chapter 7. Sunoo, Riki (1/2)

А если ты меня попросишь,</p>

</p>

Папа купит тебе пересмешника</p>

</p>

Я подарю тебе мир,</p>

</p>

Я куплю тебе кольцо с бриллиантом,</p>

</p>

Я буду петь для тебя</p>

</p>

Я сделаю всё, что угодно, чтобы видеть тебя улыбающимся</p>

— Не думаю, что это хорошая идея, — спустя некоторое время, проведённое в молчании, произносит мама Рики, которая занята мытьём посуды на кухне. Его отец читает книгу, но одним глазом и одним ухом слушает Сону, который поделился своей идеей с родителями альфы.

Сону коротко и очень тихо вздыхает, прежде чем собрать ложкой соус, текущий с подбородка Юко, который, как всегда, ест неаккуратно и уже успел запачкать нагрудник и Сону.

— Я боюсь, что в будущем нам не хватит на жизнь, — поджав губы, Сону гладит сына по голове. — Мы не можем постоянно полагаться на вашу поддержку. В конце концов, мы сами заварили всю эту кашу.

— Часть вины лежит и на нас, — женщина смотрит через плечо, её взгляд цепко проходится по уставшему Сону. — Воспитанием Рики ведь занимались мы. Наверное, мы просто где-то не доглядели, что он позволил себе не думать о последствиях.

— Но, тётя Изуми… — Сону неудобно. Он пытается противиться чужим словам, однако мама Рики прерывает его с тёплой улыбкой:

— Сону, мы ведь говорили, что ты можешь не называть нас так.

— Как бы то ни было, сейчас уже поздно об этом говорить, — сурово перебивает отец альфы, отложив книгу. — Нет смысла обсасывать это по кругу со всех сторон, как леденец. Лучше скажи, Сону, ты действительно видишь ваше спасение в виртуальной проституции?

Сону широко распахивает глаза, практически замерев на месте. До жути неприятные мурашки копошатся под его кожей, отчего она начинает непроизвольно зудеть и чесаться. Наверное, от волнения? Возможно, отец Рики и прав. Он всегда рубит с плеча, но именно его суровые высказывания заставляют полностью осознать и перевернуть картину своего мира за считанные секунды.

— Возможно, в этом не было бы ничего плохого, — невнятно начинает бормотать омега. — Если бы я не беспокоился за будущее Юко. Если это когда-нибудь всплывёт… — Сону аж дёргается от такой мысли. — Вся репутация нашей семьи пойдёт ко дну. Хотя, она уже и так не особо высока.

— Искать правых и виноватых всё равно, что искать иголку в стоге сена, — с трогательным беспокойством качает головой Изуми, краем глаза уловив понуро опущенную голову Сону. — Или одинокую соломинку среди иголок. Мы не отказываемся от помощи вам, раз уж так получилось; пока мы вполне преуспеваем в этом. Не волнуйся, Сону, дорогой, но и не делай поспешных решений, хорошо? — она улыбается, сощурив свои глаза-щёлочки, так похожие на глаза Рики. В их семье в принципе все внешне очень похожи друг на друга, и, кажется, Юко пошёл в них, несмотря на то, что черты его личика схожи с чертами лица Сону. — Вы учитесь хорошо, я уверена, в будущем вы во всём состоитесь. А что такого в помощи от нас? Многие помогают, многие платят.

— Я и так подгоняю Рики, чтобы он даже не знал о том, что значит отлынивать от работы, — подхватывает отец альфы. — Кстати, где этот ребёнок вообще сейчас? Сону, ты не знаешь? На звонки не отвечает, на смс — тоже.

— Он пошёл за носками?.. — Сону зябко ёжится от холода, потирая плечи, а после даёт свой палец цепляющемуся за него Юко, который булькает что-то непонятное на своём, пока пытается схватиться за папу.

В квартире Рики и его родителей и правда довольно холодно, несмотря на то, что батареи отапливают вовсю. Сону постоянно ходит в тёплых рубашках, иногда принадлежащих Рики, а Юко и вовсе начал подкашливать и чихать. Сону беспокоится от том, как бы тот не заболел, хотя, как им кажется, они уже опоздали. Малышу тоже было холодно, — это временами понятно по его дрожащим ножкам — но Юко вырос из старых тёплых носков, и Рики, захватив кошелёк, скрылся, пообещав купить ему новые. Правда, сейчас прошло уже больше трёх часов, а его всё нет.

— Угадай, каким вернётся, — Изуми поджимает губы. — Не понимаю я нашего сына, Хару.

— Пора прекратить демократию и наподдавать ему пару раз крепких подзатыльников, — мрачно бормочет мужчина.

Изуми качает головой со слегка нахмуренными бровями, наконец, закончив с посудой. — Это наша вина, — Она вытирает руки о висящее на крючке полотенце, прежде чем приступить к раскладыванию посуды по ящикам.

Сону не стремится вступать в разборки родителей альфы. Омега сглатывает внезапно застрявший в горле ком, прежде чем наклониться к Юко, который ёрзает, сидя на своём высоком стуле для детей.

— Папа! — ребёнок смеётся и хватается пальчиками за уже остывший кусочек мяса в своей светло-зелёно тарелке. Ахнув, Сону старается как можно сильнее подавлять улыбку, лезущую на лицо, когда он видит, как мило ведёт себя его сын. Тем не менее, где-то на периферии сознания Сону в ужасе, потому что Юко опять испачкал всё вокруг. — Папа, смотри!

— Ю… ко, — с паузами лепечет Сону, поджав губы. Юко никогда не слушается его, когда дело касается еды. Если бы здесь был Рики, он бы мог сделать сыну замечание вполне свободно, потому что в таких вещах он менее сентиментален, чем Сону. — Не надо так делать, сынок, это плохо, еду не всегда можно есть руками.

Сону поспешно хватает со стола полотенчико и бережно оборачивает маленькие ладошки Юко, испачканные в соусе, пока малыш озадаченно смотрит на папу. Затем переводит взгляд на тарелку, а после — снова на папу. Сопит задумчиво и сам цепляется за полотенце, чтобы самостоятельно вытереть свои ладошки. Видно, как он погрустнел из-за того, что пытался впечатлить папу, но сделал то, чего делать нельзя; и, тем не менее, радостный настрой Юко возвращается, когда Сону вытирает его рот и целует его в лоб, поощряя за то, что он не разбрасывается столовыми приборами в его руках.

— Папа, я люблю тебя, — неожиданно лепечет Юко, почесав свободной рукой затылок. — Ты самый лучший. Я всегда буду любить тебя!

Сону воркует, его щёки внезапно розовеют, теплея, когда он слышит, как его сын бормочет слова любви. Что-то горячо любимое в груди разливается каждый раз, когда Юко вот так начинает комфортить его, сам того не понимая. — Я тоже люблю тебя, Юко. Ты умничка, папа любит тебя.

Краем глаза Сону замечает, как родители Рики умиляются от вида развернувшейся перед ними картины, переглядываясь друг с другом. Сону нравится, что они позволяют ему самостоятельно учиться ухаживать за сыном; если честно, он безумно благодарен семье Нишимура за то, что они приняли его с такой теплотой. Это были те люди, которые не встретили его по одёжке и… До сих пор не проводили? Сону не знает, как выразить свою мысль.

Кажется, кто-то из старших уже хочет что-то сказать, но внезапный звонок в дверь, раздавшийся оглушительным треском в застывшей тишине квартиры, прерывает их. Сону вздыхает — неужели желанный гость наконец-то соизволил прийти? Невероятно.

— Я сам открою, — только и говорит омега. Сону ступает по кухне, плотнее закутавшись в кофту, вздрогнувши от неожиданности, когда Юко сзади кричит, подпрыгнув на стуле:

— Отец! Отец пришёл!

— Не бери его, — бросает отец Рики растерянному омеге. — Если Рики пьяный, лучше не показывать Юко это, — но Юко настойчив: он тянет руки к Сону и начинает ныть, воя, ещё сильнее:

— Я хочу к отцу!

Сону рассматривает сына пару секунд, нахмурив брови, но, кажется, не может противостоять его желаниям, поэтому спустя некоторое время размышлений подхватывает Юко на руки, высвободив из оков стула, и направляется прямиком навстречу дребезжащему звонку, оставив обеспокоенных взрослых позади.

…

— Хён?.. — Сону удивлённо косится на стоящего в дверях Джея, который придерживает младшего альфу за шкирку.

Джей хмыкает в знак приветствия, после чего подталкивает сверлящего виноватым взглядом пол Рики за порог приоткрытой двери в квартиру. — Принимай.

Немногословный диалог. Дверь захлопывается с громким скрипом, что заставляет Юко вздрогнуть, расширив свои блестящие глазки, и схватиться за кофту папы. Сону рассеянно гладит его по голове, пока глаза омеги старательно пытаются поймать взгляд Рики.

Рики растерянно чешет затылок, а Сону морщится, когда делает шаг ближе; пахнет от альфы точно не ароматами Франции. А потом Рики всё же поднимает глаза, пошатнувшись. Взгляд младшего помутневший, но не совсем заплывший непониманием происходящего.

А потом Рики поднимает правую руку, указательный и средний палец которой выставлены в форме буквы «V», а на верхушках пальцев красуются два маленьких красных носочка. — Я принёс носки.

Чего не ожидал Рики после повисшего в воздухе молчания, так это того, как Сону, прищурив глаза, откинул голову назад и громко расхохотался.

— Давай сюда, горе-отец, — Сону, протянув руку, снимает с его пальцев носочки, пока любопытный Юко с интересом следит за движениями его руки. Рики чешет затылок виновато, его движения заторможенные и какие-то слишком неловкие для пьяного подростка, и, тем не менее, Сону, кажется, даже не злится.

— Звезда, ты не… не будешь ругаться со мной? — заплетающимся языком спрашивает он, на что получает горькую ухмылку от Сону.

— Смысла не вижу, я очень устал. Иди умойся и проспись, так лучше будет. Кстати, Юко очень сильно хотел тебя увидеть.

Сказанное Сону вкупе с его выражением лица и тихим, будто слишком спокойным голосом, впивается ножом в сердце Рики. Внезапно становится невероятно стыдно, чего не происходит практически никогда — Сону единственный, кто может заставить Рики впасть в жёсткую рефлексию по осознанию целей всего сделанного им.

Опершись на дверной косяк, Рики давит кривое подобие улыбки, надеясь, что такое не напугает Юко: — Прости, солнце, отцу не- плохо отцу. Потом поиграем; подожди немножко.

Юко дует нижнюю губу, скорее, больше обеспокоенный, чем обиженный. Чуткое детское сердце ощущает напряжение между родителями, обстановку, воцарившуюся в квартире в мгновение ока. Тем не менее, они расходятся молча на мирной ноте.

…

Рики сидит на кухне, окружённый своими родителями, потупив глаза в пол. Голова болит невыносимо, раскалывается, будто по вискам бьют со всей силы барабанные палочки, а в горле пересохло так, что его стенки, наверное, сейчас потрескаются. Сам виноват, ругается он на себя. Стыдно неимоверно, только вот ничего со своим помутнением рассудка уже не сделаешь.

— Рики, как долго эти внезапные истерии будут продолжаться? — тишину его отец будто ножницами разрезает.

— Я… — он запинается, не зная, чем продолжить, оправдаться, о чём говорить. — Но я практически завязал, я просто…

— Мы столько раз говорили тебе, Рики, столько раз! — суровым тоном отвечает Изуми, качая головой. — У тебя дома сын, которого вы зачали впоследствии одной из таких вот «вечеринок». Сын, пожалуйста, пойми, мы желаем тебе только хорошего…

— Изуми, подожди, пожалуйста, — выдыхает Хару. — Рики, мы понимаем, что вы должны отдыхать, но почему Сону не позволяет себе сорваться? Ужраться в хлам? Он ведь тоже может сделать это. О чём ты думаешь в те моменты, когда оставляешь его одного с Юко? Сону — папа твоего ребёнка, которого в муках рожал шестнадцать часов, жертвует сном, здоровым режимом приёма пищи ради того, чтобы находиться с ним настолько долго, насколько это возможно. Почему он должен переживать о том, где ты, который позволяет себе уйти в такие моменты?

Хару пытается заглянуть в глаза Рики, но, даже если бы у него это получилось, он бы не увидел в потухшем взоре ничего, кроме пустого раскаяния. — Юко — всего лишь маленький ребёнок, ему совсем недавно исполнилось три года, ему нужна отцовская любовь и забота. Рики, ты повзрослел, но неужели ты этого не понимаешь?..

— Сону, — бормочет Рики себе под нос. Тем не менее, озадаченным родителям удаётся это расслышать. — Я понимаю, я всё это понимаю. Я такой как раз из-за Сону, — наконец, он поднимает голову, устремив на родителей глаза, блестящие от скопившихся слёз, которые не рискуют вырваться, но при этом теснятся где-то на ресницах. — Я люблю его. Люблю, понимаете? — юный альфа сжимает кулак, пытаясь собраться с силами. — Я стараюсь восполнить пустоту между нами всем, чем могу, но всё становится только хуже, и мне сложнее себя контролировать. Мам, отец, знаете, когда я возвращаюсь сюда… — он прикрывает глаза, сглотнув. — Я почти всегда вижу его, и он напоминает мне о том, как сильно я люблю его, но он… Я не знаю. Он говорил, что ненавидит меня, что презирает, что его раздражает то, что у Юко мои глаза. А я люблю глаза Сону.

Изуми обеспокоенно поджимает губы, Хару молчит, удостоив сына суровым выражением лица. Женщина подходит к сыну, бережно кладёт руку на его растрёпанную макушку. — Ты уверен, что Сону не любит тебя?

— Он сказал, что вообще не знает, что чувствует.

— Тогда, может, попробовать дать ему понять?

Рики вскидывает голову на слова слабо улыбающейся мамы. — Что ты имеешь в виду?

— Сейчас у вас есть полторы недели «освобождения» от школы, и у тебя есть прекрасная возможность проводить время с Сону. Ходите гулять с ним и Юко втроём, только вдвоём, пригласи его на свидание, одно, второе. Мы знаем о том, что было между вами раньше, и семья Сону тоже знает.

— Но Сону думал, что у меня куча омег, к которым я готов пойти в любой момент для удовлетворения своих потребностей, — технически, это так. Но Рики это совсем не нужно. — И я не знаю, избавился ли он от этой навязчивой мысли окончательно.

— Ну, уж извини, Рики, своим поведением ты давал ему повод, — отвечает мама со слабовыраженной строгостью и стойкостью.