chapter 6. Last cigarette (1/2)

Я хотел бы с другой ноги</p>

Пройти этот путь из начала в конец</p>

Прямо по линии жизни</p>

Вдоль серых промокших домов тетрадных</p>

Чтобы не выдумать лишний</p>

Сомнительный повод вернуться обратно</p>

</p>

Моя дорогая, я не так далеко</p>

Ты можешь убить меня, не обнимая</p>

В молчании Сону обрабатывает ваткой, пропитанной перекисью водорода, разбитые губы Рики, кровь на которых уже запеклась и подсохла. Альфа шипит от покалывающей боли, ёрзая на столе, но никак более не подаёт признаков того, что ему неприятно. Несмотря на то, что Сону как бы вообще не пострадал, Рики пытается быть сильным перед ним.

— Не надо было так бить его, — наконец, мягкий уставший тон Сону разрывает тишину. — Ты так сильно ударил его кулаком…

— Он не смеет оскорблять тебя и Юко. Никто не смеет оскорблять тебя и Юко, — бурчит Рики, опустив глаза в пол, отчего Сону не может сдержать улыбки. Милейшее зрелище, если бы не… Ну, знаете, кровь.

— Да, но я боюсь, что ты мог сломать ему нос.

— А я не боюсь. Я надеюсь, что мог сломать ему нос.

В ответ Сону только фырчит. Безусловно, это стоило того. С другой стороны, их отправили домой, да и вовсе отстранили от занятий в школе на две недели за нарушение школьных правил. Сегодня родители должны приехать в школу к полседьмого вечера: родители Сону и вовсе были удивлены, когда директор позвонил его отцу и рассказал, что Сону устроил драку. Технически, это было не совсем так, поэтому Сону пришлось очень сумбурно и вкратце изложить всё как оно есть, — потому что в тот момент они с Рики уже держали путь домой, и омеге приходилось удерживать младшего, который агрессивно рвался назад со словами: «Может, всё-таки вернуться набить ему ебальник?!»

— Айщ! — Рики морщится, когда Сону клеит ему пластырь на лоб над бровью. Омега неуверенно кусает и так истерзанные губы.

— Прости, по-другому не получится.

— Меня бесит, что медсестры никогда нет в школе, — с раздражением Рики сдувает чёрную чёлку со лба. — Иногда мне кажется, что она — плод моего воображения.

— Блять, не начинай, — со стоном разочарования отвечает Сону. — Она же в больнице работает, только и всего.

— Ну и пусть тогда валит из школы нахуй, — рычит Рики, совсем не впечатлённый такими словами.

Сону уже закончил обрабатывать его ушибы, и это как нельзя кстати, потому что в Рики пробуждается его агрессивная сторона, которая не знает границ. Отложив аптечку на широкое сиденье стула на колёсиках, Сону аккуратно и робко поддевает ладонь Рики своей, чтобы переплести их пальцы и немного успокоить альфу.

— Будь тише, не надо буянить. Всё закончилось не самым худшим образом, Рики, всё нормально.

Рики растерянно опускает взгляд вниз, глупо хлопая глазами, рассматривая то, как маленькая ладонь Сону пытается обернуть его собственную большую ладонь, а тонкие пальцы поглаживают выпирающие костяшки его, обработанные в первую очередь, но всё ещё немного краснеющие от оказанного на них в школе воздействия.

Неожиданно Рики, сжав ладонь Сону покрепче, резко дёргает его за руку, отчего Сону издаёт сдавленный вскрик удивления. Рики подтягивает омегу, заставляя его упасть между раздвинутых ног альфы. Сону глядит на него своими блестящими звёздными глазами, его дыхание тяжелеет, когда ладонь Рики змеится по его тонкой талии, медленно ползёт, прежде чем обернуть поясницу крепкой надёжной хваткой. — Рики… — Сону поджимает губы, в полустоне выпалив чужое имя своим красивым голосом, и, о, Боже, как Рики это нравится. Омега укладывает ладони на его груди, пытаясь то ли оттолкнуть, то ли ближе прижаться, насколько это возможно. — Что ты делаешь вообще? Ты в синяках, тебе больно.

— Мне не больно.

И Рики словно в подтверждение своих слов целует. Целует быстро, всего лишь прихватив своими губами губы Сону, а после отстраняется немного, наблюдая за реакцией, за тем, понравилось Сону или нет. Приятным удивлением для него становится то, что Сону сам приникает к его пухлым губам вновь. Поцелуй, ведомый Рики, возобновляется; Сону позволяет, наконец, взять над собой контроль, его пальцы вцепляются в рубашку Рики в районе его груди. Альфа, удивляясь чужому желанию, с лукавой усмешкой проходится языком по чужим губам, нежно покусывая, будто прося прощения за всё, что он творил с Сону ранее. Безусловно, этого недостаточно, Рики и сам это понимает, но Сону из своих рук отпустить сейчас — преступление. Рики не может снова отпустить его.

Вездесущие руки Рики спускаются с талии чуть пониже, хватаются за тело Сону и сжимают его ягодицы. Со сбивчивым вздохом изумления Сону разрывает поцелуй, глядя в лукаво прищуренные глаза Рики, горящие огнём.

— Нишимура, ты что задумал?..

— Неужели непонятно, звезда? — Рики тихо смеётся, на что Сону пялится на него, а затем его щёки предательски розовеют:

— Ты серьёзно?

— Ой, взрослый мальчик стесняется сказать слово «секс»? — дразнится Рики с улыбкой. Сону несильно бьёт его в плечо.

— Придурок, — бурчит старший, но позволяет сжимать себя, кусая губы, дабы не издать слишком непристойный звук.

Чёрт возьми, а ведь мы даже не приняли душ, думает Сону, позволяя пальцам Рики расстёгивать свою кофту на молнии.

— …Папа!

Спасибо Юко, их святому ребёнку, который может охладить пылкий необузданный нрав Рики.

Сону вскрикивает от неожиданности, отшатываясь от Рики со скоростью света, и спешит привести себя в порядок, поправляя волосы и лихорадочно застёгивая кофту. — Блять, Нишимура, как мы могли забыть о сыне?! — претензия так себе, но справедливая. Совсем сдувшись, Рики сползает со стола.

— Да я забыл, что отец уехал, как только мы вернулись, — ругается альфа. — Удивительно, что он был в хорошем расположении духа — видимо, мама ещё не звонила ему сообщить радостные новости.

Сону хмыкает неопределённо, прежде чем целиком и полностью обратить внимание на Юко, который уже приземлился на пол, обняв его ногу всеми конечностями, как коала. — Юко, милый, не ползай по полу в этих колготках, не надо.

Сону наклоняется, чтобы с трудом «оторвать» вечно улыбчивого сына от себя, и поднимает его на руки. Юко в руках папы себя прекрасно чувствует, он тянет коротенькие ручонки, чтобы поиграть с серёжкой Сону, но не дотягивается. Тогда Сону, рассмеявшись, наклоняет голову, позволяя Юко поддевать серёжку своими маленькими пальчиками и с любопытством наблюдать за тем, как она качается из стороны в сторону. — А почему нельзя? — внезапно спрашивает Юко.

Сону растерянно хлопает глазами, перебросившись непонятливым взглядом с Рики. — Что нельзя?..

— Почему в этих колготках по полу ползать нельзя, — догадывается Рики, на что Юко активно кивает. — Какой я умный, — хмыкает Рики. Показав ему язык мимоходом, Сону начисто игнорирует хриплый смешок из уст другого.

— Потому что они испачкаются, а вещи лучше не пачкать. Они же светлые. Какой цвет, Юко? Знаешь, какой цвет у твоих колготочек?

— Ц-цвет?.. — запинаясь, повторяет Юко, всё ещё хмурясь. Рики хихикает, на что Сону вновь шлёпает его по плечу и мило советует заткнуть своё лицо, пока в голове Юко происходит бурный мыслительный процесс со вспоминанием того, что значит слово «цвет». Наконец, лицо малыша светлеет, и он вскидывает головку вверх, воскликнув: — Белый!

— Молодец! Умничка, сынок, — Сону треплет его по волосам с широкой улыбкой, и Юко звонко хохочет своим тоненьким детским смехом, жмурясь.

Увлекшись ребёнком, Сону даже не замечает, как Рики подошёл к нему спереди, поэтому и подпрыгивает от неожиданности с Юко в руках, ругаясь на Рики на чём свет стоит (про себя, конечно же, здесь только Нишимура может передавать сыну плохие слова).

— Тише, звезда, — Рики мягко улыбается уголками губ, что больше похоже на усмешку. Неожиданностью для Сону становится то, как одну руку он кладёт на его талию, а другую даёт Юко, чтобы сын обхватил пальчиками его большой палец.

— Ты меня напугал, — выдыхает Сону, чем заставляет Рики тихонько рассмеяться.

— Прости, звезда моя, я просто хотел сказать Юко, как сильно я его люблю. Да, солнце, ты слышишь? — Рики наклоняет голову, чтобы потереться своим носом о носик Юко. — Я люблю тебя. Может я и никудышный отец, но я люблю тебя.

Сону не может игнорировать, как что-то невероятных размеров теплится в его груди от развернувшейся перед ним сцены. — Отец прав, Юко. Мы никому тебя не отдадим, мы сделаем всё, чтобы ты оставался таким же счастливым. Родители любят тебя.

Запах яблока переплетается со слабыми нотками солёной карамели вокруг малыша. Сону и Рики не видят, как Юко вертит головой по сторонам, пытаясь ухватиться руками за обоих родителей, и не понимает, совершенно не понимает, что происходит.

…

Рики заваливается на узкий потрёпанный временем диван, на столе возле которого стоит пепельница. Он засовывает сигарету между губ и поджигает её, скинув зажигалку куда-то на пол. Рики устремляет взгляд в потолок, думая обо всём на свете и ни о чём одновременно, о своей семье в том числе. О Юко и Сону…

Рики хмыкает, закинув вторую руку на спинку дивана, задумчиво откинувшись на подлокотник. Сигарета дымится меж его губами, оставленная без внимания, а табачный запах теснится в комнате, с переменным успехом гонимый в открытое окно.

Вскоре Рики замечает Сону в дверном проёме, который, нахмурившись, движется прямиком на него. — Какого хрена ты куришь здесь? — фырчит он злобно, с раздражением дуясь. — Иди на балкон и там дыми. Если Юко в дальней комнате, это не значит, что до него не дойдёт запах. Ему нельзя этим дышать.

Сону чертовски прав, и Рики этого даже не отрицает. Одним взглядом он извиняется, а Сону, кажется, поняв, что Рики разговаривать не намерен, если его к этому не подтолкнуть, действует решительно и настойчиво: быстро приблизившись, Сону даёт себе время окинуть растянувшуюся на диване фигуру, прежде чем мгновенно перекинуть через озадаченного Рики ногу, а после усесться прямо на альфу, приземлившись в районе паха. Но всё-таки ближе к животу. А вот нечего.

Рики хмыкает, а Сону хмурится. — Ты же знаешь, я человеком себя не чувствую, если не покурю, — он выдыхает слабенький дым изо рта. — Жизнь такое дерьмо. И, тем не менее, я так рад, что мне есть, для кого жить.

— Чё это ты? — Сону с опаской наблюдает за тем, как Рики откидывает голову на подлокотник, и ему приходится подползти по телу младшего чуть ближе, нависнув над его лицом, чтобы взглянуть прямо в глаза.

— А ты чего здесь? — Рики уводит тему, чем вызывает вымотанный вздох у Сону.

— Я хотел проверить, чем ты тут вообще занимаешься. Я ненадолго оставил Юко, я сказал ему, чтобы он кричал меня, если ему будет что-то нужно.

— Мелкие детали с игрушек?

— Я всё убрал.

— Что-то острое? Легковоспламеняющееся?..

— Там ничего нет, он в комнате с душевой кабинкой.

— А-а, — тянет Рики с едва слышимым облегчением.

Воцаряется тишина. Теперь мысли Рики целиком заполнены Сону, а мысли Сону… Наверное, размышлениями. Буйством эмоций, противоречивостью.

— Я думал о Юко, — наконец, Сону возобновляет диалог, покусывая губу. Он решил поделиться с Рики своими переживаниями? Интересно. Как бы сказать?.. Непривычно. — Я боюсь, как бы дело с дракой не дошло до полиции. Ну, знаешь… Я просто не хочу, чтобы у нас его забрали, — Рики немного обеспокоенно приподнимает брови. — Я не смогу без него, — Сону качает головой, его руки сжимают рубашку Рики, комкая, а голос почти теряет свой тон.

— Полиция не тронет нас, — Рики спешит успокоить Сону. — Кёнджун не обратится туда.

Сону дышит прерывисто. — Ты уверен?

— Звезда моя, предки каждого альфы стараются воспитать его так, чтобы тот даже не думал об оскорблении или причинении вреда омеге, — улыбается Рики с тлеющей сигаретой во рту. — Его родители, конечно, могут поворчать на нас из-за того, что мы разукрасили его стрёмное ебало, но ему самому прилетит будь здоров. Всё будет хорошо.

— А что нам делать со сплетнями? С этим постом?

— Об этом уже узнала вся школа, так зачем переживать. Мы — те кто мы есть, Сону, и наш сын — часть нас, которую мы не обязаны прятать от внешнего мира. И мы не обязаны доказывать кому-то что-то.

— Ты говоришь прям как моя мама последние три года, — Сону посмеивается, немного успокоенный словами Рики. Тот отзеркаливает его действия.

— Мы всё равно не сможем отказаться от свалившейся на нас «популярности», потому что и зависит это не от нас. Но это то, через что мы должны пройти, звезда. Знаешь, что бы с тобой ни случилось, нужно помнить, что из каждой ситуации есть как минимум два выхода, а то, что нас не убивает, делает нас сильнее. А если ты не можешь изменить ситуацию — измени отношение к ней.

— Наверное потому, что быть тем человеком, которым ты родился — это тоже работа, — задумчиво отвечает Сону, стараясь игнорировать мурашки, сыплющиеся по его телу оттого, как ледяные пальцы Рики перебирают его волосы. Альфа тихонько хихикает.

— Кажется, ты переобщался со мной.

— Возможно, — Сону пожимает плечами. Но во взгляде омеги тенью проскальзывает боязливость, когда с лица Рики пропадает улыбка, и младший становится полностью серьёзен.

— Знаешь, я думал о том, что ты говоришь, но я, тем не менее, думал и о нас тоже. О нас, — Сону в ответ неуверенно сглатывает застрявший в горле ком.

— И что? — шепчет он.

Сигарета дотлела, и Рики выдерживает паузу, потушив её в пепельнице среди многочисленных, скуренных отцом. Одной больше — одной меньше; не заметит. — Сону, ты ненавидишь меня?

Этот вопрос становится ударом под дых. От неожиданности Сону, поперхнувшись слюной, заходится громким кашлем. Ему приходится опереться на тело Рики, пока тот похлопывает Сону по спине, будто не удивлённый совершенно.

— Нет. Я… не могу дать точного ответа. Не знаю. Наверное, нет.

— Знаешь, — Рики будто и не слышит бульканье Сону, совершенно не впечатлённый его словами. — Ты научил меня многому. Я, честно сказать, никогда не встречал такого человека, как ты. Ну, знаешь, первого, кто не упал на колени передо мной. Знаешь, как я испугался, когда ты разбудил меня с бешено выпученными глазами и закричал, что рожаешь? Так я ещё никогда не боялся.

— Я… не понимаю, зачем ты вспоминаешь это, — Сону морщит нос. Он лучше сходит на восковую депиляцию трижды, чем родит ещё раз. Хотя, наверное, у Рики какие-то свои причины.