли к лицу.

Из окна закусочной лился яркий золотистый свет, призванный пробудить желание стремиться к нему словно мотылек.

Она не поддавалась этому влиянию и оставалась в стороне и в темноте.

Но ароматы масла для фритюра и жареного мяса пробуждали низменное и неконтролируемое чувство голода и привлекали намного больше, чем свет, который на контрасте темноты улицы был неприятным для чувствительных глаз.

Пришлось прислониться к стволу ближайшего дерева, потому что в глазах начало темнеть, а ноги вдруг стали очень слабыми.

Но слабость быстро прошла, и голод снова выступил на первый план.

На дне дырявого кармана между подкладкой нашлись монеты, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся парой центов. Впрочем, можно даже не надеяться…

— Эй!

Кэссиди все еще старался говорить тактично и негрубо, но для большего эффекта щелкнул пальцами перед лицом Риверли, которая прямо-таки зависла с ничего не выражающим лицом.

Балисонг замер в ее руках, и девушка не заметила, что перестала с ним играться.

— А? — отозвалась она скорее рефлекторно, нежели осознанно, когда Кэссиди своим внезапным щелчком вытащил из мыслей назад в реальный мир. — Отойди, — холодно и отчетливо изрекла Риверли, едва осознала, что он подошел слишком близко и сократил дистанцию до недопустимой.

Кэссиди послушно отпрянул, поднял ладони в мирном жесте и порадовался реакции от подопечной, пусть и враждебной.

— Я интересовался, хочешь ли ты чего-то, — Кайл повторил вопрос. — Не скажу, что хорош в кулинарии, но тебе нужно поесть. Если пожелаешь, я что-нибудь для тебя…

Он осекся, потому что теперь Риверли смотрела издали прямо на него, слегка наклонив голову на бок. Впервые с тех пор, как он получил от нее короткий взгляд еще в комнате допросов Вест-Хэмилгтона.

От этого взгляда снова захотелось тепло одеться, и Кэссиди искренне не понимал, как в глазах может умещаться столько ненависти.

Риверли выглядела как до жути разъяренный черт, и, разумеется, он замолк.

А ведь она может счесть это за слабость.

— Почему ты так на меня смотришь? — все же напрямую спросил Кайл. — Я всего лишь предлагаю тебе удовлетворить базовые человеческие потребности.

— Я поела, — тем же тоном оповестила она.

«Надеюсь, не чьи-то внутренности», — пронеслось у Кэссиди в голове.

— Из холодильника ничего не пропало, — возразил Кайл.

Риверли не ответила.

Что лучше: этот взгляд и какой-никакой контакт, либо же бездействие при его отсутствии?

Кэссиди счел, что пускай таращится, пока не проделает дырку в его лбу, но говорит хоть что-то.

— Хорошо, — выдохнул он и отвернулся.

Пока Кайл наспех соображал пару сэндвичей, Риверли хранила молчание, и лишь металлический лязг балисонга возобновился.

Вместе с этим столовый нож замер в руках Кэссиди.