chapter 4. Riki (1/2)
Я отправлюсь в дальний путь и забуду сигареты на балконе</p>
Я вернусь и посмотрю в зеркало на пороге</p>
Чтобы демоны, демоны, демоны меня не одолели</p>
Демоны, демоны, демоны меня не одолели</p>
Так бывает, что даже если всё хорошо, — действительно всё отлично — в голове всё равно что-то сидит. Кажется, будто что-то всё-таки не так, неверно.
Рики периодически думает об этом. Иногда Рики также думает, что он как будто проснулся в каком-то другом мире, который не понимает. Они с Сону бегают друг от друга, играя в салочки, как дети, вместо того, чтобы уже сесть и просто что-то решить, как взрослые люди.
Каждый раз после своих сеансов «брейншторминга» Рики не может не смеяться, глядя на своё отражение. Себе в глаза, получается? Ну, наверное да. Рики забавно было бы слышать про вечные стенания о шестнадцати-девятнадцатилетней любви от кого-то другого, если бы он сам не оказался в такой ситуации, из которой выбраться, брыкаясь, нереально.
Сону никогда не говорил Рики ничего по поводу его отношения к Юко — он знал, что Рики сына любит; но когда Сону решался поговорить с Рики про чувства к нему самому, он не скандалил, не кричал и не обзывался, как это часто происходило, когда они оставались одни.
Сону сворачивался калачиком на кровати Рики, бесстыдно позволяя частичкам своих сладких феромонов яблока цепляться за постель альфы, и, крепко обняв подушку, молчаливо ронял слёзы, а затем поднимал на Рики опухшее лицо, мокрое и красное, и говорил на грани с шёпотом:
— Ты меня не любишь.
Это не было предъявлением, по мнению Сону, просто констатация факта. Факта ли? Но опровергнуть действительно было некому, ведь Рики не отвечал ровным счётом ничего. Он просто садился на край кровати, отчего Сону глядел на него снизу вверх блестящими от слёз глазами, пытался протянуть к нему руки, но Сону отворачивался от них, шарахаясь, как от огня. Рики только лишь вздыхал, но не уходил, продолжая сидеть с омегой, пока он не успокоится хоть немного, после чего всё же даст себя обнять.
Сону не поймёшь. Когда плохо — ему не нравится, когда хорошо — ему тоже не нравится.
Сону предъявляет Рики за то, что тот постоянно ошивается с другими омегами, и Рики даже не будет спорить — он его понимает, но Рики никогда не преследует цели развлекаться дни и ночи напролёт. Рики понимает, какая ответственность возложена на его плечи; всё, что он делает — это пытается расширить клиентскую базу, чтобы очарованные им омеги вились за ним хвостиком и приходили заниматься в студию хореографии его отца, чтобы только увидеть молодого привлекательного альфу с красивым телом. Рики не стыдно: больше людей — больше выручка, значит, больше денег на Юко. Недавно его отец немного повысил ему «зарплату», с едва уловимой, но всё же тёплой улыбкой сообщив, что в эти месяцы Рики хорошо постарался.
Рики не стыдно. Он использует влюблённых в него исключительно для дела и лишь иногда спит с ними, чтобы удовлетворять низменные потребности, — потому что Сону гордый, он скорее не даст, чем даст, раз уж на то пошло. Тем не менее, Рики никогда не забудет их первую ночь, пухлые раскрасневшиеся щёки Сону, его изгибы, полные бёдра, так и манящие впиться в них пальцами, красивые жалобные звуки, соскальзывающие с полных губ, вкуснее которых Рики ещё не пробовал.
Да, он немного проебался. Возможно, узнав поверхностную версию происходившего, кто-то бы сходу назвал Рики плохим человеком. Но самого Рики всегда очаровывала такая вещь, как свобода от предвзятости. Рики казалось, что необязательно присматриваться к каждой детали, наблюдать, рассуждать, расследовать. Ему казалось, что необязательно иметь мнение обо всём и вся. То, что у него родился ребёнок от практически незнакомого омеги, беспощадно разрывало шаблоны того, четырнадцатилетнего Рики, но шестнадцатилетний Рики отпустил эту ситуацию, выходящую за границы его кругозора. Он находил покой в том, чему это способствовало.
Рики всегда любил наблюдать за Юко. Больше ни за кем он не любил так долго наблюдать. Кроме, разве что, Сону. Теперь, влюблённый в Сону, Рики знал, как вещи красивы даже будучи неправильными, нелогичными и противоречивыми.
｡.: *･ﾟ☆.｡.: *･ﾟﾞ｡.: *･ﾟ☆.｡.: *･ﾟ</p>
В этот день Юко то ли спал, то ли не спал, то ли был самым счастливым ребёнком на Земле, то ли плакал. Сону с Рики поздравили сыночка с его днём, заобнимав, зацеловав и затискав перед тем, как отправятся в школу, пока Юко остался получать свои красочные подарки с бабушками и дедушками — родителями Сону и Рики, которым пришлось взять отгулы со своих рабочих смен. День был наполнен беготнёй и мельтешением, попытками сделать всё как можно лучше, но зато Сону не выглядел настолько устало и раздражённо. Даже улыбнулся широко Хисыну и Чонвону, которые встречали его в школе, из-за чего те с подозрительными взглядами интересовались, действительно ли Сону перед ними.
Друзья Рики в лице Джея, Сонхуна и Джеюна же поздравляли Рики так, будто тот — бывалый отец. Если честно, они, скорее, были рады, что Рики не угробил своего ребёнка, позволив ему дожить как минимум до трёх лет. Обидно! Рики изо всех сил старается, вообще-то.
Ну, в общем… Не об этом, как бы то ни было.
…
— Сону! — Рики легонько, но ощутимо бьёт кулаком по двери, давая понять, что чаша его терпения переполнена. — Ты что, спать там собрался?
— Отстань от меня, если не хочешь заснуть вечным сном, — отзываются из ванной недовольным тоном. — Не воняй, я уже выхожу.
Как только дверь распахивается, и Сону предстаёт перед Рики в халате и маске, нанесённой на лицо, альфа аж подпрыгивает от неожиданности, бранясь себе под нос. — Блять, крокодил в ванной!
«Рики!..» — грозно шипит Сону сквозь зубы. Юко же, сидящий на полу возле ванной в сползших колготках и вертящий головой из стороны в сторону, сверкая своими маленькими глазками, звонко повторяет: — Кло… Кро… Клокодир?
— Твои «маски из голубой глины на васильковой воде» — это какой-то пиздец, — бурчит Рики.
— О, ты помнишь, как они называются!
— Забудешь тут.
— Зато пахнут вкусно. А ты не матерись при сыне и лучше оденься, а то глаз кому-нибудь выколешь, — Сону скользит мимолётным взором по подкаченному обнажённому торсу Рики. Альфа же, в свою очередь, не может сдержать животного желания, пробравшего его до костей, когда его липкий взгляд изучает голые ноги омеги, не прикрытые халатом. Ванная комната наполнена тёплым воздухом и приятным ароматом духов, смешанных с природным запахом Сону, его белоснежные волосы, ангельское личико, худощавая, но отнюдь не бесформенная фигура и нежные-нежные молочные руки. Рики хочет его съесть, проглотить, как самую вкусную жевательную конфетку, от которых он был невероятно сильно зависим в десять-двенадцать лет. Его воля — он бы глотал Сону каждый день.
— Звезда, — Рики зовёт Сону таким глубоким мягким голосом, ласкающим слух и заставляющим разомлевать, что Сону не может не обратить на это внимание, глядя на него в ответ с опаской.
Ухмыльнувшись, младший делает шаг вперёд. Переступает порог ванной комнаты, тянет свои большие ладони к тонкой талии Сону, окольцовывая её, и притягивает к себе. — Слушай… Юко и так повеселился сегодня со своими бабушки и дедушками. Может мы… просто уложим сына и побудем вдвоём?
— Ри… ки, — Сону ошарашенно таращится на него. Омега мягко кладёт ладони на грудь Рики, но не в силах оттолкнуть наглого альфу от себя. Ухмылка не сходит с лица Рики, когда альфа наклоняет голову, чтобы прижаться лицом к шее Сону.
— Пожалуйста? Моя звезда, пожалуйста.
Глаза Сону сужаются, когда он понимает, что Рики обнюхивает место, где шея плавно перетекает в плечо и где, по-хорошему, должен красоваться укус принадлежности альфы. — Я тебя раскусил, — фырчит Сону, отталкивая от себя Рики, несильно, но ощутимо. Он посмеивается, когда Рики смотрит на него так жалобно, будто Кот из «Шрека», не иначе. — У вас в Японии все такие бесцеремонные?
— Ты со своим расизмом меня уже заеба-
｡.: *･ﾟ☆.｡.: *･ﾟﾞ｡.: *･ﾟ☆.｡.: *･ﾟ</p>
Рики всегда нравились парки аттракционов, несмотря даже на то, что многих его сверстников они уже давно не привлекали. Рики будто вновь оказывался в детстве, в тех минутах, когда родители на каждый день рождения водили его кататься на аттракционах, и мир был ярким, красочным, полным новых впечатлений и желания творить, радоваться, прыгать от непреодолимого возбуждения, наполняющего всё тело. Сейчас он здесь в день рождения своего сына. Замечательно.
Как бы то ни было, жаловаться или ныть уже бесполезно.
— Так, главное не встретить тут никаких «знакомых», — Сону оглядывается по сторонам немного воровато, с лёгкой опаской, перехватывая руку Юко, который цепляется за него своими маленькими пальчиками. Хмыкнув едва слышно, Рики спешит его успокоить:
— Вряд ли, конечно. Не думаю, что в будний день кто-то из школьников решит после уроков сгонять в парк аттракционов, ну, знаешь, «просто так». Если, конечно, они только не в таком же положении, как мы, — он подмигивает Сону, на что тот закатывает глаза в своей обыкновенной манере.
— Нишимура, ещё одна шутка из твоих уст — и твоя голова прокатится на вон той цепочной карусельке.
Им повезло, что Юко пока не понимает их словесных стычек (хорошо, что пока только словесных).
Кстати говоря, о Юко. Они покупают несколько билетов на наиболее безопасные карусели, предназначенные для детей, где малыши могут просто порадоваться и поглазеть на красочное пространство парка; к сожалению, сколько бы Юко не восклицал: «Водичка, водичка!», столько же Сону приходилось его успокаивать, потому что, хоть Юко и любил купаться больше, наверное, всего на свете, они не хотели, чтобы он заболел.
Первым аттракционом, который они посетили, было что-то по типу летающих дракончиков. — Сходи ты, — просит Сону, а сам уже достаёт телефон. — А я вас пофоткаю пока.
Рики фырчит, не удостаивая Сону ответом. Он уже хочет взять билеты и Юко на руки, но Юко, услышавший и разобравший их разговор, обидчиво дёргает Рики за его большую ладонь.
— Папа! Хочу с папой!
Рики удивлённо склоняет голову. — Ты хочешь покататься с папой?
— И с отцом, — кивает головкой Юко. — И с папой.
«— Уже полдня зарёванные ходим, — улыбалась мама Сону, передавая обеспокоенному сыну раскрасневшегося Юко. — Всё вас с Рики хотел увидеть.»
— Он сам сказал, — пожимает плечами Рики, а глаза его хитрецой сверкают. Сону вздыхает, прикрыв веки, но не может контролировать то, как уголки губ расползаются в улыбке. — Ты же не оставишь сына? Его день рождения.
— Нишимура, напомни-ка мне, что я тебе сказал?
Достав билеты, Сону подхватывает смеющегося Юко на руки, и они оставляют Рики позади. Рики пялится на их удаляющиеся спины с глупой улыбкой до ушей во все тридцать два, после тряхнув головой, и спешно направляется за ними.
Они выбирают оранжевого дракончика, потому что Юко привлекает этот цвет: наверное, он будет любимым у малыша. Пока дракончики «летают», Юко сидит на коленях у Сону; он размахивает своими коротенькими ручонками в разные стороны, громко смеётся и всё время норовит вытянуть носик по ветру, чтобы посмотреть на яркие красочные пятна каруселей с высока.
— Тебе нравится, солнце? — Рики снисходительно усмехается, когда Юко восторженно хватает его за палец, полностью оборачивая своей ладошкой.
— Да! Отец, мы летим?
— Конечно. Выше всех, — посмеивается Рики. Сону умилённо мычит, нежно почёсывая затылок сына. — Что такое, звезда? — альфа косится на Сону, когда замечает, как тот, склонив голову, разглядывает их глазами, полными нежности.
— Давай сделаем селфи.
Даже если Рики не любит фотографироваться, перед очарованием Сону он бессилен, поэтому оказывается даже не в состоянии возразить. Сону открывает камеру, он крепче обнимает Юко, ещё сильнее прижимая к себе, пока их сын всё ещё держится за палец отца, Рики укладывает голову на плечо Сону, второй ладонью обняв омегу за талию. Тело Сону вздрагивает мелко, старший вздыхает, но в крепких руках альфы расслабляется. Даже и не думал, что такому когда-нибудь суждено случиться…
«Смотри в камеру, сынок», — шепчет Рики, указав пальцем на телефон, а Юко, хлопая глазками, улыбается во весь рот.
Щёлк!
Юко смеётся, а за ним и Рики. Сону снисходительно прикрывает веки, мягко покачав головой. Он бессилен против этого.
…
На следующем аттракционе — той самой цепочной карусели, на которой Сону грозился оставить голову Рики после любой шутки — Юко сидит один, потому что задницы Сону и Рики вряд ли влезут в эти маленькие сиденья.